Тони продолжал свой урок. Алисия ощутила, как его большой палец прикоснулся к самому чувствительному ее месту — этому маленькому плотному бугорку, который, казалось, источал удовольствие и посылал его к каждому нерву ее тела. Он повторил свое движение еще раз, и она, задыхаясь, выгнулась всем телом и закрыла глаза.
— Ничего не бойся.
Эти слова прозвучали как команда. С трудом, приоткрыв глаза, она удивленно посмотрела на него: — Что?
— Я хочу знать тебя всю.
Она сразу замерла: ее внимание было полностью приковано к его действиям. Вот его палец проникает в ее влажные складки. Она вспыхнула.
— Еще шаг. Всего лишь один шаг…
Он медленно проник в нее пальцем. С трудом обуздывая свои собственные желания, Тони наблюдал, как она перестает замечать внешние события, полностью погружается в себя и сосредоточивает внимание на этом медленном проникновении его пальца в ее лоно. Хотя глаза ее были широко раскрыты, они ничего не видели. Не торопясь, он проник до самого конца, нежно надавил на мягкие ткани, а затем таким же медленным движением вернулся, дойдя кончиком пальца до плотно сжатого мускула, Потом он перевернул руку и повторил все это в противоположном направлении. Она спокойно лежала у него на руках, позволяя ему изучать ее тело даже еще более интимным образом. Ее широко раскрытые глаза говорили, о зарождающемся страстном желании.
Не обращая на это внимания, Тони продолжал соблюдать медленный ритм, а когда Алисия, наконец, застонала и подалась к нему навстречу, он стал ускорять темп и проникать все глубже, пока она не достигла кульминации: ее ногти впились ему в плечи, а все тело выгнулось и застыло неподвижно.
После этого он остановился, и она обмякла в его руках. Удивленное выражение ее лица, которое пропало только в момент экстаза, ясно говорило об одном: она никогда еще не испытывала такого наслаждения. Тони почувствовал, что его собственнический инстинкт удовлетворен: ведь он был первым, кто сумел доставить ей сексуальное наслаждение.
Он продолжал держать руку у нее между ног, глубоко погрузив в нее палец, и ощущал ее судороги — красноречивое свидетельство полного удовлетворения. Когда все ее мускулы расслабились, он проник в нее вторым пальцем…
Да, этот Альфред Каррингтон явно чего-то недопонимал. Но ничего, скоро придет их время!
Тони, наконец, вытащил пальцы из ее тела, одернул на ней сорочку и откинулся на спинку кресла. Не так просто контролировать себя, когда ноздри щекочет мускусный аромат, а на руках лежит разгоряченная полуобнаженная женщина.
Чтобы отвлечь себя от опасных мыслей, он стал думать над тем, что же они сделают в следующий раз.
Домой Алисия вернулась рано утром; в голове у нее царил полный сумбур, но тело было в превосходном состоянии. Первое являлось прямым следствием второго.
Теперь она поняла то, чего не понимала раньше, — почему женщины позволяют себя соблазнять. Если события сегодняшнего вечера хоть в какой-то степени отражали все, что может совершить благородный любовник, то приходилось только удивляться тому, что некоторые женщины оставались девственницами по собственному желанию.
Отдав свою накидку Дженкинсу и попросив его запереть дверь, Алисия направилась к себе. Адриана, поравнявшись с ней и посмотрев ей в лицо, обеспокоено спросила:
— Что это с тобой?
Алисия быстро взглянула в ее сторону. Она очень надеялась, что пережитый ею опыт не наложил на ее внешность каких-либо явных отпечатков, хотя чувствовала себя совершенно другим человеком. Однако в танцевальном зале, откуда они, в конце концов, снова вернулись домой, никто этого, похоже, так и не заметил. По-видимому, даже ее проницательная сестра не увидела в ней какой-либо перемены.
— Ничего.
Глядя прямо перед собой, Алисия вспомнила две книги о технике любви, в которые она когда-то заглядывала, и подумала, что книги эти были недостаточно подробны.
— Интересно, а существуют ли подробные учебники? Это размышление было произнесено вслух. Адриана, уже направлявшаяся к себе в комнату, удивленно посмотрела на сестру.
