Я бы возненавидел. А она — не знаю. Хотя, наверное, нет. Ведь она… она… Кто она? А кто я?

— Все нормально, Ирина. Все нормально. Только нам, кажется, придется пойти в другое место. Здесь, — снова оглядел пустой пыльный чердак, — здесь нас будут искать. Идем.

И я снова взял ее за руку. Она не протестовала, то ли полностью положившись на меня, то ли совершенно не опасаясь наверняка уже идущей по нашим следам инквизиции. И в самом деле, что ей инквизиция, что ей эти белорясые хлыщи с черными крестами на груди? Что они могут с ней сделать? Ничего. Ровным счетом ничего. Побоятся кары Господней. Даже пальцем тронуть не посмеют.

— Идем.

Но уйти мы не успели. Натужно застонала старая деревянная лестница, заставив меня дернуть из-за пояса пистолет. Послышались чьи-то шаги. А потом…

— Невежливо входить без стука в чужое жилище, — сказал Хмырь, обходя меня и тяжело плюхаясь в отчаянно заскрипевшее кресло. — Тем более невежливо делать это во время отсутствия хозяина.

На пистолет в моей руке он внимания не обратил.

— Извини. Дверь была открыта.

— Извиняю, — сохраняя высокомерно-важный вид, ответствовал Хмырь. — Вы пришли за тем, что ты у меня оставлял?

— Д-да. — Я почувствовал, что во мне вновь набирает силу то же самое стирающее разум наваждение, и стиснул зубы.

— Хорошо. Сейчас достану. — Голос Хмыря доносился как сквозь слой ваты. — Пару минут подождите.

— Подождем… — выцедил я сквозь зубы. А что мне еще оставалось? Только ждать. И бороться с самим собой за право контролировать свои действия.

Уймись. Уймись сейчас же! Если не уймешься, я эту дрянь в реку с моста вышвырну. Клянусь, я так и сделаю!.. Даже если ты потом заставишь меня прыгнуть за ней же, я все равно так и сделаю. Чертов кинжал… Чертова тьма… Выброшу, Христом Богом клянусь, выброшу!

Ирина спокойно стояла рядом, не говоря ни слова. На меня она не смотрела. Хмырь, отойдя в сторону, копался среди переплетения ржавых труб. Скрежетал металлом и что-то крутил. Я не видел что — там было темно. Да и не до того мне было.

Нащупав руку Ирины, я медленно сжал ее запястье. Медленно, но сильно. Возможно, даже слишком сильно. Ей наверняка было больно, но она ничего не сказала. Только, чуть повернув голову, взглянула мне в лицо. И в глазах ее что-то мелькнуло. Что-то мне непонятное, но тем не менее светлое и земное.

Наваждение отступило. Я наконец-то смог перевести дух.

Проклятье, да что же это такое? Сначала сны, потом галлюцинации наяву, теперь вообще не пойми что. У меня что, крыша ползет? Или это просто какая-то из сил решила поиграть со смертным человеком?..

— Вот. Держите свою посылочку. Не извольте беспокоиться, все в целости и сохранности.

Перетянутый куском проволоки сверток перекочевал из рук Хмыря в мои. Трясущиеся пальцы сомкнулись вокруг опутанной потрепанной тряпицей рукояти. Не нужно было даже разворачивать ее, чтобы понять: в свертке находится именно то, что я оставлял. Подмены не было.

Где он его прятал, я не мог себе даже представить. Я не мог не почувствовать кинжал, если он и в самом деле был здесь. Не мог!.. Но тем не менее не почувствовал. До тех пор не почувствовал, пока Хмырь не сунул его мне в руки.

Значит ли это, что мои чувства слабеют? Или же этот коренастый хитрец с неудобоваримым прозвищем сумел как-то замаскировать истекающую из кинжала тьму? Оба варианта мне откровенно не нравились. Настолько, что я даже не мог понять, который из них не нравится мне больше. Если верен первый — мне как чистильщику, как охотнику за тьмой и злом отныне грош цена. А второй… второй вариант означал, что Хмырь не только почувствовал истекающую из свертка тьму, но и нашел способ ее экранировать. Способ, который не знаю даже я сам.

Невидимые нити тьмы, просачиваясь сквозь грязную тряпку, царапали ладонь острыми коготками.

