Но ничего из перечисленного у нее не было! И не было даже Олежки, с которым можно было бы посоветоваться, с которым можно было бы разделить риск, страх и... будущую победу.
А трамвай-то оказался очень милым —- не заставил себя долго ждать. Здесь вообще транспорт работал как часики — Москве и Санкт-Петербургу бы у Города поучиться! Когда Ольга выскочила на нужной ей остановке, то могла точно предполагать, что опоздала к «началу спектакля» не очень намного. С джшговских колес даже не успел свалиться налипший на этой полусельской улице снег.
Ольга подбежала к калитке, постояла секундочку в раздумье. Открывать? А если собачен-ция — на нее? По идее, должна быть привязана, потому что, когда братья открывали и впускали гостей, они собачку должны были убирать. Хотя как раз ее лучше было бы им оставить. Но ведь Жеребцовы вовсе не собирались ссориться с такими «гостями».
Ольга тихо вошла во двор. Цементная гладкая дорожка вела к дому, а где-то на середине ответвлялась к сараю. Куда же ей пойти? К сараю, конечно. Хотя и видно было, что на дверях его висел тот знаменитый замчище.
Что она собирается делать дальше, Ольга не знала. Абсолютно!
Но она точно знала: надо быть поближе к событиям. А то, что события будут происходить в сарае, она не сомневалась. Теперь надо было как-то спрятаться. А спрятаться было негде. Потому что это было место, из которого хозяева тянули все возможные соки. Под уже сильно стаявшим снегом угадывались прошлогодние грядки и гряды, которые остались после уборки картофеля. Рядок голых кустов смородины не то еще чего-то тоже служил плохой маскировкой. Еще на участке было несколько яблонь. Но и за ними, голыми, конечно, не спрячешься.
Ольге ничего не оставалось, как только обежать сарай и тихо стать с противоположной стороны... Вернее, не стать, конечно, а присесть на корточки, потому что с крыльца дома ее запросто можно было бы увидеть.
Но это если приглядываться. А братьям и шедшим за ними бандитам было не до'приглядок. Жеребцов-старший, Серафим, хотел было что-то сказать, но парень в кожаной куртке, которого Ольга до этого не видела, шофер, наверное, стукнул его по-каратистски выгнутой ладонью в затылок, и бедный Жеребцов чуть не пропахал по своей шикарной дорожке носом.
Сквозь щели сарая не так уж хорошо все было видно. А потом Ольга и вовсе перестала подсматривать. Она легла на снег. И только слышала, как эти мафиози приказывали братьям: «Открой! Лезь! Эту открой!», и она с ужасом поняла, что бандиты пользуются ее рассказом. Хотя она, естественно, совершенно не питала к братьям Жеребцовым ни капли уважения, все же ей было противно, что они попались из-за нее.
Вернее, так: пусть бы их «взяли за хобот», но нормальные милиционеры, а не эти бандюки. Они, быть может, еще хуже самих Жеребцовых, которые обворовывали мертвецов!
На какое-то время звуки стихли, потому что вся эта компания спустилась на самое дно «могилы». И тогда безумная мысль забегала у Ольги в голове: закрыть их там и вызвать милиционеров. Она вскочила со снега, припала к щели... Ничего не выйдет! В сарае остались двое: дядя
Петя и шофер. Они стояли над ямой, не произнося ни слова, потому что им совсем не хотелось говорить друг с другом.
На лице у мафиозного шоферюги было нетерпение, а дядя Петя... даже и не скажешь, как называть то чувство, которое проступало на его лице сквозь маску напускного спокойствия и поддельную полуулыбку — досада, страх? А может, чувство, что он свалял большого дурака, связавшись с «.брателлами». Так оно, кстати, потом и оказалось.
Прошло еще минуты три-четыре, и вот из люка показался младший, Николай. Он тащил то, что Ольга приняла за мешок. Это был брезентовый, очень старый чехол от чего-то военного, потому что вещь эта была «защитного», то есть зеленого цвета. Только чрезвычайно выцветшего.
Николай поставил чехол на землю и вдруг изо всей силы ударил стоящего рядом шофера по ноге, по коленке. Казалось, Ольга прямо слышала, как у того что-то хрустнуло. Бандит заорал и завалился на бок. Да так неудачно, что придавил вылезавшего за ним Бригадира. В результате оба покатились по ступенькам вниз.
— Серафимушка! —- закричал Николай. — Сюда скорее!
