– Вы сказали, сэр, «практически»?

– Да. Но, видите ли, я столкнулся с парой любопытных показаний. Смотритель спортивных сооружений школы Моулди – чердак у него, правда, так себе меблирован, – положительно утверждает, что после того, как он утром ушел из кладовки, мешки – полные – оказались передвинуты. По его словам, когда они с мистером Гриффином зашли туда, они были вроде как прислонены к дальней стене и расположены таким образом, чтобы из них можно было соорудить некое укрытие; я специально попросил его вновь поставить мешки в то положение, в каком он нашел их после обеда.

Сержант Пирсон присвистнул с хитрым расчетом на то, чтобы до начальства дошло удивление, смешанное с восхищением. Суперинтендант продолжал:

– Мой следующий объект – Роза. Это служанка. До двух она оставалась на кухне, вместе с другими мыла посуду. Потом, по ее словам, неважно себя почувствовала и поднялась к себе в комнату полежать. Начиная с этого момента и до того, как она присоединилась к другим слугам, наблюдавшим из окна общежития за соревнованиями, а было это примерно в два тридцать, – подтвердить ее передвижения некому. Мисс Роза, доложу я вам, это та еще штучка, красотка, можно сказать, но она чем-то напугана. Я решил не нажимать на нее – пусть дозреет.

Армстронг откинулся на спинку стула, надолго припал к бокалу, отдышался и одарил сержанта широкой улыбкой.

– И еще кое-что интересное я узнал у обслуги. Взгляд со стороны, так сказать. Мистер Эванс, похоже, – настоящий джентльмен, но несколько высокомерен. Мистер Рэнч – полная ему противоположность, в обоих смыслах. Мистер Симс безобиден. Мистер Тивертон – «беспокойный, но чудный старикан», так, по-моему, о нем сказали. Мистер Гриффин и мистер Гэтсби – «веселые, приятные джентльмены», хотя последний прячет под кроватью бутылки с виски. Досточтимый мистер Вэйл – сущий дьявол «с язычком острым, как бритва», никто бы здесь ни дня не остался, кабы не миссис Вэйл – «настоящая леди и такая милая», «хотя некоторые говорят, что она любит хвостом повертеть, да и что удивительного с таким-то муженьком».

Перед тем как продолжить отчет о сделанном, суперинтендант наполнил себе и сержанту опустевшие бокалы. После опроса обслуживающего персонала он тщательно обыскал рощу. Результат – нулевой. Осмотрел в кладовке Маулди все, на чем могли сохраниться отпечатки пальцев; результат – тот же. Получил подтверждение от нескольких учеников, что после обеда Тивертон не раз выходил из столовой и возвращался туда. Нашел в комнате Рэнча экземпляр романа «Мадемуазель де Мопен», иллюстрации к которому заставили его несколько скорректировать взгляд на школьное чтение. После чего покинул школу и нанес визит мистеру Уркарту в Стевертоне.

– После обычных адвокатских оговорок он объяснил, что мистер Вэйл как ближайший родич покойного может рассчитывать на значительную сумму денег; какую именно, он бы говорить не хотел, и т.д. и т.д. После смерти родителей мальчика он ведет его финансовые дела, а мистер Вэйл отвечает за образование. Мистер Уркарт – единственный душеприказчик и исполнитель завещания и сам рассчитывает лишь на небольшое наследство, во всяком случае, так он сказал.

Армстронг снова покачался на стуле, словно в поисках равновесия, и сержант бросил ему спасательный круг.

– Вам что-нибудь не понравилось в его словах, сэр?

– Поверьте мне, молодой человек, этот малый чего-то боится. Да и не только он – как мне показалось, половина тех, кто так или иначе втянут в это дело. Но тут начинается самое занятное. Я поинтересовался, что он делал в среду. Он раскипятился было – ну, это для адвокатов дело привычное, – но потом поведал мне весьма любопытную историю. Оказывается, он с утренней почтой получил анонимную открытку с почтовым штемпелем Сэдли, в которой его просят быть в Эджворт-Вуд, это меньше чем в миле от Сэдли-Холл, в час сорок пять, и отправитель сообщит нечто весьма для него важное. «Строго конфиденциально», – говорилось в конце записки, «сжечь по прочтении» – ну, обычное дело.

– И что же он?

– Что же – что? А, ну да, сжег, по его словам.

– Да нет, я не о том. Поехал он в Эджворт-Вуд, спрашиваю?

