С дядей Петей связано?

Конечно!

И так весело это сказал, что Ольга просто не решилась его приглашать с собой.

И чего же вы собираетесь делать?

Он остановился, посмотрел на сестренку:

Вот честно тебе говорю, зря ты так! Ты дядю Петю совершенно не знаешь!

А ты знаешь?

Ну, по крайней мере лучше тебя, — Олежка уже надевал куртку. — Будешь с нами?

Ольга подумала минутку, покачала головой.

Плохо!

Ничего плохого, — сказала она как можно мягче и примирительней. — Один любит бокс, другой — художественную гимнастику. Ведь так?

Нет! — сказал Олежка с горечью, но совершенно уверенно. — Не так. Дядя Петя говорит, кто не с нами, тот против нас!

Она не нашлась, что ответить. Испуганно смотрела на брата. Он впервые сказал ей такие слова, что она, получается... против Олежки! Сказала с испугом. Сама услышала этот испуг...

—Но я же спасла... вашего дядю Петю!

Олежка кивнул;

Да! И дядя Петя первый об этом сказал! Он хочет с тобой поговорить, кстати.

Чего ж, я не против...

Он к нам завтра придет в штаб. В пятнадцать часов дня.

А куда ты все-таки сейчас?

Олежка замялся. Вообще-то глупо что-то скрывать от... родной Ольки. Он усмехнулся:

В общем, мы входим в контакт с одним... который... ну, в общем...

«Гад», что ли?

Ну типа этого... А почему ты усмешнича-ешь?

Это было мамино слово. Олежка, может быть, нарочно его сказал — чтоб Ольга чувствовала и знала: они никуда друг от друга не девались, одна семья, просто в данный момент живут по индивидуальной программе.

Ты придешь завтра на встречу с дядей Петей. Он расскажет про свое боевое прошлое...

А сегодня, значит, нельзя. На сегодня дядя Петя сказал: только для тех, кто будет участвовать в тайной операции. А Олежка, наверное, стал говорить, что как же без его сестренки? Так не бывает, так между ними не положено.

А дядя Петя его, наверное, обсмеял — да что ж ты так за подол своей сестрицы-то держишься?.. Или что-нибудь в этом роде.

Если б это мальчишка сказал — любой, Олежка бы ответил. Так, как считает нужным. Но тут: разведчик, герой войны...

И вот он смолчал. Теперь ему неловко было смотреть сестре в глаза. И тогда Ольга поспешно сама заговорила, что сегодня она никак не может, потому что Евгения Петровна... ну в смысле, которая по биологии и физре, она просит ее прийти на кружок «Любовь к животным», и Ольга, конечно, отказать ей не сможет.

— Возьмешь кого-нибудь из наших? — сразу заинтересовался Олежка.

Она же решила, что не стоит залезать с враньем так далеко, и отрицательно помотала головой.

На том они расстались. Ольга подождала, пока братец ее дорогой умчит в свой штаб — секретничать, и затем тоже отправилась секретничать — сама с собой!

Собственно, она уже все решила. Как это обычно у нее бывало, план сразу всплыл откуда-то из глубины... Папа бы сказал: из глубины сознания. Готовый, чистенький, отлакированный, со всеми деталями и подробностями.

Она вышла на трамвайную остановку... В этой истории герои наши очень много ездят на трамвае. Ну что ж тут поделаешь, так уж складываются события и обстоятельства. Были книжки, где ребята только и делали, что гоняли на такси. В одном очень зимнем городе для них не было иного транспорта, кроме автобуса и... шикарного джипа некоей двенадцатилетней миллиардерши. А здесь вот — трамвай.

Маршрут, а особенно место назначения нам с вами очень знакомы. Вот он, красивый девятиэтажный дом среди ухоженного двора, стоит себе под голубыми небесами, под могучими весенними облаками — белыми, кучевыми, такими твердыми, плотными на вид, что просто не верится, что они сделаны всего лишь из пара!

Но Ольга почти не смотрит на это прекрасное апрельское небо. Взглянула один разок, и все! Она высматривает совсем другое: во дворе ли дядя Петя. А он как раз во дворе!

И Ольга не сходит на остановке улица Василия Корвякова, а едет дальше, до следующей — улица Елены Деменко... А кто они такие, Ольга в точности не знает. Вроде бы какие-то герои революции, которая была, как вы знаете, в тысяча девятьсот семнадцатом году.

