Литмир - Электронная Библиотека

Однако ничто не могло испортить моего радужного настроения.

— Ничего! Банки стану открывать в тамбуре. А потом будем есть из одной банки и передавать друг другу, благо, полки рядом.

— До сих пор не могу привыкнуть, — призналась Настя, — что ты умеешь открывать консервные банки. На вид — обычный человек, а такой талант!

Настя, живя с мамой и бабушкой, не имела ни малейшего представления о хозяйственных заботах. Я, живя только с мамой, имела, но минимальное. А Света после житья с мужем и дочерью умела все.

Домой я добралась без приключений, если не считать приключением тот не столь уж редкий факт, что я проехала свою остановку. Итак, летний отдых подготовлен — осталось его осуществить. Вперед!

Света позвонила в тот же день.

— Я тебе помогла? — без предисловий спросила она.

— Конечно! Спасибо!

— А ты за это должна позволить мне сделать то, что я хочу. А то я уже видеть его не могу!

— Кого? — не поняла я.

— Да твой фиолетовый купальник. Лифчик еще так-сяк, а от трусов мне просто становится плохо. Из них запросто можно сшить две пары нормальных.

— Так уж и две, — воспротивилась я возмутительному поклепу. — Полторы от силы. И вообще, мне его купили в школьные годы, а я тогда была толще, и нравы были другие. Это мой любимый купальник, страшно удобный. — В трубке раздалось презрительное хмыканье, и я поспешила продолжить: — Ты же сама знаешь, у меня грудь по размеру больше, чем бедра. А купальники почему-то рассчитаны на противоположное. Мне надо выбирать — или ходить в больших трусах, или, пардон, с открытой грудью. А фиолетовый купальник все-таки почти нормальный. В нем я могу повернуться без риска, что лифчик лопнет.

— Да не трону я твой лифчик, успокойся! Я ушью трусы. Ладно уж, не в два раза, в полтора. Неужели я этого не заслужила?

— Заслужила, — вынуждена была признать я. — Только помни о моей скромности.

— Нездоровой скромности, — отрезала Света. — Приезжай завтра ко мне. И не забудь прихватить оракул.

«Оракул» — это такая книга. Мне ее подарили на день рождения. В ней напечатаны вопросы — больше двухсот — и много-много вариантов ответов. Ты кидаешь зернышко в магический круг и по тому, куда оно упало, выбираешь ответ. Оракул был хорош, но отличался весьма скептическим отношением к моей персоне. Первый вопрос, которым я прельстилась, был следующий: «На содержание себя какое отыскивать средство и каким образом доставать деньги?» Вопрос был весьма для меня актуален, а ответ… ответ прост. «Разве что — воровством». Тогда я нашла другой вопрос: «От задуманной мною вещи получу ли я барыш», а задумала свой сизис, диссертацию то есть. «Хорош товар, да в убыток продашь», — с удивительным знанием моих способностей ответила пророческая книга. «Получу ли я чины и награды?» — настаивала я. «Ничего не получишь», — без обиняков признался оракул.

Тогда я решила пойти другим путем. «Выйду ли я замуж?» — поинтересовалась я. «В девках-то лучше», — откровенно заявила книга. «Нравлюсь ли я мужчинам?» «Ведь ты не Аксинья Львовна, что забавна больно». Тоже мне, открыл Америку! Мудрая книга, но перед общением с нею надо пить валерьянку.

В результате я прожужжала уши про этот оракул всем своим знакомым, и они мечтали на нем погадать. Захватив его, а также фиолетовый купальник и скудный обед, я отправилась принимать у студентов экзамен, собираясь сразу после этого заехать к Свете. Что касается обеда, то в первый год работы я обедала в студенческом буфете. На второй год обнаружилось, что зарплата мне этого не позволяет, и я стала брать с собой бутерброды, а в буфете покупать только кофе. Сейчас, на третий год, моих финансов не хватало даже на кофе, поэтому я таскала на работу бутылочку из-под коньяка с питьем. Должна сказать, что студенты проявляли к вопросу моего питания живейший интерес. Обычно на перемене я уединялась в аудитории и принималась за еду, а каждые две минуты открывалась дверь, всовывалась бодрая физиономия, тут же вытягивалась от удивления, после чего исчезала с нечленораздельными извинениями. Уж не знаю, чем мои обеды так привлекают и удивляют студентов. Разве что бутылкой от коньяка.

