Действуя, чисто интуитивно, она прикрыла ладонью его руку, выражая понимание и одобрение.

Его ресницы дрогнули, и взгляд упал на ее руку. Затем, медленно поднимая глаза, он повернул кисть, подставляя ее ладони свою, в безмолвной просьбе о подтверждении. Не колеблясь ни секунды, Карла удовлетворила его просьбу, символическим жестом сцепив его пальцы со своими.

Осознание важности момента не минуло ни одного из них. На бесконечное мгновение весь окружающий мир и его проблемы вдруг исчезли, оставив Карлу и Джарида в покое. Они стали одним Целым, и единство это было куда более мощным и полным, чем то, что достигалось простым слиянием тел.

Волшебство момента испарилось, когда звякнула разбитая чашка, случайно оброненная официанткой. Джарид с Карлой вздрогнули и одновременно улыбнулись.

– Так ты настроена на путешествие к каньону? – спросил он, сжимая напоследок ей руку и отпуская ее.

– Я настроена на все!

Едва это заявление вырвалось из ее уст, Карла уже знала, что это правда. Да, быть может, в тот момент она всего лишь витала в облаках, но на деле это казалось ей пребыванием в подлинном раю. Однако, коль скоро ей приходилось как-то переживать свое состояние эйфории, она чувствовала себя готовой к любым испытаниям.

Не имея доступа к подножию живописного каньона, потому что была осень, они знакомились с ним со смотровых площадок, устроенных вдоль южного края. Встав на краю совершенно отвесной скалы, Карла почувствовала легкое головокружение, и оторваться от чарующего вида, открывшегося с высоты нескольких сот футов, ей помог лишь голос Джарида, который продолжал играть роль заправского экскурсовода.

– Как ты видишь сама, – сказал он на одной из площадок, откуда взгляду представало скопление хижин на дне каньона, – каньон обитаем. Но лишь до наступления холодов. Большинство семейств Навахо зимой покидают каньон.

– И куда они уходят? – рассеянно спросила Карла, в странном оцепенении глядя на подножие каньона с разрезавшей его пополам рекой Рио-де-Челли.

– К своим верхним домам, построенным вдоль края, – ответил Джарид, затем помолчал и спросил: – Куда ты смотришь?

Карла улыбнулась, потом снова обратила свой взгляд на высокие деревья, группами растущие по берегам реки.

– Как странно, – вслух рассуждала она. – Я здесь никогда не была, и тем не менее мне кажется знакомым это место на дне и эта стена, нависшая над ним.

Джарид рассмеялся:

– Совершенно ничего странного. Ты восхищалась точно такой же картиной у меня дома несколько дней назад.

Неожиданно припомнив, Карла удивленно взглянула на него.

– Картина с каньоном над камином! – воскликнула она. – Ты написал ее здесь?

– На этом самом месте, – согласился Джарид, смеясь над ее удивлением. – Я все думал, заметишь ли ты.

– Интересно, как бы я могла не заметить? – спросила Карла, бросая взгляды то на него, то на пейзаж. – Ты писал с фотографий, которые снял, стоя здесь... Верно?

– Неверно.

Ее глаза изумленно расширились:

– Ты что же, писал ее, стоя у самого края обрыва?

– Точно, – ответил Джарид, и его белоснежные зубы сверкнули в улыбке.

– Ты что, ничего не боишься?

Улыбка сменилась серьезным выражением лица:

– У меня много страхов, Карла, но ни один из них никак не связан с высотой.

Совершенно естественно Карле захотелось узнать, с чем же связаны страхи Джарида.

Она полюбила, по-настоящему полюбила, первый раз в своей жизни, и, как все влюбленные во все времена, хотела знать до мельчайших деталей все о своем возлюбленном. Вопросы буквально наталкивались друг на друга, скапливаясь на кончике ее языка. Но чувство опасности заставило ее сдержаться.

Отношениям, складывающимся между ними, еще очень не хватало полноты. Они с Джаридом только начали очень осторожно делиться сокровенным. Однажды спросив о ее длительном воздержании, Джарид более не предпринимал попыток разузнать о ее прежней жизни. Карла же потому не решилась уступить соблазну проникнуть в его заповедные чувства и переживания, что испытывала страх задеть болезненную струнку и тем самым отвратить его от себя.

