Вой сирен, запах гари, бензина и спирта, шум, крики, брань, чей-то плач, дым, опять дым, детский желтый шарик, который ветер гонит по крышам застрявших на противоположной полосе машин. Разнесенное осколками чего-то — обломками вертолета? — окно в доме, кадр хорош, полиция, фельдшер с пакетом крови. Плотный тяжелый поток, единственно удобная, пригодная, правильная среда.

«Пятый канал: реальные новости! Мы работаем для вас, круглосуточно, семь дней в неделю!»

И Тирунеш Бати продолжает снимать, весом кадров, голосов, пойманным запахом истории давя в себе мысль о том, что ни на каком самолете, никаким чудом нельзя ей оказаться сейчас ни в Лионе, ни в Новгороде — чтобы взять парное интервью. Невозможно, хоть душу дьяволу продай. Хоть разорвись. Ничего, мы здесь свое возьмем. Дайте мне три часа на подготовку и они там будут жалеть, что не стоят на моем месте.

Эффект бабочки в действии, — думает мистер Грин. — Можно сказать, образцовый случай. Один самец бабочки блямкнул крыльями в своем Новгороде, позвонил мальчику, которого до сих пор считает своей… взбесившейся и невесть с чего вздумавшей уйти в автономное плавание частью — а в результате наш дорогой друг Амаргон к собственному возмущению остался жив. Именно так. Оба покушения готовились не на тяп-ляп. Выбор места, выбор оружия, позиции, прослушка. Готовили всерьез. А вот запустили — вне графика, впопыхах, сломя голову. Потому что приняли одуванчиковский залп по Морану на заявку ни много, ни мало как в континентальные лидеры. А поскольку Одуванчика они знают хорошо, то они не сомневались, что у него и все следующие ходы посчитаны и даже согласованы. Вот так группы встретились во времени. Не бездари, отнюдь, но напуганные люди, вынужденные действовать в спешке. А потом — вертолет и перехват. И они решили, что у чертова Лима все посчитано еще лучше, чем они боялись. И что они сейчас станут персонажами новостей… совсем не в том виде, в каком собирались.

Вечернюю — по флоридскому времени — передачу пятого канала напрямую транслируют по всей планете. Пятый канал всерьез собирается стать первым, общенародным. Конкуренты от зависти и беспомощности должны лопнуть и уступить. Предприимчивая эфиопская дама с двадцатилетним опытом военного корреспондента не только оказалась первой и единственной три раза за сутки, но и сейчас затащила в свою студию всех, кто хоть что-то значит во Флоресте. И докопалась по телефону и через сеть до остальных.

Первая сенсация — подлинная картина событий в первичной реконструкции. Два снайпера, а не один — и именно на второго, незамеченного, который ждал открытия машины после аварии, и рухнул вертолет корпорации. Кстати, пилот выжил, но валяется в реанимации. Первому снайперу удалось скрыться, оставив оружие, второму не удалось. Записи с борта вертушки: они засекли первого, передали вниз, стали заходить на позицию для выстрела. Далее люди с гранатометом и парой машин для тарана приняли это на свой счет и вертолет пропал с картины.

Гротеск, гиньоль, комедия положений. Из каждой точки есть множество равновероятных неудачных развитий события — а все несколько раз пошло в пользу Деметрио. Сам герой дня, разумеется, в студии. С напоказ перевязанной головой. И, разумеется, его спрашивают о такой удаче. Это все еще разминка, подогрев аудитории.

Теперь Амаргон — почищенный и заклеенный Амаргон — уже не злится, просто пожимает плечами.

Удача? В каком-то смысле да. Сцепление чужих ошибок. Но любая война состоит из этого. И политика. Характер ошибок зависит от обстоятельств на месте. Где-то забывают убрать шапку с документа, где-то неправильно применяют гранатомет. А наша задача здесь и сейчас сделать так, чтобы ошибки второго типа сменились ошибками первого. И чтобы умение правильно просчитывать дальние последствия социальных реформ стало весить больше, чем привычка не выскакивать наружу, не убедившись, что вокруг чисто.

Очень своевременная врезка выступления Сфорца «по поводу сегодняшнего инцидента». Сделана еще днем, но гармонирует необычайно; и это заметят, особенно при таком подчеркивании.

