И это стало частью его души, теперь и навсегда. Как и она сама. И если в каком-то уголке его души еще таился страх от сознания того, как много она для него значит и насколько его жизнь отныне зависит от нее, Франческа, понимавшая его лучше, чем он сам, спешила применить единственный бальзам, способный облегчить его муки, утихомирить бунтующего варвара.

Она любила его, любила со всей бурей страсти, полыхавшей огнем в теплой темноте ее постели. Огнем, возгоревшимся одновременно с его собственным, согревавшим их, воспламенявшим, пожиравшим.

Нежась в ее объятиях, окутанный жаром ее плоти, он вонзался в нее все сильнее и сильнее. Их губы встретились в самозабвенном поцелуе. Языки сплелись в безумном танце страсти. Сердца стучали в унисон.

В жизни бывают такие моменты, когда простота наделена куда большей силой, чем изысканные жесты. Когда прямой, честный поступок разбивает в прах все предрассудки и заблуждения, и перед вами предстает истина во всем ее величии. Вот так они любили друг друга — открыто, искренне, без уверток, сбросив маски и защищавшие души доспехи. Больше ничто не сможет разлучить их. Никакому отчуждению уже не встать между ними.

И когда, по-прежнему соединенные, они рухнули в пропасть, в бездну мироздания, единственным звуком, отдававшимся в их ушах, был все тот же тревожный стук сердец.

Позже, много позже, они пошевелились и расцепили руки. Джайлз натянул одеяло на их все еще разгоряченные тела, рухнул на гору подушек и крепко обнял Франческу. Та послушно приникла к нему.

Немного погодя она потянулась, гибкая, как кошка, и такая же вальяжная, потерлась о него и обняла за шею.

— Я так довольна.

От ее мурлыканья внутри стало тепло.

— Так и должно быть, — ответил он двусмысленностью на двусмысленность.

Она явно имела в виду не сегодняшнее празднество. Тихий смешок это подтвердил.

— Думаю, нам пора спать.

— Думаю, да.

Как все беременные женщины, она легко устает: ей необходим отдых.

— И ни к чему жадничать. Перед нами вся жизнь.

— Угу, — пробормотала она, устраивая голову на его плече и закрывая глаза. Еще минута, и она заснула.

Вся жизнь.

Джайлз долго прислушивался к ее тихому дыханию, прежде чем сон завладел и им. Глада 21

— Поторопитесь! Мы опаздываем!

— Вздор! — Франческа умиротворяюще улыбнулась. Осберту, пока Ирвин держал ее ротонду. — Сейчас всего три часа. Леди Карлайл не ждет нас так рано.

— Неужели?

Осберт окинул оценивающим взглядом новую зеленую шерстяную ротонду с бархатным воротником и такой же муфтой, — Вам идет, кузина. Кстати, о чем я? Ах да. Ее милость и все ее гости умирают от желания услышать подробности прошлой ночи. Справиться, как прошел Великий Эксперимент Роулингса.

— Эксперимент?

Послышался резкий стук. Франческа подняла голову. Ирвин направился к двери, принял записку и, положив ее на поднос, принес хозяйке.

— Мальчишка сказал, что это от вашей кузины, мэм. Ответа не требуется.

— Френни?

Франческа развернула листок бумаги. Настроение, владевшее ею весь день, резко изменилось: радость от сознания того, что любовь, о которой она всегда мечтала, любовь на всю жизнь пришла к ней, теперь была вытеснена тревожным чувством грядущих неприятностей. Холодная реальность бесцеремонно вторглась в ее теплый мир вечного блаженства.

Всего несколько строчек, написанных неправильным детским почерком Френни.

Прочитав записку, Франческа обратилась к Осберту:

— Я не смогу поехать на чай к леди Карлайл. Пожалуйста, передайте ее милости мои извинения. — Осберт не успел ничего ответить, как она уже деловито приказывала Ирвину: — Немедленно подайте экипаж. Два лакея, как обычно.

— Погодите! — вскрикнул ошарашенный Осберт, как только Ирвин поклонился и вышел. — Куда вы?

Франческа еще раз взглянула на записку.

— Церковь Святой Маргариты в Чипсайде.

— Что?!