Итак, я прибыла на экзамен. Один из первых пришел тянуть билет «мой кошмар». Перевернув вытянутый им листок, он четко и внятно прочитал: «Билет номер восемьдесят семь». Я остолбенело на него уставилась. Восемьдесят семь билетов! Да их и тридцати не наберется. Однако мое изумление не могло даже сравниться с изумлением «кошмара». Наконец-то он смотрел не на меня, а на билет, причем лицо его выражала потрясение и ужас. Казалось, он воззрился на собственный смертный приговор. «Так что?» — не выдержала я. «Билет номер четырнадцать», — упавшим голосом ответил он. Со всех сторон послышалось сдавленное хихиканье. Я сурово сдвинула брови, прикрывая рот рукой. Если меня насмешить, мне очень трудно сдержаться.

Впрочем, сюрпризы экзамена еще не кончились. Следующий сюрприз я, увы, преподнесла себе сама. Засунув руку в сумку, чтобы достать работу должника, умудрившегося до сих пор не получить зачета и терроризирующего меня при каждом моем появлении в институте, я наткнулась на что-то влажное и противное. Поколебавшись, я вытащила это наружу. Оно выглядело странно.

— Это не я! — мгновенно среагировал должник.

— Что не вы?

— Сделал… это.

— Но почерк-то ваш? — тоном успешно делающего карьеру инквизитора поинтересовалась я.

— Да, — заикаясь, ответил он. — Но это не я!

Честно говоря, столь негативная реакция была не вполне понятна. Работа выглядела красочно, даже живописно. На белом листе — синие строчки формул, густо разбавленные моими красными пометками, а сверху на все наслаиваются хаотично разбросанные желтые пятна разной цветовой интенсивности. Пятна красиво блестели, наводя на мысль о хорошего качества масляной краске. Незабываемое зрелище! Настолько впечатляющее, что окружающие стали деликатно заглядывать мне через плечо.

Страшное подозрение закралось в мою бедную голову. Я пошире открыла сумку, заглянула в нее — и ахнула. Так и есть! Яйца, предназначенные на обед, я умудрилась сварить всмятку! Я лишилась обеда! Лишь тот, кто действительно любит поесть, в состоянии понять мою трагедию. Мрачно взирала я на гоголь-моголь в сумке. Нет, съесть мне это не удастся. В лучшем случае — слегка очистить содержимое от проклятого желтка. Хорошо, что я недавно вынула из сумки часть барахла, все-таки теперь меньшее количество вещей придется оттирать. Не скрою, однажды я опрокинула в свою сумку стакан кофе, но результат был менее эффектен. Так, что это? Тетрадь с планами занятий. Я немного соскребла с нее яйцо. А, бог с ней! Ей уже ничто не повредит. А это? Боже, паспорт! Как он здесь оказался? Точно, я его брала с собой, когда покупала билеты на поезд. К счастью, паспорт пострадал в основном снаружи, а снаружи он в обложке. Ну, слегка слиплись страницы, и сбоку он кажется желтым. Так нечего смотреть на паспорт сбоку… Кошелек я отмою, это ерунда. «Оракул»! Да, «оракула» жалко. А впрочем, пусть у него теперь будет вид старинной, заслуженной книги. Еще фиолетовый купальник. Теперь, правда, фиолетовый с желтым. Смелое сочетание! Ладно, отстираю. Вот и весь ущерб. Не считая морального, разумеется, ибо половина студентов во время моего исследования не спускала с меня глаз. И еще физического — мой желанный обед подло размазался по купальнику, бумагам и книгам.

К Свете я приехала голодная, как волк, и злая, как собака.

— Ты что? — удивилась Света. — Вид у тебя какой-то всклоченный.

— Еще бы! — возмутилась я. — Шла полчаса по этой дурацкой перекопанной дороге!

— Зачем? До меня от метро пять минут.

— Смотря от какого, — слегка придя в себя, объяснила я. — Выхожу я, понимаешь ли, из метро, иду себе, еще думаю — надо же, ларьки у вас зачем-то переставили. Иду-иду, а дома твоего все нет, кругом незнакомая местность. Я уж решила, что у меня галлюцинация, но потом-таки до меня дошло.

— Ты вышла на предыдущей остановке? — сообразила Света.

6
{"b":"181288","o":1}