Глава оккупационного режима смотрит чуть мимо камеры, щурясь на источник света, и говорит с таким презрением, словно покушение на избранного депутата и члена законного правительства совершено где-нибудь в его родной Флоренции, и он естественным образом изумленно негодует. В очень своем и даже слегка утрированном стиле.

— Решение политических разногласий при помощи гранатомета, э-ммм, глубоко безвкусный, знаете ли, метод вести беседу. Демонстрирует крайнюю слабость аргументов. Фактически, это капитуляция перед чужой правотой, да? К тому же неуместная и несвоевременная. Пострадали, э-ммм, люди, горожане. Омерзительно!

— Кстати, вы, бригадир… — улыбается прекрасная дама, чьи зубы и белки глаз подобны ледникам, — в свое время не стеснялись применять подобную аргументацию.

— Если вам придет в голову попытаться залить жилые кварталы горчичным газом, я еще и не то применю. И, боюсь, не смогу обеспечить мало-мальской избирательности, хотя постараюсь, конечно. — Амаргон смотрит на нее, чуть склонив голову к плечу. — Но мне казалось, что вопрос о том, кто такой я, даже не стоит на повестке дня.

Не стоит. Просто ведущая — как она все успевает, и репортер, и директор не из худших, и аналитические репортажи у нее неплохи, и вот ведет еще, и выглядит великолепно, — слегка подыгрывает герою дня. Подмасливает. Значит, далее следует ждать неприятных сюрпризов и откровений.

Первая неприятность — в опросе. Примерно 22 % поддерживают версию о том, что Лим сам на себя организовал покушение в целях придания убедительности своему заявлению. Еще 50 с хвостом — и вот это уже куда опаснее, мистер Грин, не глядя на клавиатуру, отбивает сообщение для нескольких адресатов, — уверены, что это ответный ход МСУ. И только меньше четверти считают, что это и вправду дело рук здешних политических конкурентов.

Тут Амаргон вздыхает, разводит руками, отбрасывая тень на результаты опроса, и говорит, что генерал Пелаэс и компания вкупе кое с кем из товарищей, не будем плохо о мертвых, видно, крепко сбили прицел жителям страны. Потому что покушение для популярности номер старый и, как тут уже было сказано, ээээ безвкусный, но действенный, а то бы не применяли его с невесть каких времен. Но ему, Лиму, для достижения нужного эффекта, с покушением следовало бы подождать хотя бы недельку, чтобы выработать ресурс от выступления. А уж потом, если волна станет спадать, можно и о покушении подумать. А вот так сразу — это глупо и бездарно… у нас тут много глупого и бездарного делалось последние пятьдесят лет, люди, конечно, привыкли. Но вообще-то, — разворачивается прямо в камеру, — я этого не поэтому не делал. Я этого вообще не делаю. А МСУ было просто не успеть.

Врезка: начальник полиции Флориды. В камеру помещается с трудом. Говорит, что пока еще личности всех участников двойного покушения не установлены, но работа ведется. Тем более, что двое на машине уцелели, их допрашивают — и они заявили о своей принадлежности к нелегальному крылу одной из зарегистрированных партий, нет, ее название не может быть сейчас оглашено, и вообще это заявление мало о чем говорит — бывает самодеятельность, провокация, предательство…

На вопросе корреспондента о том, есть ли что-то, свидетельствующее о причастности Совета к покушению, начальник полиции оживляется:

— Ой, ну я вас умоляю! Какой Совет? Они свой нос на лице без зеркала не найдут в наших условиях! — потом слегка сбавляет энтузиазм. — Организация преступления заставляет предположить, что подготовка велась давно и мастерски. Я вообще предполагаю, что причину следует искать в деятельности господина замминистра в аграрных округах.

— А я был неправ… — слегка растерянно говорит Амаргон в студии, — более того, я дурак дураком. Надо было мне и правда на себя устроить покушение. Еще два месяца назад, если не раньше. Может, что-нибудь сдвинулось бы… А то кооперативы кооперативами, но запад-то весь не только беден смертно, он еще и недонаселен. Я знаю, что у нас основной жалобой было, наоборот, сельское перенаселение, но это потому что если землю мотыгой обрабатывать — так и будет. А если менять ситуацию, то рабочих рук не хватает. И хозяйств мало. А технику в рассрочку покупать, то с тамошними доходами век не расплатиться, по каким угодно льготам. Благотворительности на всех не хватит и при благотворительности связи не образуются. Вот, возьмем, например район Фе, он кукурузный…