– Сын Рода? – заинтересовался Челивис.

– Да, молоденький такой…

Что бы еще рассказала хозяйка о постояльце – осталось неизвестным: Дагерта вдруг вспомнила о куче дел, ожидающих ее, и, напомнив, чтоб Челивис прислал слугу за тюфяком и одеялом, поспешила уйти.

Дабунш, вынув вещи из сумы и разогнувшись, прислушался к шагам по доскам галереи.

– Ушла, – кивнул Челивис. – Слушай, а и впрямь – зимой здесь должно быть пусто, а тут какой-то Сын Рода застрял. Охотится, ха! Знаем мы…

Договорить ему помешал тяжелый кулак, врезавшийся под дых.

Челивис, скорчившись, жадно глотал воздух. Не устояв на ногах, он грохнулся на колени, дернулся, завалился на левый бок.

Разъяренный Дабунш встал над ним, сжимая кулаки:

– Ты, падаль ходячая! За каким демоном брякнул, будто я твой слуга?

Челивис продышался и, не вставая с пола, снизу вверх бесстрашно поглядел на своего огромного спутника.

– Еще раз посмеешь меня хоть пальцем тронуть – заору! Сбегутся все, кто есть на постоялом дворе… скажу, что мой слуга рехнулся, убивать меня лезет. Не пришибут тебя на месте, троллий ублюдок, так повяжут и в подвал кинут!

– Не шибко я их боюсь… – начал Дабунш – и с запозданием оскорбился: – Это кого ты тут тролльим ублюдком обозвал, битая морда?

– Ну, не себя же!.. Думаешь справиться с хозяином и его гостями?

Дабунш чуть подумал и ответил менее уверенно:

– Я тебя втихаря задавлю, не услышит никто…

– Дави сейчас! Сил моих уже нет тебя терпеть! Всю дорогу, чуть что, норовил своими кулачищами… дави! А потом возвращайся в Джангаш! Расскажи Клешне, как ты по дурости дело провалил!

– Дело? Да я сам клад сыщу. Пергамент-то при мне! – Дабунш коснулся груди. – И я… это… грамотный!

– Грамотный он! – умилился Челивис. – Ну, давай, разбирай записи! Соображай в одиночку насчет барсучьих хороводов и пьяных карасей. Не найдешь ни хрена болотного – Клешня с тебя спросит, больше-то уже не с кого будет!

Дабунш, уже собравшийся дать «хозяину» крепкого пинка, передумал, не ударил. Мысль о том, что придется держать ответ перед Клешней, была крайне неприятной.

– Ты… это… вставай, хватит валяться, – прогудел он примирительно. – А на кой ты меня слугой назвал?

– Так ведь странно, если Сын Рода приехал в глушь – и без слуги, – так же мирно отозвался Челивис, поднимаясь на ноги. – У нас общее дело: угодить Клешне. Уж потерпи.

Усмиренный Дабунш прекратил протесты и даже согласился пойти вниз за тюфяком.

Оставшись один, Челивис подошел к окну, прикинул возможность через это окно удрать в случае чего – и только потом обратил внимание на открывшийся вид: острия бревенчатого частокола, над которыми тускло белел лед Тагизарны. Берега реки отсюда видны не были, и пейзаж был не силуранский, а прямо-таки уртхавенский, не хватало только моржа на льду.

Да, если не удастся ублаготворить Клешню, придется улепетывать до Уртхавена. К моржам…

И дернула же Хозяйка Зла три года назад обыграть в фатимирском кабаке вот этого самого Дабунша, задави его лихорадка!

Ну, куда делось чутье Челивиса? Ведь если у тебя только и есть ценного, что знатное имя… если с детства в карманах пусто… если родители рано умерли, а прочая родня и медяком не поможет… если живешь тем, что выиграешь у простаков в «радугу»… ну, должно же у игрока быть умение разбираться в людях? Да хотя бы простое чувство опасности, а? То, что у простонародья называется «задница горит»…

Так нет же! Ничего не горело у Челивиса, когда он выигрывал одну за другой золотые монеты у пьяного громилы с рожей тролля. Золото, да! Взял Челивис в тот раз столько, что можно отгрохать дом в столице. Радовался еще: вот, мол, как прочно прижилась рядом с ним удача…

Да? Прижилась?.. Сколько лет, болван, был игроком – а только в те сумасшедшие два дня узнал, каким капризным может быть везение…

Валялся тогда, помнится, Челивис на кровати – в комнатушке на втором этаже фатимирского трактира «Кружка и блюдо». Глядел в потолок, закинув руки за голову, и размышлял о причудах удачи.

