– Я поеду тогда, когда у меня появится для этого время, – ответила она и улыбнулась официанту, когда тот поблагодарил их за щедрые чаевые.

Ответив на благодарность и добавив еще к более чем щедрым чаевым, Джарид подождал, пока официант ушел, и сказал просто:

– Так найди на это время.

Это короткое указание ошеломило и немало рассердило Карлу.

– Послушай, – с напряжением в голосе сказала она, – осталось меньше двух недель до Дня благодарения, а если ты не забыл, после Благодарения идет Рождество. – Она приостановилась и сделала глоток, чтобы смочить вновь пересохшее горло. – Я надеюсь... планирую сделать хороший бизнес в предрождественские недели. Я не могу поехать любоваться природой в это время. – Уверенная, что достаточно прояснила ситуацию, она откинулась на спинку стула и улыбнулась.

Джарид не улыбнулся в ответ, тут же указав ей на ошибку в ее рассуждениях.

– Напротив, – поправил он, – именно в эти плодотворные недели перед Рождеством тебе потребуются все знания, которые ты только сможешь добыть. Поэтому тебе просто необходимо поехать именно в это время.

Шах и мат.

Карле захотелось кричать. Или смеяться. Или заплакать. Но вместо этого она начала быстро и серьезно размышлять. Если доводы Джарида верны, она, возможно, сможет удвоить объем предпраздничных продаж, на которые очень надеялась. А впоследствии будет в состоянии не только утвердиться в деловых кругах, но и вернуть изрядную часть долгов. Либо в результате просто потеряет время – впрочем, в любом случае...

Карла выпрямилась на стуле.

– А можно будет добыть эти самые знания, скажем, до Дня Благодарения? – задумчиво спросила она. Только позднее Карла поняла, что мимолетное выражение удовлетворения, которое она заметила в его улыбке, должно было бы насторожить ее.

– Да, я думаю, что это возможно, – ободряюще ответил он. – С квалифицированным гидом, конечно.

Не заметив предупреждающего знака, Карла шагнула прямо в западню:

– И ты можешь указать мне такого? Улыбка Джарида стала шире:

– Да, разумеется.

Карла по-прежнему ничего не замечала:

– Много берет?

– Совсем нет.

Она взяла сумочку, поискала ручку и бумагу, Все еще не замечая веселых лучиков в уголках его глаз и рта.

– Не дашь ли мне его имя и адрес? – спросила она, готовясь записывать информацию.

– Конечно, – сказал Джарид совершенно серьезно. – Его имя – Джарид Крэдоуг, а живет он...

Он замолчал, увидев, что ручка выпала из ее задрожавшей руки.

– Что-то не так? – с невинным видом спросил он, с улыбкой глядя на ее хмурое лицо.

– Не что-то! – почти крикнула она. – Все не так. Начиная с самого утра и заканчивая этим ужином.

Убежденная, что он просто развлекается, потешаясь над ней, и невыразимо задетая этим, Карла чувствовала, что еще немного, и она разрыдается.

– Если ты наелся, – продолжила она подозрительно охрипшим голосом, – я бы хотела пойти домой.

Очень медленно, словно опасаясь, что от любого резкого движения она разлетится на множество мелких осколков, девушка начала отодвигать свой стул от стола.

– Карла, я говорю чертовски серьезно.

Искренность в голосе Джарида заставила ее остановиться. Сжимая руками стул, Карла посмотрела на него:

– О чем? – усмехнулась она. – О том, что ты будешь моим гидом или что станешь моим любовником?

– О том и о другом, – без обиняков ответил он. – Но сначала я познакомлю тебя с величием Запада, а потом, надеюсь, покажу тебе все радости Плоти.

Карла сначала задохнулась, затем покраснела и наконец рассмеялась:

– А ты камня за пазухой не держишь, а? – Он рассмеялся вместе с ней:

– Никогда! – Затем поднял брови и спросил: – Так как же мы поступим? Чувствуешь ли в себе достаточно смелости – или испугаешься, убежишь и спрячешься от меня?

По правде говоря, Карле хотелось бежать от него со всех ног. Но он бросил ей вызов, по сути дела, швырнул перчатку, и она не могла не поднять ее.