И под их касаниями где-то глубоко-глубоко, на самом дне моей души, вспыхнула… нет, не радость. Удовлетворение, холодное и жестокое. Осколки тьмы во мне наконец-то обрели цельность. Нашелся недостающий кусочек. Мерзкий, отвратительный, ядовитый, но все же принадлежащий мне…

Стараясь не показывать своего нетерпения, я покрутил сверток в руках, осмотрел со всех сторон и пренебрежительно спокойно сунул за пояс. Не знаю только, кого мне удалось обмануть. Хмырь все равно, заметил и, похоже, с ходу понял всю подноготную моих страданий. А от Ирины по определению ничего нельзя было скрыть. Так что обманул я только себя самого. Да и то вряд ли.

— Ты умный человек, Хмырь, — не поднимая глаз, сказал я. — Очень умный.

— Спасибо, я знаю… Да что вы тут выстроились, как на смотре. Садитесь… Только осторожно — в том стуле гвоздик из спинки немного торчит. Но если не прислоняться, то все будет нормально… Кстати, Молчун, ты не представишь меня своей подружке?

— Это не подружка, — ледяным голосом отрезал я. — Это новый мессия. А зовут ее Ириной.

— Серьезно?.. — странно, но Хмырь почему-то ничуть не удивился. И, более того, поверил мне почти сразу. Будто ожидал чего-то подобного. — Ну дела… Что же теперь будет?

Я молча пожал плечами, отметая этот вопрос. Что будет дальше, не знала даже сама Ирина.

— Ну дела, — вновь повторил Хмырь. — Что-то этот мессия больше на обычную девчонку похож… — И нехотя добавил: — Пыльным мешком пристукнутую… Какой хоть мессия-то: светлый или темный?

— Светлый… Вроде бы светлый.

— Вроде бы… Хм-м… А что она сама думает? — Хмырь мотнул головой в сторону Ирины, которую он принципиально игнорировал. Впрочем, Ирину это ничуть не расстраивало. Она просто была выше этого.

— Не знаю. Спроси сам.

— Интересно… А когда она узнала… кхм… о своем предназначении?

Я искоса взглянул на Ирину и, получив в ответ вялое пожатие плечами, решил положиться на Господа и рассказать все… Ну, почти все.

— Вчера.

— Вчера, — задумчиво пробурчал Хмырь, потирая неровно заросший щетиной подбородок. — Так, значит. Ну что ж. Ясно… И когда у нее точка инаугурации?

— А?.. Чего?..

Увидев наше явное и обоюдное непонимание, Хмырь поморщился и нехотя пояснил:

— Его еще «момент X» называют. Это день, когда она должна будет связаться с исходными силами и исполнить свое предназначение… Так когда и где?

— Через два дня. Здесь же, в Челябинске, но за городом.

— Время необдуманных решений и скороспелых мессий, — вздохнул Хмырь, почему-то разом уверившись в правдивости моих слов и не выказывая ни капли сомнений. — И куда только катится этот мир? Даже Господь как будто с ума сошел. Сначала День Гнева, потом вся эта нечисть, а теперь еще и мессии, которым три дня сроку на осознание отпущено.

Хмырь уныло скривился и как-то чуть лине обиженно продолжил:

— Раньше мессий с самого рождения готовили. С детства внушали: ты не такой, как все, ты особенный, привыкни и осознай себя, пойми, для чего ты рожден… А тут — три дня. Нет, неладно что-то в мире нашем. С чего такая суета? Разве Господь, у которого один день, что тысяча наших лет, и тысяча лет, как один наш день, может куда-то торопиться?

— Значит, может.

— Но зачем? С какой целью.

Я не смог сдержать просящийся наружу смешок.

— Вот и я все время спрашиваю: зачем? С какой целью?

Хмырь стрельнул в мою сторону недоверчивым взглядом.

— Ладно, оставим этот вопрос. Все равно ответа на него мы найти не сможем, а через два дня это, может быть, не будет уже вопросом.

— Или же он нас волновать больше не будет.

— Да. Или же он не будет нас больше волновать, — спокойно подтвердил Хмырь. — В любом случае сейчас не время ломать копья в теологических спорах. Лучше перейти к вопросам практического плана. Например, вот… Ты кто?

— В смысле? — я вытаращил глаза. — Я же вроде бы тебе уже представлялся.

— Да нет, — отмахнулся Хмырь, — я не о том. Что мне твое имя? Меня интересует другое. Она — мессия. А ты тогда кто?

— Ее ближайший сподвижник, — фыркнул я.

— Доказательства!

Доказательства? Какие еще ему нужны доказательства? Зачем?.. И почему он, с ходу поверив в высокую миссию Ирины, пытается теперь стрясти с меня подтверждение моей ничтожной роли? Ладно. Отвечу. Проверю заодно свою интуицию, которая давно уже вопит мне в ухо, что здесь что-то нечисто.