К исходу четвертого дня гарнизон отступил на последнюю линию обороны. Дальше обороняться негде - начинались склады, аэродромы и госпитали. В спешном порядке в район боевых действий перебрасывалась кавалерия для удара во фланг наступающему противнику. Судя по всему, укрепрайон придется сдать. Я с трудом удерживал Традорна от попыток лично возглавить оборону УРа. Ни к чему хорошему бы это не привело.

Почему-то любой начальник считает, что в его присутствии работа движется лучше, подчиненные работают быстрее, поставленная задача выполняется гораздо качественнее. На самом деле все наоборот. Что бы изменило присутствие главнокомандующего в самом пекле сражения? Да ничего! Наоборот, стало бы хуже. Командир гарнизона, вместо того, чтобы оперативно руководить обороной и адекватно реагировать на изменение ситуации, был бы вынужден танцевать вокруг большого начальства, объясняя неудачи и оправдывая промахи. Попутно организовывая обеды, отдых и развлечения для генеральской свиты. В армии насмотрелся на приезды высоких проверяющих из штаба округа. Вся бригада на ушах, весь штаб вокруг приезжих мухами вьется, а до остального никакого дела нет. Вот поэтому я и отговаривал Традорна "ехать в войска".

Где должен быть командир? Правильно - в штабе у карты с оперативной обстановкой. Что ему на передовой делать? А, не дай бог, в плен попадет? Мы успели сдружиться со старым воякой, да и Ролане в ее положении нервничать нельзя. Все верно - Империя ждала наследника престола. Ресей ходил с шальными от счастья глазами, а императрица светилась мягким внутренним светом женщины, хранящей под сердцем любимое дитя.

Несмотря на все усилия, республиканцы прорвали оборону на Северной дороге и вышли на оперативный простор. Обстановка накалялась...

Ой, как больно! Что случилось-то? Лежу на полу, рядом с кроватью. Упал во сне? Надо же, какой казус, давненько такого со мной не случалось. Судя по состоянию, вчера принято изрядно. А, это же мы с Традорном под печеных френюшек пару графинов с коньячком выкушать изволили. Обсуждали, так сказать, донесение нашей разведки о массированной переброске войск и усилении северной группировки противника.

Стоп! Вчера?

А как же прорыв фронта, падение Северного УРа?

- Быстро вспоминай, карудар паршивый, - зашипел внутренний голос, - что было вчера?

Так. Вспоминаем: сияющая Ролана с Ресеем объявили, что ждут наследника, отдел "М" представил сводку с фронта, Раскун принес отчет внешней разведки о положении дел в республике. Отдельной строкой в отчете подчеркнуто, что армия противника собирает войска для массированного удара на севере.

Мне это все приснилось?!

Вот дела! Чтобы я еще раз френюшек с коньяком в таком количестве... Чувство радости сильнее - это же замечательно, что на Северном фронте без перемен. Нет никакого братоубийственного штурма, нет таких грандиозных потерь с обеих сторон, еще никто не озлобился и не вошел во вкус этой дурацкой войны, развязанной Советом.

- Да-да-да, - ехидно сказал внутренний голос, - во всем виноват СНС, а мы белые и пушистые. Ни в чем не виноваты.

Иногда самому интересно, что представляет собой внутренний голос - проявление совести или приступ шизофрении...

Уф, от сердца отлегло. Есть еще шанс на мирный исход гражданской войны. Относительно мирный - кровь все равно уже пролилась. Пусть и не в тех количествах, когда народ от нее звереет и начинает крошить себе подобных направо и налево, но все же...

Кряхтя и постанывая, я поднялся с пола и взгромоздился на кровать. Легко, по-кошачьи - тяжело сопя и осеняя окрестности запахом вчерашнего коньяка. О чудо - на столе стояла бутылочка светлого пива с пробкой, специально приспособленной для открывания кошачьей лапой. Пробка - жест доброй воли имперского пивоваренного завода. Ролана лишь посетовала на заседании местных промышленников, что, дескать, Манулу Ее Величества неудобно открывать местное пиво своими лапами, как отечественные производители наперебой стали предлагать свои услуги по разработке специальных пробок и бутылочек. В итоге на конкурсе, организованном Маимацем (подозреваю, что факт перехода денег из рук в руки присутствовал, но тайная полиция ничего не засекла), победил имперский пивоваренный завод. Теперь у меня под рукой всегда есть пиво, закрытое фигурной крышечкой с колечком, которое так удобно подцеплять когтем.