– Ага, Джордж, вы схватываете суть. Вам интересно знать, почему почтенный стряпчий обращает внимание на подобные сомнительные послания.

Вообще-то Пирсон ничего подобного не имел в виду, однако же торжественно наклонил голову.

– И, позволю себе предположить, никто не появился? – уточнил он.

– Ваше предположение верно, мой мальчик, если, конечно, Уркарт говорит правду. Теперь так. Если вся эта история – просто розыгрыш, вряд ли бы он стал избавляться от записки. С другой стороны, если встреча состоялась, ему непременно понадобится кто-то, кто мог бы подтвердить его алиби. Так или иначе я и его оставил дозревать. Завтра мы снова повидаемся, хотя он этого пока не знает. В общем, он теперь у меня на заметке, и я послал Уиллса и Джонсона узнать, не видел ли кто его или его машину в районе Эджворта. Правда, место это довольно пустынное.

– Вы хотите сказать, что, может, это он…

– Он мог совершить это, да. Но я сомневаюсь. Что, собственно, он выигрывает от смерти мальчика? – сущую ерунду. Нет, по поводу мистера Уркарта у меня другие мысли. Для стряпчего он живет совсем недурно, а? – вдруг ни с того ни с сего добавил суперинтендант. – Большая машина, превосходный дом, да и вообще… Ладно, там видно будет. А теперь, Джордж, хочу услышать, что вы думаете об этом убийстве.

Это был еще один любимый ход суперинтенданта, и Пирсон, как обычно, подыграл ему. Он почесал голову, посмотрел с грустной задумчивостью во взгляде на виски с содовой и пробормотал что-то в том смысле, что, увы, не видит пока за деревьями леса. Армстронг вздохнул так глубоко, что пуговицы на рубашке готовы были вот-вот оторваться, а усы заметно зашевелились. Теперь орудия были готовы к бою.

– Ну что ж, – сказал он, – посмотрим на деревья. Предположим для начала, что Вимис был убит там же, где нашли тело, между часом и четырьмя пополудни. Сократить этот промежуток времени мы можем?

– Ну что сказать, сэр, только полоумный решится на убийство во время спортивных состязаний. Сенное поле видно отовсюду, а интересующий нас стог – всего в тридцати ярдах от того места, где сидели иные из зрителей.

– Для точности – в двадцати шести с половиной, – с нарочитой небрежностью поправил сержанта Армстронг. – Но, в общем, я с вами согласен. Берем за точку отсчета два тридцать. Ну, допустим, два двадцать – в это время люди уже потянулись к площадке. Миссис Вэйл утверждает, что она оставалась у этого стога примерно до часа двадцати пяти, и, если бы это было не так, вряд ли бы в том призналась. Что вы о ней думаете, Джордж?

– Да ничего себе дамочка, это уж точно, – лукаво ухмыльнулся сержант.

– Ага, конечно, опять за свое. Юбочник! Никогда вам не стать детективом, сержант, – задумчиво протянул Армстронг. – Ну а если спросить меня, я бы сказал, что человек она не простой. И с нервами все в порядке. Интересно только, хватит ли у нее выдержки закусывать рядом с трупом.

– О господи, сэр, вы ведь не хотите сказать, что… – Сержант был ошеломлен.

– Я хочу сказать, что у нее достало бы сил задушить такого мальчишку, как этот. К тому же, не забывайте, речь идет о деньгах.

– Если говорить об этом мотиве, то как насчет старого Пердуна? – бесцеремонно осведомился Пирсон.

– Хм. Он сказал, что переодевался примерно полчаса. Полно времени, чтобы незаметно выйти и вернуться до прихода жены. Но мистер Уркарт утверждает, что школа преуспевает, Пердун прочно стоит на ногах, зачем ему идти на такой риск?

– Но ведь то же самое относится к миссис Пер… Вэйл, разве нет? – рыцарственно возразил Пирсон.

– В общем – да, возможно, но мы ведь не знаем, может, у нее есть какие-нибудь личные долги. Одевается она богато. К тому же не забывайте, как о ней отзывается обслуга.

Сержант непонимающе посмотрел на Армстронга.

– «Вертихвостка» – вот что было сказано. Больше мне из них ничего не удалось вытянуть. Но тогда намечается еще один возможный мотив. Допустим, она закрутила с кем-нибудь роман, Вимис поймал парочку на месте преступления, и ей, а также неизвестному ему надо было заткнуть рот парню, так я думаю.