— Осберт, я должна! Френни просит приехать немедленно. Она не сможет долго ждать, и я вполне понимаю почему. Она и Джинни, должно быть, гуляют…

— Только не в Чипсайде. Это не то место, куда дамы ходят на прогулку.

— Как бы то ни было, Френни там, и с ней, разумеется, горничная, и, кроме того, это же церковь, так что нам ничего не грозит. Я возьму с собой сопровождающих.

— Вы возьмете меня!

— Нет. — Франческа положила руку на его рукав и умоляюще пробормотала: — Я не смею. Френни пишет, что хочет рассказать что-то об Эстер. Будто бы она больна и скрывает это… нужно выяснить, что знает Френни. А она замкнется, если я буду не одна.

— Карета подана, мэм, — объявил Уоллес. — Надеюсь, с моей стороны не будет большой дерзостью посоветовать, чтобы вы позволили мистеру Роулингсу ехать с вами?

Но Франческа покачала головой:

— Это невозможно, да и ни к чему. Я собираюсь поехать в церковь повидаться с кузиной, только и всего.

За дверью раздался нетерпеливый перестук копыт.

— Я вернусь, как только смогу.

— Франческа!

— Мэм, позвольте предложить…

Франческа молча вышла на крыльцо. Осберт и Уоллес направились за ней. На лице Уоллеса было написано беспокойство, смешанное с неприкрытой тревогой. Осберт, лишенный его сдержанности, тащился следом, продолжая читать ей проповедь. Дверца захлопнулась перед самым его носом.

— Джайлзу это не понравится! — возмутился Осберт.

— Возможно, — согласилась Франческа, — но я буду дома, прежде чем он узнает.

Экипаж дрогнул и покатился.

Осберт всплеснул руками.

— Женщины! — прошипел он.

За спиной послышался деликатный кашель.

— Не прогневайтесь, сэр, но если изволите выслушать… хозяин славится умением обращаться с женщинами.

— Знаю. Чертовски умен, изворотлив, дипломатичен и все такое, но что теперь делать?

— Очень просто, сэр. По-моему, его сиятельство сейчас в «Уайте». Вас, разумеется, мигом туда пропустят, и вы сможете объяснить всю сложность ситуации.

Осберт еще раз негодующе глянул в ту сторону, куда свернул экипаж.

— Немедленно еду. «Уайте», говорите?

— Именно, сэр, — подтвердил Уоллес, повелительно взмахнув рукой. — А вот и карета.

Осберт швырнул кучеру деньги, повернулся и, к своему невыразимому облегчению, увидел в дверях клуба Джайлза.

— Эй!

Протиснувшись через толпы пешеходов, он добрался до Джайлза, как раз когда тот спустился с крыльца.

Джайлз нахмурился:

— Мне казалось, что ты сегодня днем сопровождаешь Франческу к леди Карлайл.

— Мне тоже так казалось. — Коротко кивнув подошедшему Девилу, Осберт пожаловался: — Она отправилась в какую-то заброшенную церковь в Чипсайде.

— Что?!

— Именно это я и воскликнул, когда узнал, что она задумала. Объяснил, что там не место дамам вроде нее. Да и Уоллес пытался, но…

— Зачем она поехала?

— Получила записку от кузины. Она, то есть кузина, написала, что хочет рассказать Франческе о какой-то Эстер. Похоже, Франческа ничуть не удивилась тому, что кузина предпочла назначить ей встречу в церкви Святой Маргариты в Чипсайде. Она не позволила мне ехать с ней, сказала, что та передумает, не станет откровенничать… или что-то в этом роде.

Джайлз схватил Осберта за руку, очевидно, едва сдерживаясь, чтобы не тряхнуть его как следует. Знакомый черный страх наползал на него дымными клубами. Грудь сжали безжалостные щупальца.

— Она взяла экипаж?

Осберт кивнул:

— И двух лакеев. Рядом с кучером сидел еще и грум.

— Прекрасно.

Джайлз выпустил Осберта. Девил спустился с крыльца и стал рядом.

Джайлз глянул на друга и покачал головой:

— Она под надежной охраной, но… — Но он знал, что она в опасности. Неминуемой опасности. При одной мысли о Френни у него холодела кровь. — Мне это не нравится.

— Мне тоже. И Уоллесу, — поддакнул Осберт.

— Особенно та часть, где речь идет о Чипсайде, — поддержал Девил. — Джайлз, каковы наши действия?