№ 6
Выдра не выдра,
а так — засушенная контрреволюционная гидра.
№ 7
Только у нас! Женщина с бородой. Нами давно развенчана.
(Борода — Чернов. Брешко-Брешковская — женщина.)
№ 8
Успех обеспечен.
Та самая буржуазная печень,
в которой сидит советская власть.
Любуйтесь, граждане, всласть.
Дальше № 9
Деревянная лошадь,
на которой Кирилл собирается въехать на Красную площадь,
№ 10
Не напирайте пылко!
Единственная оставшаяся невыпитой бутылка
после царского ужина.
В подвалах Зимнего дворца обнаружена.
№ 11
Те самые два стула,
между которыми эмиграция свой зад уткнула.
№ 12
Просят особенно не смеяться.
Историческая щетка. Вроде венчика.
Сделана питерскими рабочими из усов Юденича.
№ 13
Экспонат простой.
Цигарка, от которой иногда бывает на заводе простой.
Дальше 14 №
Чучело буржуя, который в 17-м году помер.
№ 15
Отнеситесь благосклонно.
Редкая мумия последнего фараона
[18].
№№№ 16, 18 и 19 — это
Александра Федоровича Керенского исторические предметы:
царская кроватка,
левая перчатка
и язык, который обвил, как змий, его
и довел немного подальше, чем до Киева.
вселяет жалость:
все, что от женского ударного батальона осталось
[19].
Дальше № 20
Капитализма останки.
Московский паук в банке
[20].
Затем 21 №
Руками не трожь!
Герой 19 года — вошь!
№ 22
Нечего в памяти рыться.
И так ясно: мадам Кускова — эмигрантский рыцарь.
Стоит здесь недаром:
похожа на Жанну д’Арк,
а, между прочим, жандарм.
№ 23
Просят не подходить пугливых.
Господин Милюков в проливах
*[21].
№ 24
Старая мода.
Советский балык образца 18 года
[22].
№ 25
Только для взрослых. Потому — неприлично.
Говорите тихо.
Дела церковные — разоблаченный Тихон.
№ 26
Для наглядного примера
политическое оружие эсера
[23].
И, наконец, № 27
Старая игрушка —
образца 18 года теплушка.
Том 7
Америка*
Гавана
Америка началась Гаваной. Как только я вступил на землю, полил настоящий тропический дождь. У нас дождь представляет собой массу воздуха с редкими полосками воды; дождь гаванский — это сплошная вода и совершенно незначительные прослойки воздуха.
В Гаване очень трудно ориентироваться — по крайней мере, мне казалось, что все улицы там называются «трафико». Впоследствии, правда, выяснилось, что «трафико» — это просто «направление» по-испански, но как бы то нн было, я никогда не мог найти дороги.
Вера-Круц
Вера-Круц лежит за козерожьим тропиком. На пристани много индейцев, но на головах у них уже не перья птицы кетцаль, а сомбреро, а за спинами — увы! — не колчан со стрелами, а мои чемоданы с последними комплектами «Лефа».
Вера-Круц, пожалуй, самый интересный порт в стране. Первое, на что я обратил внимание, сойдя с парохода, был ярко-красный флаг с серпом и молотом. Оказалось, однако, что это не было отделение нашего полпредства, как я было подумал, а странная организация, известная по всей Мексике, — Проалевская организация неплательщиков за квартиру. Между прочим, я был осажден взволнованными репортерами, решившими, что я прислан Москвой в целях связи и содействия Проалю и его неплательщикам, так как Проаль (однофамилец!) встречал меня на пристани. В Вера-Круце путешественники уже начинают обычно покупать вещи для подарков. Таковыми являются здесь, главным образом, мешки для денег. Объясняется это тем, что мексиканцы не признают бумажных денег, а верят только честному золоту и серебру. Думаю, что поэтому в Мексике так сильно развит бандитизм. Уж очень велик соблазн даже у честных ограбить человека с большим мешком денег за спиной.
Мехико-сити
Столица Мексики — бывшее озеро, окруженное потухшими вулканами. Один из них носит поэтическое название «Спящая женщина», и патриотические мексиканцы уверяют, что он действительно очень похож на женский профиль и фигуру, — я этого не заметил, как ни старался. Историей своей, весьма любопытной, мексиканцы интересуются, но имена их древних властителей — Монтецумы и Гватемозина — не забыты только потому, что это марки двух крупнейших конкурирующих пивных заводов.
Мексика — страна обнищавшая и разоренная североамериканским империализмом. Едва ли не у трех четвертей населения хватает средств только на кукурузу и на «пульке» (мексиканская водка).
