Глаза дворецкого едва заметно расширились, когда он увидел на пороге резиденции холостяка двух женщин. И в такое время.

Тем не менее, он пригласил их войти. Элиза сжала губы, чтобы не разинуть рот. Как и все остальное, зеленый мраморный пол был отполирован до блеска, в нем отражалась большая хрустальная люстра. У нее колени заныли при мысли, какого труда стоит поддерживать мрамор в таком состоянии. На стенах с обоями цвета весеннего леса висели огромные пейзажи в массивных золоченых рамах. Во всем чувствовался вкус и богатство. Это было видно с первого взгляда.

— Мы бы хотели видеть лорда Элванли, — объявила Софи тоном герцогини.

На дворецкого это явно не произвело впечатления.

— Я узнаю, принимает ли он. — Дворецкий, видимо, счел их актрисами или дамами легкого поведения. — О ком доложить?

— В.К. Медоуз, — с очаровательной улыбкой ответила Софи. Дворецкий побледнел, хотя выражение его лица не изменилось. — А я герцогиня Гамильтон и Брэндон.

— А, — сухо проговорил дворецкий. — Тогда прошу в гостиную. Горничная подаст чай.

— Благодарю. — Проходя мимо дворецкого, Софи расправила перчатки.

Элиза последовала за ней.

Они ждали в гостиной примерно четверть часа. Элиза огляделась. Кресла и диваны покрыты толстым зеленым бархатом и узорчатой синей камкой. Отполированные столы из редких пород дерева сверкали почти так же, как дверной молоток или полы в холле. Над каминной полкой висел массивный портрет весьма пышной женщины. Наряд ее был из столь прозрачной ткани, что с таким же успехом она могла вообще ничего не надевать. Комната не оставляла сомнений, что это владения богатого холостяка — аккуратная, безупречная, но лишенная признаков семейного уюта или теплого прикосновения женщины.

Служанка принесла чай. Софи налила чашку, она чувствовала себя как дома среди всех этих красивых вещей. Элиза опасалась, что может что-нибудь разбить, какую-нибудь бесценную фамильную реликвию. Тем не менее она храбро пила чай из тонкой фарфоровой чашечки. Они ждали.

Элиза уже открыла было рот, чтобы предложить прийти в другой раз, когда дубовые двери распахнулись.

Появился граф. Высокий, рыжеволосый, кареглазый, с тяжелыми со сна веками. Джулиана говорила, что ему идет сороковой год. Как и многие в Лондоне, граф был закоренелым холостяком. Но он давно унаследовал титул и, по-видимому, не обременен назойливыми родственниками, подгоняющими жениться и произвести на свет наследника. Граф развлекал себя напитками, сигарами и пари. И еще любил командовать слугами, отчего в его доме все сверкало и блестело.

— Герцогиня, — приветственно протянул он.

Софи чуть наклонила голову.

Потом его взгляд переместился на Элизу, холодно оценивая ее.

— Вы, должно быть, В.К. Медоуз, — наконец сказал он. — Я не ожидал увидеть женщину, хотя и не удивлен. Если вы та, за кого себя выдаете.

Элиза утвердительно кивнула.

Софи пошла к дивану, все уселись, граф благодарно принял налитую горничной чашечку кофе.

Он отпил глоток, довольно вздохнул, закинул ногу на ногу и спросил:

— С чего начнем?

— Полагаю, просто так вы не дадите указание своему банкиру выдать десять тысяч фунтов, — сухо заметила Элиза.

— Для этого приехала я, — добавила Софи. — Чтобы подтвердить, что это и есть автор тех статей.

Граф отпил глоток кофе.

— При всем уважении, с которым я отношусь к вашим словам, герцогиня, вы должны понимать, я не могу просто так раздавать такие суммы за чаем по утрам. Боже милостивый, еще утро!

— Мы не могли приехать в другое время, рискуя, что нас увидят, — объяснила Софи.

— Верно, — ответил граф, с удовольствием попивая кофе.

— Какого рода доказательства вам нужны? — спросила Элиза.

— Для начала мне было бы интересно узнать, как вам это удалось, — сказал он. — Вы не какая-нибудь светская мисс, в этом я уверен, хотя давно взял себе за правило не обращать особого внимания на этих юных глупышек. Естественно, к присутствующим это не относится. Вы могли быть его любовницей, но я не слышал, что Уиклифф содержит хоть одну. С другой стороны, он — Уиклифф, и как он может обойтись без этого?

