Поднималась луна, заливая пейзаж серебристым светом.

Холмы поражали своей дикой красой, давали чувство свободы. Искушали. Соблазняли. Притягивали.

Сегодня ее последняя ночь девичества: Последняя ночь, когда она сама себе госпожа. Завтра у нее будет муж, и она уже знала или предполагала, что он сказал бы насчет безумных скачек при лунном свете.

Спать не хотелось. Долгие часы в экипаже, часы нарастающего напряжения, разочарование, неожиданный упадок духа при виде пустого холла… Подумать только, он даже не позаботился встретить ее, когда она столько времени мечтала, как это будет! Каким окажется его взгляд, как только он увидит ее? А теперь она не находила себе места. Мучилась непонятной тоской.

Амазонка была во втором сундуке. Франческа вытащила ее, потом сапожки, перчатки и стек. Сегодня можно обойтись без шляпы.

Через десять минут она уже была одета и обута и бесшумно скользила по комнатам огромного дома. Услышав громкие голоса, она свернула в какой-то длинный коридор, нашла лестницу черного хода и спустилась на первый этаж, где попала в гостиную со стеклянными дверями, выходящими на веранду. Оставив двери закрытыми, но незапертыми, она направилась к конюшне, темневшей между деревьями.

Деревья, оказавшиеся старыми дубами и вязами, приняли ее и окутали гостеприимной тенью. Она устремилась вперед, твердо уверенная, что из дома никто ее не увидит. Конюшня оказалась большой и, кроме стойл, включала еще и каретный сарай.

Она вошла в ближайшие двери и стала читать клички лошадей. Пробежала мимо трех гунтеров, каждый из которых был больше и сильнее тех, на каких она скакала в Роулингс-Холле. Вспомнив запрещение графа, ока продолжала идти вперед в поисках лошадки поменьше.

Дверь в конце прохода открылась. Мелькнул свет, на секунду озарив сено, сложенное в маленькой комнате. В проходе появились два конюха. Один из них нес фонарь.

Франческа не успевала добежать до двери, но знала, что парни еще ее не видят. Подняв щеколду ближайшего стойла, она скользнула внутрь, прикрыла дверцу и, перегнувшись через нее, снова опустила щеколду.

Быстрый взгляд через плечо успокоил ее. Лошадь, в чье стойло она ворвалась, явно была смирной и не очень большой. Она попыталась присмотреться, но в стойле было темновато. Зато места оказалось достаточно, чтобы присесть и подождать, пока пройдут конюхи.

— Вот она. Красавица, верно?

Свет неожиданно стал ярче. Подняв глаза, Франческа увидела фонарь над самой своей головой. Конюх поставил фонарь на дверь стойла.

— Да, — согласился второй парнишка. — Просто глаз не отвести.

Дверь дрогнула, когда на нее навалились сразу двое. Франческа затаила дыхание, молясь, чтобы они случайно не глянули вниз. Парни толковали о лошади. Она подняла голову и впервые увидела, куда попала. Глаза ее широко раскрылись. Франческа с трудом подавила восхищенный вздох. Лошадка оказалась не просто красивой. В каждой линии чувствовалась природная грация. Живое воплощение чистокровной породы! Именно тот тип лошади, о которой говорил Чиллингуорт: легконогая арабская кобылка. Ее гнедая шкура лоснилась. Роскошные темные грива и хвост были тщательно расчесаны. И глаза лошади токе были темные, большие и настороженные. Уши стояли торчком.

Хоть бы кобылка не решила подобраться ближе к Франческе, пока конюхи рядом!

— Слышал, что хозяин купил ее для какой-то леди.

— Должно быть, это правда. Сам он слишком для нее тяжел. Кобыла его не выдержит.

— Зато, похоже, выдержит леди, — фыркнул второй.

Франческа снова посмотрела наверх: фонарь исчез. Свет постепенно удалялся. Значит, конюхи сейчас уйдут!

Она подождала, пока вновь станет темно, и поднялась как раз вовремя, чтобы заметить, как парни выходят из конюшни, захватив с собой фонарь.

— Слава Богу!