Выбрав благоразумие, она не дала многочисленным вопросам сорваться с языка.

– К счастью, я тоже не страдаю акрофобией, – сказала она наконец, поворачиваясь и направляясь к машине. – И что нас ждет дальше?

Джарид ответил соответственно буквальному смыслу вопроса. Он пообещал, что со следующей площадки они увидят пуэбло племени анасази, состоящее из десяти комнат и помещений для ритуалов, которое находилось на противоположном краю каньона. А также пообещал ей возможность заглянуть в настоящий хоган, традиционное жилище индейцев племени навахо, который впоследствии оказался точной копией похожих на курганы сооружений, служивших предметом недоумения Карлы за день до этого.

Хотя Карле все очень понравилось, о чем она и заявила Джариду, метафорический вопрос «Что же нас ждет дальше?» время от времени в течение дня всплывал в сознании и тревожил ее.

Пообедав в кафетерии в Тандербед-Лодж, они отправились в долину Монументов. Ехать предстояло несколько часов, и Карла заполнила их мерное течение расспросами о заповеднике. На этом экзамене Джарид показал отличные знания; но даже получив из его ответов представление о том, что ее ждет, Карла не могла сдержать шумного восторга перед удивительными скальными пейзажами и колоссальными каменными монументами, которыми изобиловала долина, скоплениями камней и отдельно стоящими глыбами причудливой формы, утесами на краях мелких расселин и каньонов, – и все это разнообразных цветов и оттенков, от розового до темно-красного...

Наблюдая чудесный пурпурно-фиолетовый закат, они поужинали в ресторане в небольшом городке Кайента. Здесь Карла впервые попробовала индейский поджаренный хлеб и заявила, что это просто деликатес.

Насытившись вкусным ужином и испытывая приятную усталость после долгого, полного впечатлений дня, они уже в полной темноте поехали дальше, к мотелю «Вахвип-Лодж» и эспланаде у озера Пауэлл. Джарид включил магнитофон, и они всю дорогу наслаждались приятной музыкой.

Одного лишь света огней, отражавшихся в чернильно-черной воде, в наступившей кромешной Тьме было недостаточно, чтобы составить настоящее представление об озере. Поэтому Карла без сожаления отправилась за Джаридом в их номера, едва он отметился у регистратора.

Как и в предыдущий вечер, Джарид отомкнул дверь ее номера, занес внутрь чемоданы, поинтересовался мнением об обстановке и удалился.

Через тридцать минут он вернулся, прихватив вино и стаканы.

Вино было прекрасным, их любовные игры – восхитительными.

Не успел Джарид прижаться к ней своим обнаженным телом, Карла уже знала, что сегодня все будет по-другому.

«По-другому» – слишком слабо сказано. Он не целовал, а будто жег ей губы раскаленным железом. Его дрожащий язык рождал мучительно-сладкие ощущения. Руки его, беспокойные и целеустремленные, заставляли ее кричать от вожделения, а пылкий неуемный разбойник чуть не свел ее с ума. В довершение ко всему по достижении финиша Джарид ласкал ее так бережно и нежно, словно она была хрустальная.

Карла наслаждалась каждым мгновением.

В ту ночь по взаимному, пусть и молчаливому, согласию они приняли этот стиль отношений как основной на все оставшееся время их путешествия.

У озера, кристально чистого, сверкающего j лучах осеннего солнца, словно голубой сапфир Карла и Джарид провели два безмятежных дня.

С борта экскурсионного катера Карла откровенно восхищалась огромными, причудливой формы скалами, возвышавшимися по берегам этого огромного искусственного водохранилища, создавая иллюзию величественной первозданности. Катер вошел в одну из девяносто шести каньонных расщелин и приблизился чуть не к самому краю 583-футовой плотины каньона Глен. Карла смотрела на все вокруг с благоговейным страхом.

Привыкнув к рассказам Джарида, Карла совершенно не слушала монотонное бормотание экскурсовода, предпочитая ему гораздо более приятный голос своего возлюбленного.