Беспокойство прошлось у меня по спине. Хотя этого не было в вампирском лексиконе, но были другие слова, такие как секс, голод и насилие, что-то, чтобы восстать.

— Ты предложила ей сделать это? — сказала я, и тонкая волна пробежала по ее щекам. — Черт побери, Айви, ты знаешь, насколько это опасно? Выставлять напоказ свою независимость перед мастером?

Ее пальцы дрожали, пока она сортировала корреспонденцию, я скользнула от стола.

— Да, это сделала ты, — сказала я, теперь радуясь, что я воняла жженым янтарем, и что окно было открыто. — Прекрасно. Играть с мастером вампиров. Но не делай это здесь. Я вытащила тебя однажды. Я не собираюсь делать это снова, если ты ищешь проблем!

Мрачно, Айви повернулась ко мне, ее волосы развевались.

— Я…

— Не говори мне, что ты знаешь, что делаешь, — сказала я, сердясь, что она намеренно толкала Нину на то, что могло причинить Айви боль. — Он мастер-вампир, и даже не твой!

— С каких это пор тебе есть, что сказать на то, что я делаю! — воскликнула Айви, ее глаза сверкнули черным.

Я стояла у центрального стола, измеряя расстояние между нами. Миры, там были миры.

— Поскольку я — твоя подруга, — взмолилась я, отпуская мой гнев так, чтобы могло выйти вперед беспокойство. — Я знаю, — сказала я, — ты пытаешься помочь ей, но терзать ее хозяина, как это поможет? Доказывать, что он у него нет над ней контроля? Он будет в ярости. Кормель не сможет защитить тебя от всего. Он рвал и метал, когда ты уехала!

Отвернувшись, Айви разорвала конверт, сортируя часть в мусор, а часть в стопку.

— Айви… — взмолилась я. — Ты так быстро приехала. Почему? Это потому, что ты ее любишь?

— Я не знаю! — сказала она, ее глаза были черными, но не от страха, не от голода, а от душевной боли. — Ничего не получилось между мной, Гленном и Дэрил! Мы перепробовали все, и все развалилось. Плохо.

Я резко упала. Вот откуда пришло ее смятение.

— Твои потребности не были неправильными…

— Тогда почему я не смогла заставить это работать, Рейчел? — крикнула она, и я отступила. — Почему они должны были пройти через полконтинента, чтобы уйти от меня?

Горло сдавило, я подошла к ней.

— Потому что тебе нужен кто-то, кто нуждается в тебе, к сожалению, это не я, — прошептала я. — Айви, прости.

Ее плечи под моими руками дрожали, и она выбралась из-под рук.

— Нет никаких причин для извинений, — сказала она мягко, волна волос спряла ее лицо. — Я должна была это сделать. Мне нравится Нина. Ведь она живая, умная, всегда движется, но не в сторону того, что не имеет смысла. То, как она любит жизнь напоминает мне о тебе, и она заставляет меня делать то, чего я боюсь. Но то, что Феликс делает с ней… Это и притягивает меня, и противно одновременно. Она так похожа на мастера, но так невинна.

Ее глаза заблестели непролитыми слезами, она посмотрела в потолок.

— Я уехала на неделю и вернулась, чтобы найти, что он в ее мыслях почти каждую минуту солнца, и половину времени по ночам, наполняет ее силой и желанием, когда он высасывает воспоминания о солнце и любви. Он не оставит ее в покое. Я не думаю, что он может больше. — Она снова посмотрела на почту, сжатую в пальцах, отодвигая ее, куда глаза глядят. — Мужчина использует ее, как наркотик. Он не касается больше ее крови, что, возможно, означает, что она становится продолжением его самого в его голове. Нина балансирует на тонкой грани контроля.

— И тебе это нравится.

Она кивнула, заправляя прядь волос за ухо. Она чувствовала себя лучше, выговариваясь мне. Я могла это сказать. Или, может быть, оттого, что я расспрашивала о том, что она будет делать, ее план… решение.

— Она также зависит от его контроля, как он зависит от нее. Он может умереть дважды, мне все равно, но я не хочу, чтобы ей пришлось платить за его ошибку. Единственный шанс для Нины выжить, это взять контроль на себя и показать ему, как долго она может обходиться без него. Даже если это поставит ее в еще большую опасность.

Это уже было. И я могла сказать, что в этом не было ничего хорошего.