— Я работала горничной в резиденции его светлости, — объяснила Элиза.

Глаза графа вспыхнули, и не только от наслаждения отличным кофе.

— Блестяще, — сказал он хоть и со сдержанным, но восторгом. — Просто блестяще.

— Спасибо, — натянуто ответила Элиза.

— Сплетни прислуги — это золотая жила. Насколько я понимаю, под лестницей нет никаких секретов. Хотя, судя по вашим писаниям, вам удалось добиться и доверия герцога. Это тоже неудивительно, поскольку он из рода Буйных Уиклиффов. У них интерес к прислуге больший, чем у людей их круга, так что это кое о чем говорит.

Элизе хотелось выпалить, что он не такой, как прежние Уиклиффы, что его богатую внутреннюю жизнь трудно увидеть со стороны, а она не имеет права говорить о ней.

— Элиза снабжала Великосветских корреспонденток новостями о герцоге, — сказала Софи.

— Ах да, Великосветские корреспондентки. Оказывается, их четыре. Не думаю, что кто-то из вас захочет раскрыть еще одну личность — Леди-Светские-Расследования?

— Ни за что! — озорно улыбнулась Софи. — Даже за дополнительные десять тысяч фунтов.

— Некоторые секреты так и останутся секретами, — добавила Элиза.

— Интересно, а почему вы продаете свой секрет? — повернулся к ней Элванли.

— У меня есть на то причины, — уклончиво ответила она.

— Но за них награду я не предложил. Понятно, — рассмеялся граф. — Что ж, вы уже рассказали то, что я пытался выяснить, или по крайней мере ловкую ложь, учитывая, что вы привезли с собой герцогиню. Однако я не до конца верю вам, В.К. Медоуз. Определенно не на десять тысяч фунтов.

— Что заставило бы вас поверить? — спокойно спросила Элиза, осторожно поднося к губам чашку. Ее рука не дрожала, и она этим гордилась.

— Думаю, описание этой маленькой сцены в следующем выпуске газеты, — сказал граф.

— Боюсь, это невозможно, — ответила Элиза и, видя, что граф удивленно поднял бровь, пояснила: — Мистер Найтли будет, мягко говоря, недоволен тем, что я побывала у вас. Мы рискуем, что колонка вообще не будет напечатана.

— Тут я с вами согласен, — задумчиво отхлебнул кофе граф. — А как насчет определенной строчки?

— Это возможно, — ответила Элиза. — Что-нибудь такое, что не привлечет особого внимания. И если только мы трое будем знать об этом.

— Если я увижу оговоренную строку в очередном выпуске «Татуированного герцога», банковский чек будет готов к дневному чаю. И пожалуйста, больше не приезжайте так рано.

— Прекрасно. Что это будет за строчка?

Элванли неторопливо пил кофе. Элиза сделала глубокий вдох, чтобы подавить нетерпение. Граф взял лежавшую под рукой книгу.

— Стихи Байрона, — пояснил он. Перелистав страницы, он после паузы произнес: — «Мы тайно встречались, в тиши я горюю».

Элиза печально улыбнулась, услышав слова, так подходящие к ее нынешней ситуации.

— Хорошо, лорд Элванли. Увидимся в субботу.

Глава 41, в которой появляется ребенок

Гостиная в другой части города

Алтея имела талант — подстерегать мужчин в минуты слабости, так лев подстерегает раненую газель.

В субботу днем Уиклифф получил записку, сильно пропахшую ее духами.

«Ребенок — твой ребенок — прибыл, — писала она своим витиеватым почерком. — Приезжай сейчас же. Всегда твоя. Алтея».

Меньше всего он хотел разбираться с этим после недавней катастрофы в «Лондон уикли». Он решил было пойти сразу, просто чтобы избежать встречи с Элизой, но потом передумал. Алтее дай палец — она всю руку откусит. С другой стороны, нечестно держать ребенка в ожидании и неведении. Одному Богу известно, что ему наговорила Алтея.

С бьющимся сердцем, выстукивающим слово «Тимбукту», Уиклифф постучал в дверь леди Алтеи. Дворецкий, соблюдая этикет, отправился узнать, дома ли хозяйка, хотя Уиклифф из холла слышал, как она распекает слуг. Речь, похоже, шла об остывшем чае.