— О чем это ты? Алисия прикусила язык:
— Да нет, это я так…
Открыв дверь в свою спальню, которая располагалась ближе к лестничной площадке, Алисия пожелала сестре спокойной ночи и вошла в комнату.
Закрыв дверь, она некоторое время стояла, устремив неподвижный взгляд в пространство, потом бросила сумочку на туалетный столик, быстро распустила волосы, разделась и накинула на себя ночную рубашку, даже не заметив, когда она все это успела сделать.
Забравшись в кровать, она натянула простыню, а сверху накрылась одеялом и, повернувшись на спину, стала смотреть в потолок. Ее нервы до сих пор еще звенели, по жилам разливалось приятное тепло. И все же она испытывала неведомое беспокойство в ожидании чего-то еще, какое-то внутреннее предвкушение, которое не пропало даже после сегодняшнего шага вперед. Алисия не знала, что это было, и могла об этом лишь гадать, так как никогда раньше с ней не случалось ничего подобного. И то сказать — ведь она никогда еще не предавалась таким вещам и никогда не позволяла ни одному мужчине прикасаться к себе в сколь-нибудь интимной обстановке, не говоря уже о том, что делал он. Теперь, узнав наконец-то, что хотела узнать, Алисия вдруг обнаружила, что стоит лицом к лицу перед другим неизвестным — гораздо большим и более пугающим.
К утру она все тщательно проанализировала. Ее действия в данной ситуации и выбранный путь на будущее были правильными, а во вчерашних событиях не обнаруживалось ничего такого, что могло бы заставить ее свернуть с намеченного пути. Впрочем, ей следовало сделать все возможное, чтобы помочь лорду Торрингтону в его расследовании. Это расследование давало ему удобный предлог для того, чтобы бывать в ее обществе, соблазнять ее, играть с ее маленькими братьями, помогать ей устраивать Адриану…
Отмахнувшись от этих навязчивых мыслей, Алисия закончила завтрак, встала из-за стола и пошла искать сделанные ею для себя копии его бумаг.
Сидя в уютном кожаном кресле в библиотеке дома Хендонов, Тони лениво вертел в руках стакан с бренди и неторопливо рассказывал историю об убийстве Раскина, об открывшихся затем фактах и о последующем расследовании сидящему в таком же уютном кресле хозяину дома Джеку — то есть Джонатану, лорду Хендону, — и его удивительно красивой жене Кит, примостившейся на подлокотнике кресла рядом с мужем.
— Итак, — заключил он, — Раскин продавал кому-то информацию о прохождении судов, а этот «кто-то» предположительно использовал полученные сведения в собственных корыстных интересах. Однако на данный момент мы не знаем точно, что это была за информация…
— А, следовательно, не можем вычислить ее потребителя. — Джек посмотрел на Тони с весьма серьезным видом.
— Совершенно блестящий вывод из всего моего рассказа — Тони поприветствовал его высоко поднятым стаканом. Неожиданно Кит встрепенулась:
— Ну, хорошо, Джек постарается помочь тебе выяснить, что особенного в этих кораблях, а как быть с той вдовой — кстати, как ее зовут?
У Кит был удивительный бархатный взгляд. Когда Тони впервые увидел ее, то принял за мальчика; впрочем, его оправдывало то обстоятельство, что он по милости целой команды контрабандистов тогда едва остался жив, а на ней были надеты бриджи, и она бесцельно слонялась взад-вперед. Теперь же ее великолепные рыжие волосы были гораздо длиннее и изящно обрамляли ее очаровательное лицо. Раньше у нее была очень стройная, тонкая фигура; теперь она стала чуть полнее, но от этого казалась лишь еще более женственной. Даже рождение двух детей ничуть не повлияло на живой темперамент одной из самых деятельных женщин среди всех, кого знал Тони. Он благодарил небеса за то, что у Джека такая жена.
— Эта вдова не имеет к данному делу никакого отношения, за исключением того, что ей повезло наткнуться на тело убитого Раскина.
Кит была несколько озадачена.
— Почему же в таком случае ты прилагаешь столько усилий, чтобы не называть ее имени? Ты упомянул о ней по меньшей мере раз шесть и все время говорил: «эта вдова».