— Контроль Нины в стрессовой ситуации почти равен нулю, — сказала Айви, опуская глаза. — Вот почему я попросила Дженкса, чтобы он пошел с ней, чтобы он стал буфером для каких-либо конфликтов. Я знаю, что могу помочь ей научиться контролировать, если я смогу удержать их друг от друга достаточно долго. — Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. — У нее есть шанс. Если она действительно захочет, то у нее будет шанс.

Мне удалось улыбнуться, чтобы соответствовать ее собственному переживанию. У Айви была огромная потребность отдавать, помогать другим вылезать из дерьма, она уже взяла себя в руки. Наблюдать, как мысли о Нине, невинно и охотно закрадываются ей в голову, было трудно. Принять вызов, чтобы помочь ей было еще тяжелее.

— Будь осторожна, — сказала я, потянулась и коснулась ее руки. — Я горжусь тобой, Айви.

Ее улыбка медленно исчезла, и темные глаза бесцельно прошлись по нашей кухне, по трогательным деталям нашей жизни, как если бы она никогда не видела их раньше.

— Феликс будет смотреть через нее сегодня вечером. Я должна буду отвезти ее в безопасный дом, но я вернусь, чтобы помочь тебе спланировать работу в музее. — Она сделала глубокий вдох, поднимая подбородок, как будто она принимала на себя новую ответственность, или, может быть, признавала, что я желала ей удачи. — Хрен они влезут в нас, — прошептала она.

Я не знала, что сказать. Я видела, что она собралась уходить.

— Мне, наверное, следует уйти, — сказала Айви. — Дженкс не сможет многого сделать, если она потеряет контроль. Я не хочу открывать безопасный дом, пока она в церкви. Она думает, что держит мир за хвост.

Еще одна общая черта у нас с Ниной.

— Это обычно, когда тебя кусают, — сказала я, и Айви улыбнулась. Нина была далеко, и далеко от меня, но было достаточно много черт, чтобы сделать простое сравнение. Айви, возможно, не знала об этом, но она снова была влюблена.

Айви потянулась к своему клатчу, затем заколебалась.

— Ты уверена, что с тобой все будет хорошо в течение нескольких часов?

Мой желудок скрутило, и я широко улыбнулась.

— Ох, да, черт побери. Ник где-то поблизости, но со мной все будет хорошо, особенно при всех этих горгульях. Ку’Сокс не покажется, боясь, что я снова прокляну его. Иди.

Все еще не уверено, Айви начала двигаться назад к прихожей и из моей жизни.

— Побудь на освященной земли, пока я не вернусь, ладно?

Она знала, что кухня не была освященной землей.

— Поняла, — сказала я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на тихий, влажный сад. — И Айви? Я знаю, что я говорила, но я всегда буду здесь, чтобы все вернуть. Если это должно прийти к этому.

Ее улыбка дрогнула, когда она встала на пороге.

— Я знаю. Спасибо.

Опустив головой, она отвернулась, беря ключи от автомобиля Нины. Ее движения были медленными, когда она пробиралась сквозь темноту к передней части церкви. Хлопок дверью прошел через меня.

Я обхватила себя за талию и даже улыбнулась, когда слезы угрожали потечь из глаз. И это было хорошо. Это было очень, очень хорошо. Это должно быть так, раз причиняет столько боли.

Переводчики: maryiv1205

Глава 19

— Мисс Морган! Почему ваша церковь единственная в городе с горгульями? — спросила женщина на моем крыльце, когда я улыбнулась и махнула рукой в сторону парня с камерой, в ожидании, когда последний пикси вернется до того, как я закрою дверь перед их лицами. — Вот сука! — добавила журналистка, когда я заперла дверь, наверное, она была не в курсе, что стены церкви достаточно хорошо пропускали голоса, так что нам не нужен был интерком.

«Глазок был бы неплохой идеей», — подумала я, прикладывая ухо к двери и прислушиваясь, как они собираются возвращаться к своему фургону новостей. Парень с камерой говорил о том, что пройдет вниз по улице, чтобы сделать снимок кладбища и горгулий, примостившийся на надгробных камнях, но женщина была в слишком плохом настроении, чтобы волноваться об эстетике. Мне не хотелось разговаривать с ними после того, как они кривили, дезинформировали и, как правило, переворачивали с ног на голову все, что происходило в моей жизни. Но чего я действительно не хотела — так это разглагольствовать на местном телевидении, почему все горгульи Цинциннати теперь сидели на стенах моей церкви и моего кладбища.