Ммм, какое пиво утром вкусное. Кто же это постарался? И как я вернулся в свои покои? Не будем о грустном, если что-то и было, то отдел "М" меня обязательно известит. Они это любят - положить на стол начальнику утром донесение о событиях вечера. Распустились...

Мрачное настроение от сна улетучивалось вместе с похмельем. Такая апокалипсическая картина нашего поражения навеяна вчерашним разговором с Традорном. Именно он высказал идею о том, что, возможно, Совет готовит прорыв. А остальное во сне "доработало" мое подсознание. Несмотря на всю иллюзорность видений, определенная вероятность этого была. Во-первых, наш спецназ в тылу врага, действительно, расслабился, во-вторых, Кэтина мне как-то рассказывала, что ходят определенные слухи о попытках управления людьми с помощью магии. Вспомнилась картина из сна: шеренги пехотинцев с пустыми глазами молча шагают на нашу оборону, падают от выстрелов, запутываются в колючей проволоке, но все равно ползут вперед...

Брр!

Как я сразу не сообразил, что это сон? Казалось, что смотрю фильм - камера кружится над полем сражения, иногда удаляясь на общую панораму, иногда приближаясь к отдельному солдату.

В срочном порядке необходимо сделать две вещи: дать нагоняй нашим партизанам, чтобы смотрели в оба, и ввести в войсках ежедневные проверки личного состава с участием магов на предмет подавления воли. Не знаю как, но пусть в глаза каждому смотрят, какие-то тесты проводят, но нам только зомби в войсках не хватало. Особенно это касается "Манульего батальона", ведь он охраняет дворец. Моим орлам и два раза в день проверка не повредит.

К моему великому облегчению, сон не сбылся - Совет сконцентрировал войска на нашем правом фланге, усилил обстрел Северного укрепрайона, но штурмовать так и не решился. Не смогли они поднять войска в атаку на неприступные бастионы. Ни аресты особо недовольных приказом, ни угроза расстрела - ничто не подвигло людей умирать за идеи революции на поле боя. Так прошло еще два месяца. Эта странная война длилась уже почти полгода, а никаких военных успехов у наших противников не было.

Имперский спецназ продолжал орудовать в тылу врага, регулярно уничтожая конвои с боеприпасами и продовольствием, эскадры стояли у берегов республики, а гарнизоны укрепрайонов успешно отражали то, что революционные газеты республики называли "сокрушительным штурмом". Эту хилую возню около наших укреплений пропагандисты Совета именовали "суровым натиском", "беспощадной бомбардировкой", "временными трудностями" (мне регулярно доставляли вражеские газеты) - чем угодно, только не бесперспективной затеей, какой она являлась на самом деле.

Жизнь во дворце шла своим чередом. Война отошла на второй план - мы ждали знаменательного события: животик у Роланы уже заметно округлился, ее движения стали плавными и неторопливыми. Она стала реже бывать на заседаниях и советах, а все чаще в своих покоях, в окружении врачей и сиделок. Напрямую вопросов я не задавал, но, судя по разговорам слуг, местные женщины не похожи на самок броненосцев, которые могут, в случае опасности, отложить рождение детеныша на довольно длительный срок.

Хм, длительный. Ведущий той познавательной передачи, где рассказывали об этих удивительных животных, ляпнул что-то о полутора годах. Это же как надо перепугаться, чтобы оттянуть процесс на такой срок!

Императрица столько вынашивать ребенка не собиралась. Эрпа как-то проговорилась, что к началу весны Ресей увидит своего первенца.

Лично для меня и всей имперской армии это означало, что за оставшееся время нам требуется прекратить эту бессмысленную войну. Частенько мы собирались втроем - Раскун, Традорн и я, чтобы поломать голову над этой задачей. К сожалению, решение данного вопроса зависело от противника. Не могли же мы в одностороннем порядке объявить о выходе Империи из войны! Глава тайной полиции часто намекал на то, что зря мы тогда отпустили Совет целым и невредимым. Там, у мавзолея Морозки. Приходилось раз за разом приводить ему тот же аргумент, что я озвучил главнокомандующему вечером у костра после встречи с Советом: физическое устранение его членов не является решающим фактором для нашей победы.