Однако его победе не суждено было восторжествовать. Потому что дядя Петя, которого никто не принимал в расчет, вдруг взмахнул костылем и треснул, притом очень ловко, Николая по шее. Тот, не издав ни единого звука, рухнул на вылезавшего из подвала Серафимушку. И братья тут же укатились обратно в могилу, в объятия к мафиози.
Что там происходило, Ольга могла только догадываться — по истошным крикам обоих братьев. Дядя Петя в это время расстегнул чехол и стал поспешно набивать себе карманы золотыми зубами. Причем делал он это как-то очень ловко и одновременно очень... отвратительно!
Но при этом дядя Петя чутко прислушивался к тому, что происходило в подземелье. И едва крики замогильной драки стали приближаться к поверхности, он стремительно, цепкими пальцами вставил пуговицы в заскорузлые от времени петли и отскочил в сторону, прислонился к стене. Ольга даже невольно отпрянула — так близко от нее был этот неприятный, двуличный человек.
Тут на свет показались бандиты. Помощник все кривился от боли и припадал на ушибленную правую ногу. А Бригадир был как ни в чем не бывало. Он только злобно ворчал, потирая кулак правой руки ладонью левой.
Дядя Петя быстро подхромал к ним, словно все время простоял в стороне:
Вот рванина, да?.. А такие смирные казались. Ну вы их там?..
Замочили обоих! — сказал Бригадир.
Шутишь! — проговорил дядя Петя испуганно.
Какие там шутки?.. Оба мертвяки!
Да вы что, пацаны?..
А что?
Ая?.. Всем же известно, чтоясними...
А нам что? — Бригадир усмехнулся. — Спасибо, что помог, братан. Пошли, Гришай.
Подчиненный его, морщась, взял этот... баул с золотом.
Постой, а доля?! Я вас навел, мне причитается...
Он не успел договорить. Бригадир ударил ногой по костылю, на который опирался дядя Петя, и толкнул его в грудь так, что тот с силой ударился о стену сарая и потом сполз по ней на землю.
Хочешь еще доли? — спросил Бригадир спокойно и с интересом, словно бы правда интересовался дяди-Петиным мнением на этот счет.
Дядя Петя в ответ выругался. И сейчас же получил ногой по лицу. Это уже помощник постарался. Сейчас же на подбородок у дяди Пети попала струйка крови.
Твоя доля, — словно бы ничего не случилось, продолжал Бригадир, — что ты по земле ходишь, а не в земле червяков кормишь. Хотя за то, что я знаю про тебя... И если бы пацанам рассказал... Хочешь, расскажу! — он улыбнулся, как улыбаются люди, которые удачно закончили свое дело.
Пользуешься, что я безногий?
Ну а чего б и не воспользоваться? Я калека буду, другие воспользуются, — он засмеялся. — Такой уж закон жизни.
-Гад!
Тут Бригадир вынул из-под куртки пистолет, и Ольга невольно закрыла глаза, потому что очень боялась того, что сейчас произойдет.
Все, все, пацаны! Все! Спасибо, простите!
А сам чего думаешь?
Клянусь мамой, ничего!
У тебя была мать-то? — спросил Бригадир с сомнением.
«А у тебя?» — подумала Ольга.
Бандиты ушли, оставив дверь сарая приоткрытой. Бригадир шагал впереди, легко размахивая руками. Помощник следом тащил тяжеленный чехол с золотом. У него, видно, страшно болела нога, однако он упорно старался не отстать от своего шефа. И ковылял, ковылял, ковылял.
Дядя Петя, глядя им вслед, плакал и ругался. Размазал слезы и кровь по лицу:
Подонки! Гниды! Ну я тебе еще устрою, ты у меня... — но вспомнил, что в подполе лежат два трупа и он к ним имеет отношение. Попробовал подняться, но один из его костылей был отброшен далеко в сторону, и дядя Петя пополз к нему. Это было одновременно и противное, и жалкое зрелище.
Тут Бригадир вынул из-под куртки пистолет, и Ольга невольно закрыла глаза, потому что очень боялась того, что сейчас произойдет.
Но самое плохое для дяди Пети, оказывается, еще не кончилось. Потому что из земляного склепа послышались сперва стоны, потом невнятные ругательства. Дядя Петя лихорадочно заелозил к своему костылю. Однако ползти на одной ноге почти так же плохо, как и идти, — попробуйте для интереса, сами убедитесь.
