— Джайлз! Как приятно видеть вас снова! — воскликнула высокая величественная леди, появляясь рядом с Джайл-зом. Можно было без преувеличения сказать, что она красива, хотя красоте ее не хватало души. Застывшее лицо, злой прищур… — Я слышала, что вы отправились в провинцию искать себе жену… Насколько я понимаю, это она и есть?
Ледяное молчание, казалось, длилось целую вечность. И без того выведенный из себя Джайлз сейчас был готов взорваться. Франческа судорожно вцепилась в его руку. Взгляд женщины, казалось, так и сверлил ее.
Наконец Джайлз, мельком взглянув на даму, протянул:
— Дорогая, позволь представить тебе леди Хэрон.
Франческа с безмятежным видом ждала, высоко вскинув голову. Щеки леди Хэрон запылали, но этикет требовал, чтобы она поклонилась первой. Волей-неволей дама небрежно присела.
— Леди Чиллингуорт.
Франческа сухо улыбнулась, едва заметно наклонила голову и отвела глаза, к сожалению, устремив их на лорда Олбермарла.
— Моя дорогая леди Чиллингуорт, кажется, музыканты собираются порадовать нас вальсом. Если вы…
— Прошу прощения, Олбермарл, — перебил Джайлз, стараясь не обращать внимания на потрясенный взгляд его милости, — этот вальс… — он подчеркнул последнее слово, чтобы тот понял, — обещан мне.
Коротко кивнув Олбермарлу и леди Хэрон, он отступил.
Высокомерно взглянув на Олбермарла и полностью проигнорировав леди Хэрон, Франческа пошла за ним.
Едва обняв Франческу за талию, Джайлз понял, что попал в беду. Благодаря лорду Олбермарлу он окончательно превратился в варвара. От маски цивилизованного джентльмена осталось лишь жалкое воспоминание.
Одного взгляда на лицо Франчески, ее презрительно блестевшие глаза было достаточно, чтобы понять: она догадалась о его связи с Луизой Хэрон. Он просто физически ощущал, как истощается ее терпение, и каждую секунду ожидал грозы.
Он приготовился выдержать все, мысленно клянясь, что не подведет ее, что бы она ни сказала. Только не здесь. Только не среди…
Она подняла глаза и брезгливо поморщилась:
— Эта женщина плохо воспитана.
Ее взгляд коснулся его губ; прошла минута, и их глаза встретились. Вместо брезгливости он увидел что-то вроде хищной ревности.
— Ты так не считаешь?
Джайлз не мог ничего понять. Он думал, что она собирается устроить сцену из-за его бывших любовниц, но оказалось, что она действительно сердита… только не на него. И этот гнев дал толчок к совершенно иным намерениям.
И эти намерения настолько завладели им, что он крепче сжал ее руку. Франческа не моргнув глазом шагнула ближе, так что груди чуть коснулись лацканов фрака. Она вздрогнула и сделала еще один крошечный шажок вперед.
Ему следовало молиться, чтобы все окружающие разом ослепли. Но вместо этого он медленно кружил ее по залу, захваченный, добровольно плененный огнем ее глаз.
Франческа, поняла… внезапно… ошеломляюще… инстинктивно. Ревность, собственническое чувство — все это она видела в нем, но никогда не думала, что эти змеи жалят и ее душу тоже.
Напряжение держало их, нарастало, распространялось. Усиливалось.
Именно она передвинула руку на его затылок, легко провела ногтями по коротким волосам. Он сделал очередной поворот таким образом, что их тела чувственно потерлись друг о друга, но тут же разделились.
Изумрудный шелк неожиданно показался слишком тесным — второй кожей, которую необходимо сбросить. Оба слишком быстро дышали, когда музыка кончилась.
— Пойдем, — мрачно объявил он и, взяв ее за руку, почти потащил к двери.
— Подожди, — попросила Франческа, оглядываясь. — Я пришла с твоей матерью и Хенни.
Но он только отмахнулся:
— Они поймут, что ты уехала со мной.
В его глазах стыл дерзкий вызов. Франческа без колебаний кивнула и прошла мимо него.
Он приехал в городском экипаже. Подсадив ее, он сел сам и сухо приказал кучеру ехать домой. Не успела дверца захлопнуться, как она потянулась к нему.
А он потянулся к ней.