Еще вчера рядом с ножкой его кровати лежала небольшая, но увесистая кожаная сумка. А в ней – монеты, блестящие, солидные, ласкающие ладонь, если запустить руку в этот садок дивных золотых рыбок.

И Челивис, разомлев от вида добычи (самой жирной добычи, что досталась за всю жизнь бродяге-игроку) решил бросить мотаться по свету. Купить дом, заняться торговлей.

Но сначала – отпраздновать удачу! Нет, не устраивать повальную пьянку для всей улицы. Тихо и скромно порадовать душу: велеть принести в комнату бутылочку вина, закуску, пригласить девицу посмазливее.

И ладно бы дурню позвать одну из давних подружек, про которую все знаешь: и где живет, и на какую сводню работает… так нет же, поманили его синие глазищи незнакомой рыжей стервы! Челивис еще с сопливых мальчишеских лет оборачивался вслед проходящим рыжим красоткам, а эта уж так хороша была – ну, все при ней!

Мозги, как оказалось, тоже при ней. Сволочные, подлые, но отменно работающие. Челивис и выпил-то совсем немного – а сморило его, как деревенского простофилю за столом у портового вербовщика. Проснулся на рассвете – ни девицы, ни золота.

Челивис не тратил времени на брань и сетования – кинулся на поиски. До полудня мотался по Фатимиру, говорил со своднями, толковал с уличными девками… ну, никто не видел «богиню его желаний». Возникла из вечернего воздуха, цапнула сумку с золотом и растворилась в ночи.

Тут впору бы рехнуться с досады и унижения. Но добрая судьба решила утешить игрока. Столкнула его со знакомым купцом из Джангаша – а тот новость сообщил. Мол, в столице скончался дед Челивиса, наследство ждет молодого господина…

И теперь Челивис глядел в потолок и приводил в порядок мысли.

Ничего себе поиграла с ним лиса-удача, повертела хвостом! Сначала сделала богачом, потом нищим, потом снова предложила богатство…

Возьмет он это богатство, еще как возьмет, и раздумывать не станет!

Этот дед когда-то отказался от дочери, потому что она вышла замуж против его воли. И на внука даже взглянуть не хотел. По его вине Челивис никогда в жизни не знал, что такое собственный дом. По его вине стал профессиональным игроком… да что уж перед самим собой лукавить – шулером!

Челивис враждебно покосился на лежащую на столе коробку для игры в «радугу». Худо ему придется, если станет известно, что коробка у него «слоеная» – с потайным отделением, из которого при хитром броске выпадает сильный расклад костяшек. За плутовскую ловкость рук еще могут простить – ну, побьют малость да отпустят. Но за «слоеную» доску кости переломают, а могут и пришибить.

Нет, пора бросать к болотным демонам эту полунищую, опасную и никчемную жизнь. Вот завтра на рассвете Челивис оставит Фатимир и отправится в столицу…

Скрипнула дверь. Ну, что за манера у здешней прислуги входить без стука! У себя дома он заведет порядочки построже!..

– Ну и за каким демоном?.. – строго вопросил Челивис, не поворачивая головы к вошедшему.

– Поговорить надо, – отозвался незнакомый мужской голос.

Челивис рывком сел на кровати.

В дверях стояла Большая Неприятность. Одна, но в двух лицах.

Одно лицо Неприятности было знакомым. Давешний громила-полукровка, в пух проигравшийся Челивису. Морда враждебная, кулаки определенно всю ночь так и не разжимались – тосковали по ребрам бедняги игрока. Сразу прошел через комнату, встал у окна.

Второй остался у двери. Ростом куда ниже своего приятеля, тощий, невидный такой. Вроде улыбается добродушно, но глаза… глаза убийцы.

Оба без оружия… ну, на виду его не держат. Но Челивис готов прозакладывать свое наследство, что у тощего нож за голенищем или в рукаве. И достать его он не постесняется. А тому, что у окна, и оружия не нужно. Так управится…

– О чем господам угодно побеседовать? – Челивис постарался, чтобы голос не дрожал.

– О вчерашней игре, – мягко сообщил стоящий у дверей гость то, в чем Челивис и не сомневался.