Изучающе разглядывая его словно высеченные из камня черты, она взвешивала свое решение с той же тщательностью, с какой отбирала полотна для галереи. И когда прозвучал ее ответ, она, пожалуй, не могла бы сказать, кто из них двоих был удивлен больше.

Она, должно быть, совсем сошла с ума! И что ее дернуло поднять перчатку, брошенную Джаридом!

Эти мысли по очереди пришли на ум Карле в тот момент, когда она закрывала за собой дверь на замок. Погруженная в глубокие раздумья, она повесила плащ в шкаф и поплелась в спальню, сморщив лоб и прикусив нижнюю губу. Какую игру затеял Джарид? Обдумывая ответ, Карла не спеша раздевалась, вспоминая его жаркие объятия сначала утром в галерее, затем у нее дома под вечер, а также беспрестанные уверения, что они станут любовниками. Всю дорогу от ресторана до ее дома она с беспокойством ожидала возобновления его атак. Одна к ее удивлению, Джарид вел себя на редкость прилично. И не только потому, что говорил очень ловко – скорее это выражалось в том, что из возможных вариантов прощания он избрал лишь трепетный поцелуй после того, как пожелал спокойной ночи.

Вновь перебрав в памяти пережитое, Карла довольно быстро пришла к выводу, что попала в ловко расставленные сети. Интуитивно она поняла, Джарид не отказался от своей идеи начать с любовную связь, а просто на время изменил тактику.

Раздумывая о том, в чем именно могла бы заключаться его новая тактика, Карла готовилась лечь спать. Сначала привычными движениями она наложила на лицо маску, затем, когда состав подсох и превратился в корку, смыла ее под теплым душем. Процедура имела, помимо прочего, успокаивающий эффект. Обычно она всегда срабатывала, подготавливая Карлу ко сну... Но только не в эту ночь.

Карла никак не могла успокоиться. И не могла расслабиться. Она быстро ходила взад-вперед по комнате, возбужденная и взволнованная, даже и не помышляла о сне. Ее уютная кровать нисколько не привлекала ее, и Карла каждый раз обходила ее, в волнении меряя шагами пространство квартиры. Она позволяла своим мыслям перескакивать с одного предмета на другой в безотчетном стремлении избежать главной проблемы – а именно своего объяснимого влечения к Джариду. Но постепенно усталость взяла над ней верх, о вздохнув, Карла сбросила с плеч халатик и влезла под прохладное уютное одеяло. Устроившись поудобнее, она закрыла глаза. Ей не хотелось ни о чем вспоминать и тем более признаваться в малодушном предательстве своего тела и чувств. В тщетной надежде избавиться на какое-то время от этих мучительных мыслей, она молила о сне.

Но не тут-то было. Пять месяцев работы на износ не прошли даром. Она слишком перенапряглась, перевозбудилась и переутомилась, чтобы справиться со всем самой. И вот теперь, даже изредка погружаясь в сладостную дрему, она через мгновение вновь просыпалась. Бешено колотилось сердце, пересохшие губы горели огнем, а грудь и все тело болели от безысходной пустоты.

Много, слишком много времени прошло с тех пор, как Карла последний раз была близка с мужчиной... да и тогда эта близость не удовлетворяла ее.

Нахлынувшие на нее воспоминания заставили содрогнуться.

Луис.

Ее голова тревожно заметалась по подушке. Однажды ей уже удалось вычеркнуть из памяти и Луиса, и их уродливые отношения. И больше она не хотела вспоминать о времени, проведенном с ним, о том, как молода и легковерна она была.

Но дверь, за которой, казалось, навеки похоронена память об этих днях, все же открылась. Карла слишком устала, чтобы неусыпно стоять на страже перед ней. И со стоном, сопротивляясь из последних сил, Карла прикрыла глаза. Яркие и болезненно пестрые воспоминания хлынули вытесняющей все волной в ее измученный, истерзанный мозг.

...Восемнадцатилетней первокурсницей Карла встретила Луиса на спонтанно возникшей вечеринке знакомств на квартире у своей однокурсницы. Зная, что оба любят искусство, хозяйка познакомила Карлу с Луисом, предложила выпить-закусить – и удалилась по своим делам, предоставив им полную свободу самим позаботиться о себе.