Она взяла в ладони его лицо, и их губы встретились и сплавились. Она приоткрыла рот, впуская его язык. Приглашая. Умоляя взять. И он брал. Жадный, как она, нетерпеливый, как она, голодный, как она. Их языки соприкоснулись, сплелись, вступили в поединок. Она прижалась ближе, распластала ладони по его груди, нашла запонку и отстегнула.
Он отстранился, тяжело дыша, и поймал ее руки.
— Нет. Не здесь.
— Почему нет?
Она перекинула ногу через него.
— Потому что мы почти дома, — пробормотал Джайлз и, помедлив, тихо добавил: — И я хочу снять с тебя это платье.
Он провел рукой по вершинке ее груди. Оба наблюдали, как набухает сосок, натягивая тонкую ткань.
— Дюйм за дюймом. И хочу видеть все!
Он запрокинул ее голову. Наклонил свою. Зарылся руками в ее волосы и прошептал в самые губы:
— Хочу видеть тебя. Твои глаза. Твое тело.
Его губы снова сомкнулись на ее губах, и она позволила ему увлечь себя в море жаркого желания.
Карета замедлила ход. Джайлз выглянул в окно и откинулся на спинку сиденья. Кучер остановил лошадей. Пассажиры поспешно поправляли одежду. Франческа ощущала, что платье ей тесно и вот-вот готово треснуть по швам.
Джайлз спустился и помог ей выйти. Франческа едва дышала. Джайлз перебросился несколькими словами с Уоллесом и последовал за ней.
Сплетя пальцы, они направились по коридору. По невысказанному согласию они боялись прижаться друг к другу. Не смели.
— Отделайся от горничной: сегодня она тебе не понадобится.
Франческа не помнила, как открыла дверь и вошла в комнату. Джайлз проследовал в свою спальню.
— Вы уверены, мадам? — в который раз переспросила Милли.
— Совершенно, — повторила Франческа, провожая горничную до порога. Та неохотно вышла.
Стуку задвинутого засова вторил другой, по ту сторону стены. Франческа поспешно повернулась. Из тени выступил Джайлз, уже без фрака. Оба молчали.
Джайлз двумя прыжками перекрыл разделявшее их расстояние, схватил ее в объятия и прижался к губам.
Они любили друг друга много ночей подряд, но эта была особенной. Ею никогда еще не владела подобная алчность. Никогда еще она не была столь решительной. Столь требовательной. Она дразнила, манила… хотела большего. Хотела его. Он предъявил на нее права, поставил свое тавро. Не в первый раз. И не в последний.
Но сейчас была ее очередь брать. Его очередь стать игрушкой в ее руках. На меньшее она не согласна.
Только на большее.
Их кровь уже растекалась по жилам жидким огнем, стучала в ушах.
Он почти грубо отстранился, повернул ее так, что она стояла перед ним, окутанная золотистым светом лампы, горевшей на туалетном столике, глядя на свое отражение.
— Дюйм за дюймом.
Он уже предупреждал ее. И сейчас она наблюдала, ждала, пока он расстегивал ее платье. Его руки поднялись, сдвинули шелк с ее плеч, медленно, не торопясь, обнажили груди. Она поежилась от внезапного холодка: теплая ткань вдруг исчезла, и теперь груди оставались прикрытыми только тонкой сорочкой. Она вздрогнула, но он лишь слегка улыбнулся и взглядом попросил ее вынуть руки из рукавов.
Она послушалась и теперь не знала, что с ними делать. Откинувшись на его грудь, она завела руки назад и прижала ладони к его твердым бедрам. Он сжал губы, но не оторвал взгляда от ее талии, когда стянул платье ниже. Она ожидала, что он коснется ее, положит пальцы на защищенную батистом кожу, чтобы облегчить нервный трепет, пригасить возбуждение. Но он продолжал раздевать ее. Дюйм за дюймом. Пока шелк с тихим шорохом не сполз на пол.
Какое-то мгновение оба смотрели на изумрудную лужицу у ее ног. Потом она медленно подняла голову, любуясь живой картиной, созданной Джайлзом. Ее волосы все еще были забраны наверх, поразительно темные на белоснежном полотне его сорочки. Масса локонов спускалась вниз, доставая до его плеч. Ее руки были голыми. Ноги, начиная от бедер, — тоже. Плавные изгибы ее фигуры были кокетливо спрятаны под легкой тканью. Кожа слегка светилась, медово-золотистые тона контрастировали с его сорочкой, казались нежными и женственными на фоне его черных шелковых панталон.
