– Но… но у меня же есть муж. У меня в паспорте…

Я осторожно взял ее за руку:

– Ты была вдовой, Йованка. Зря я не сказал тебе об этом раньше. Роман погиб. Помнишь воронку, где я подвернул ногу? Вот там это и случилось…

– Йезус!.. – Йованка была взволнована, но думаю, что не смертью обожаемого супруга. – Зачем… зачем тебе все эти заморочки? Оля тебе зачем? Она же не твоя дочка… Господи, это что же? Выходит ее отец – Новицкий?

– Да какая теперь разница, – сказал я. – Оля замечательный ребенок. Мы с ней уже подружились. И кто-то ведь должен был подписать согласие на пересадку костного мозга. Новицкому нужно было официально подтверждать свое отцовство, оформлять кучу бумаг…

– Марчин! – Она бы топнула ногой, если б встала с постели.

Я видел перед собой умную, высокообразованную Йованку, которая могла говорить даже на совершенно непостижимом для меня сербохорватском. На меня смотрела женщина, которая все еще не верила моим словам, боялась поверить…

– Ах да! – Я сделал вид, что вспомнил, даже ударил себя ладонью по лбу. – Как же я забыл! Скажи, пожалуйста, а можно?…

– Да!

Вот тогда я привлек к груди самую убийственную красавицу на свете и начал целовать все, что не скрывали бинты. Я хотел попробовать на вкус каждую морщинку, каждую родинку на лице…

– Свадьбу придется повторить, – жарко выдохнула она, помогая мне поцеловать самую сладостную вишню на свете. – А в первую брачную ночь позволь мне не снимать носки…