Мягкий нос подтолкнул ее в спину. Франческа обернулась, тоже готовая завязать дружбу:

— О, какая чудесная девочка! И нос у тебя бархатный…

Она провела ладонями по гладкой шкуре, наслаждаясь приятным ощущением: глаза еще не привыкли к темноте.

— Он сказал, что мне следовало бы кататься на арабской кобыле, и как раз купил такую для неизвестной леди, — шепнула она, гладя уши лошадки. — Совпадение? Как ты думаешь?

Кобылка повернула голову и глянула на нее.

Франческа улыбнулась:

— Я так не думаю. — Она обняла лошадку за шею и прижалась к ней. — Он купил ее для меня!

Голова у нее кружилась от радости, уносившей ее все выше и выше на своих белых крыльях. Кобыла — свадебный подарок, она готова поклясться в этом собственной жизнью. Всего пять минут назад она еще сердилась на Чиллингуорта, терзалась неуверенностью в завтрашнем дне. Теперь же… она была готова простить ему многое за таком подарок. За то, что он думал о ней.

На такой лошади можно мчаться быстрее ветра, а ведь теперь она будет жить в глуши, словно предназначенной для безумных скачек.

Неожиданно будущее предстало перед ней в розовом цвете. Сон, который так часто являлся ей последние несколько недель, сон, в котором она летела по холмам на резвой арабской кобылке рядом с ним, кажется, скоро сбудется.

— Но если он купил тебя для меня, значит, ожидал, что я буду ездить верхом.

Она не могла бы противиться искушению даже ради спасения собственной души.

— Подожди здесь. Мне нужно найти седло.

Джайлз пробирался сквозь тьму, утомившись не столько духом, сколько телом. Он весь промок после того, как ворочал побывавшие в воде бревна, но сегодняшнее происшествие оказалось просто даром богов, потому что спасло его рассудок.

Он отказался от предложения Девила поехать на прогулку, хотя помощь друга не помещала бы. Но нервы были слишком натянуты, чтобы парировать язвительные уколы Девила, которые посыпались бы градом и превратились бы в допрос, едва он потеряет терпение и вспылит. И несмотря на все заверения в обратном, Девил был уверен, что, как вся Коллегия Кинстеров, Джайлз пал жертвой Купидона и влюбился в нареченную.

Ничего, скоро он узнает правду: как только увидит покорную, воспитанную невесту Джайлза.

Повернув серого на тропу, вьющуюся среди холмов, он отпустил поводья, позволив коню выбирать путь.

Мысли лениво ворочались в голове. Хорошо, что удалось сократить список приглашенных до разумного количества. Сотня гостей — это и без того чересчур много. Пришлось, правда, сражаться с матерью за каждое имя. Она засыпала Франческу письмами, но Джайлз был уверен, что отнюдь не по наущению будущей невестки мать всячески интриговала, пытаясь устроить грандиозное торжество. Но в его планы это не входило.

Кстати, интересно, приехала ли его невеста? Что ни говори, а церемония назначена на одиннадцать утра.

Он равнодушно пожал плечами. Какая разница, опоздает она или нет?! Когда приедет, тогда и обвенчаются…

Да, его трудно назвать пылким женихом!

Как только он добился согласия Франчески и покинул Роулингс-Холл, все нетерпение куда-то испарилось. Все решено и скреплено печатями. Кроме того, она подписала брачный контракт. Со времени отъезда из Гэмпшира он почти не думал о невесте, вспоминая о ней, только когда мать размахивала очередным письмом и предъявляла очередное требование. В остальное же время…

В остальное время он думал о цыганке.

Воспоминания преследовали его. Каждый час каждого дня, каждый час долгой ночи… Она даже являлась ему во сне, а это, вне всякого сомнения, было хуже всего, ибо в его снах не оставалось ни запретов, ни ограничений, и на несколько коротких моментов после пробуждения он давал волю фантазии…

Но что бы он ни делал, как бы себя ни укоряя, ничто не могло победить его одержимость. Его потребность в ней была абсолютна и непоколебима; несмотря на то что он дважды избежал участи раба, все же по-прежнему мечтал… О ней. О том, как бы взять ее. Удержать навсегда.

Ни одна женщина, кроме нее, не владела его мыслями до такой степени, не подводила его так близко к краю пропасти.