— О'кей, будь по-вашему. Вампир так вампир, и один из нас будет с ним драться. Как?

— Кетч безо всяких ограничений, с голыми руками, с полным контактом, а с Мертвецом нетрудно войти в контакт — он просто стоит и ждет вас. Ему будет хотеться пить, и он будет очень голоден, бедный мальчик.

— И если он потерпит поражение, вы освободите пленников?

— Таково правило, установленное мною лет шестнадцать или семнадцать назад. Естественно, что такой возможности еще никому не представилось…

— Понятно. Вы хотите сказать, что он твердый орешек.

— О, непобедимый. Вот что самое занятное. Если бы конец был другой, не было бы смысла устраивать такую красивую церемонию. Я описываю им всю картину схватки еще до того, как она начнется, а затем мои Люди видят все воочию. Это поддерживает их веру в силы судьбы, равно как и в то, что все происходит при моем тесном сотрудничестве с последней. Хасан глянул на меня.

— Что он хочет сказать, Караги?

— Это схватка, в которой победитель уже известен, — объяснил я ему.

— Наоборот, — возразил Морби, — не известен и не должен быть известен. На этой планете в связи с одной старинной игрой была когда-то пословица, гласящая: «Никогда не бейся об заклад с чертовым янки, или останешься без кошелька». Мой Мертвец непобедимый потому, что у него были врожденные способности, однако мне пришлось немало над ними потрудиться. Он слопал столько чемпионов, что его сила, естественно, сравнялась с их суммарной силой. Каждый, кто читал Фрезера, знает это.

Он зевнул, прикрыв рот скипетром с перьями на конце.

— Пойду проверю, как оборудуют место для жаровни — его надо сплошь декорировать веточками. Решите, кто из вас будет драться, а вечером увидимся. Пока.

— Чтоб ты шею себе сломал. Морби улыбнулся и вышел из лачуги.

Я собрал всех.

— Итак, у них тут есть какой-то урод, из горючих, по имени Мертвец. Говорят, что он очень крепкий орешек. Я собираюсь сразиться с ним вечером. Если я одолею его, предполагается, что нас освободят, но я не очень-то верю Морби на слово. Следовательно, мы должны придумать, как бежать отсюда, иначе из нас приготовят жаркое. Фил, ты помнишь дорогу на Волос?

— Думаю, что да. Правда, это было давно… А где именно мы находимся сейчас?

— Если от этого может быть какая-то польза, — отозвался Миштиго, сидевший у окна, — то я вижу некое сияние. Для данного цвета в вашем языке нет слова, но сияние вон в том направлении. Такой цвет я обычно вижу в районе радиоактивного заражения, если только уровень достаточно высокий. Сияние над довольно большим участком местности.

Я подошел к окну и посмотрел в указанном направлении.

— Тогда это должно быть Горючее место, — сказал я. — Значит, нас переместили еще дальше в направлении берега, что хорошо. Кто-нибудь был в сознании, когда нас сюда доставили?

Молчание.

— Ладно. Будем исходить из того, что это и есть Горючее место и что мы к нему очень близко. Стало быть, путь на Волос — в обратную сторону. Поскольку солнце — на этой стороне хибарки и сейчас день, то, выйдя на дорогу, надо идти спиной к закату. Примерно километров двадцать пять.

— Они нас догонят, — покачал головой Дос Сантос.

— Есть лошади, — сказал Хасан.

— Что?

— В загоне вверх по улице. Я видел трех возле ограды, чуть раньше. Сейчас они за краем вон того строения. Возможно, их больше. Хотя на вид они не очень-то сильные.

— Вы умеете ездить верхом? — спросил я.

— Я никогда не ездил верхом на лошади, — ответил Миштиго, — но шрид чем-то похож на нее. Я ездил на шриде.

Все остальные на лошадях ездили.

— Стало быть, вечером, — решил я. — Если придется, садитесь по двое на каждую. Если лошадей будет больше, чем нужно, отвяжите и остальных, угоните их. Когда все будут смотреть на мою схватку с Мертвецом, вы должны снять охрану. Вооружайтесь чем попадя и прорывайтесь к лошадям… Фил, отправишься вместе со всеми в Макриницу и везде будешь называть имя Коронес. Вас пустят к себе и защитят.

— Извиняюсь, — произнес Дос Сантос, — но ваш план плох.

— Если у вас есть лучше, давайте послушаем, — сказал я ему.