Ну ладно, это все не так важно. Она вышла на этой самой улице и вернулась назад. Таким образом, чтобы прокрасться за спиной у сидящего на своем солнечном «посту» дяди Пети. Просто удивительно, когда ни приди, он всегда там! И с людьми на улице разговаривает, и приказы отдает. Странно все-таки.

Ольга заблаговременно свернула во дворы, выглянула из-за угла соседнего с дяди-Петиным дома. Разведчик, а может, правильней будет написать вот так — «разведчик» — то есть в кавычках... так вот он сидел, совершенно равнодушно глядя на то, как, разбрызгивая жидкий весенний снег, но улице Васи Корвякова проносятся автомобили. Ну и занятие.

Ольга прошмыгнула в подъезд... Куда теперь? Но ведь она продумала свой план, рассчитав, что такой «персонаж», как Зинаида Леонидовна, в доме широко известен. Она поднялась на третий этаж, еще раз полюбовалась из окна на спину дяди Пети и нажала на кнопку звонка первой попавшейся двери.

Ой, извините. А вы не скажете, где тут Зинаида Леонидовна?..

Ее окинули с головы до ног — в щелку через цепочку:

—Квартира шестьдесят шесть, шестой этаж. Не задумались ни капельки. То есть, как она

и предполагала, эту даму тут знали!

Ольга быстренько пробежала оставшиеся три этажа, и вот она перед нужной дверью. Позвонила, сделала самое приветливое лицо, какое только можно себе представить. Никакой реакции... Жалко. Видать, в магазин ушла... Да нет, в магазин пенсионеры по утрам ходят. В гости, значит, а это надолго.

Повернулась, пошла медленно вниз... Вот как бывает. Прекрасный план разлетается из-за...

И тут услышала у себя за спиной:

Ну, и что тебе от меня надо?

Она обернулась... О, какого труда стоило ей теперь из радостной сделать удивленно-разочарованную физиономию:

Ой, здравствуйте, извините... А дядя Петя тут разве не живет?

Какой еще дядя Петя? Не знаю никакого дядю Петю!

Ну, такой, ветеран войны, безногий...

Ветеран... войны?! — Зинаида деланно рассмеялась. — Ну-ну, говори дальше!

Ему полагается Почетная грамота...

За что?!

Он, понимаете, по опросу в нашей школе занял первое место как самый честный и самый смелый человек.

Совсем с ума сошли!

Вы, извините, про кого?

Про Пушкина Александр Сергеича! Вы грамоту даете этому?..

Но ведь он воевал!

С женой своей он воевал... пока она от него не сбежала!

Но ведь он же был ранен...

Он под поезд попал, — Зинаида усмехнулась.

Хотя смешного тут ничего не было. Ольга, конечно, этого ей не сказала, но лицо у нее невольно изменилось. Зинаида Леонидовна заметила это:

Ты не веришь мне, я смотрю?

Она вдруг быстро шагнула чуть ли не прямо на Ольгу, которая едва успела отскочить. А Зинаида решительно, двумя требовательными сигналами позвонила в дверь напротив. Через минуту, в течение которой Зинаида сердито похлопывала ногой, обутой в тапочку, об кафельный пол, через минуту дверь наконец открылась, и Ольга увидела ту, другую женщину, Веру. Та не успела улыбнуться, как Зинаида... буквально на нее напала:

В каком году Петька под поезд попал? — И, увидев растерянность этой тихой женщины, пояснила с явным сарказмом: — Они ему орден собираются дать как ветерану войны!

Теперь даже те, кто не знает, что такое сарказм, могут легко догадаться о значении этого слова.

Вера невольно рассмеялась, покачала головой:

Ты шутишь?.. Чудо просто какое-то! Как же люди умеют устраиваться!

А... что? — спросила Ольга, уже понимая, что ей сейчас скажут.

В каком году-то?

Вера Викторовна задумалась, пожала плечами:

Да, пожалуй, в восемьдесят восьмом, — она нахмурила брови. — Я почему помню...

И действительно стала объяснять, почему она это помнит. А Ольга подумала, что дяде Пете отрезало ногу как раз в год их с Олежкой рож-^лия... Довольно-таки ужасное совпадение! Она училась ползать, потом ходить, бегала, прыгала, качалась на трапеции, а дядя Петя все это время, все эти до ужаса долгие годы просидел в своей коляске!