— Перво-наперво, — сказал он, — мы не очень-то можем положиться на мистера Грейба. Пока вы были без сознания, он себя очень плохо чувствовал, буквально изнемогал. Джордж считает, что во время нашей схватки с куретами, или сразу же после нее, у него начался сердечный приступ. Если с ним что-нибудь случится, мы пропали. Если нам удастся освободиться от стражи, только вы сумеете вывести нас отсюда. Мы не можем рассчитывать на мистера Грейба. Далее. Вы не единственный, кто может сразиться с этим экзотическим страшилой. Хасан одержит победу над Мертвецом.

— Я не могу просить его об этом, — ответил я. — Если он даже победит, мы уже, всего вероятней, будем в этот момент далеко, и его, без сомнения, довольно быстро схватят — и убьют. Вы наняли его, чтобы он убивал для вас, а не умирал.

— Я выйду против него, Караги, — сказал Хасан.

— Ты вовсе не обязан.

— Но я хочу.

— Как ты себя сейчас чувствуешь, Фил? — спросил я.

— Лучше, гораздо лучше. Думаю, это было просто расстройство желудка. Не беспокойся.

— Как полагаешь, сможешь доставить свой желудок до Макриницы верхом на лошади?

— Проще простого. Еще лучше, чем пешком. Я ведь практически родился верхом на лошади. Ты ведь помнишь.

— «Помнишь»? — нахмурился Дос Сантос. — Что вы хотите этим сказать, мистер Грейб? Как это Конрад может пом…

— …помнить его знаменитую «Балладу верхом на лошади», — подхватила Красный Парик. — Ваше решение, Конрад?

— Спасибо, — сказал я. — Руководитель здесь я. Я приказываю, и я принял решение, что сам буду драться с вампиром.

— Думаю, в подобной ситуации нам следует быть более демократичными по поводу решений, за которыми стоят жизнь и смерть, — возразила она. — Вы родились в этой стране. И независимо от того, хороша ли у Фила память, у вас лучше получится быстро вывести нас отсюда. Вы не приказываете Хасану умирать, не бросаете его. Он сам вызвался.

— Я убью Мертвеца, — заявил Хасан, — и догоню вас. Я знаю, как скрыться от людей. Я пойду по вашим следам.

— Это мое дело, — сказал я ему.

— Тогда, раз согласия нет, пусть решает случай, — Сказал Хасан. — Бросьте монету.

— Хорошо. Они что, и деньги у нас забрали вместе с оружием?

— У меня есть немного мелочи, — сказала Эллен.

— Подбрось монетку. Она подбросила.

— Орел, — сказал я, когда монета упала на пол.

— Решка, — сказала она.

— Не трогай! Выпала решка, так-то вот. А орел был на другой стороне.

— О'кей, Хасан, тебе повезло, счастливчик, — сказал я. — Ты выиграл возможность стать героем Христофором, одолевшим монстра. Удачи!

Он пожал плечами.

Затем сел, прислонился спиной к стене, изъял крошечный ножик из подошвы левой своей сандалии и принялся подрезать ногти. Хасан всегда был довольно ухоженным убийцей. Полагаю, что чистоплотность идут рука об руку с дьявольщиной, или что-то вроде того.

Когда солнце медленно опустилось на западе, снова явился Морби, приведя с собой отряд куретов-меченосцев.

— Время, — объявил он. — Вы решили, кто будет драться?

— Хасан, — сказал я.

— Отлично. Тогда пошли. Только, пожалуйста, без глупостей. А то я не люблю доставлять на праздник порченые продукты.

В окружении обнаженных лезвий мы вышли из хибарки и двинулись вверх по улице мимо загона. Там стояли, опустив головы, восемь лошадей. Даже в сумерках я увидел, что это были не очень хорошие лошади — худые, бока покрыты ранами. Когда мы там проходили, каждый на них глянул.

В деревне насчитывалось примерно тридцать хибарок, похожих на ту, в которой нас держали. Мы шли по грязной дороге, в выбоинах и мусоре. Пахло мочой и потом, дымом и гнилыми фруктами.

Мы прошли метров восемьдесят и повернули налево. Тут улица кончилась, и мы стали спускаться с холма по тропе, ведущей к большой чистой площадке. Какая-то толстая лысая женщина с огромными грудями и лицом, похожим от карциномы на огненную лаву, поддерживала слабый, однако наводящий на пренеприятнейшие мысли огонь на дне широкой ямы. Она улыбнулась, когда мы проходили, и облизнула губы.