После обильного угощения и разговора о жизни, Лосев с Ильдеем сели за шахматную доску, эту игру вместе с шашками год назад сыщик ввёл в обиход, вырезал доски и фигуры. Шашками баловались все жители Выселков, легко освоили их простые правила. Шахматы пришлись по нраву немногим, аборигены почему-то считали их княжеской игрой. Ильдей оказался талантливым игроком, несколько раз обыгрывал Сергея, имевшего второй разряд по шахматам. Разыгрывая защиту Нимцовича, Лосев задумался о своих соратниках, ставших хорошими друзьями, людях этого мира. Тот же Ильдей, ставший горбуном ещё в детстве, оказался талантливым мастером и прирождённым психологом. Кроме своей стеклодувной мастерской, работавшей, как часы, тот освоил кузнечное дело, научился катать валенки, легко разобрался в изготовлении патронов и их набивке. Более того, он стал фактическим заместителем Сергея, проявив недюжинные способности к управлению коллективом, в неполные тридцать лет. От своих осведомителей сыщик знал, что Ильдей пользуется непритворным уважением среди выселковцев, не только в качестве мастера, но и за взвешенное, доброе и честное отношение к людям. Не блиставший красотой, с узким худым лицом, горбун первым из их кампании женился, выбрал спокойную хозяйственную женщину, сразу забеременевшую, чему Ильдей неприкрыто радовался. У Сергея не возникало сомнений, что даже без его участия талантливый горбун наверняка стал бы старостой деревни или другим руководителем, настолько очевидны были его таланты.
Остальные гости принялись за последнее модное увлечение – лото, бочонки которого азартно перемешивал Вуйко. Худощавый симпатичный парень славился своими похождениями по амурной части, но, как огня, избегал официальных продолжительных связей с девушками. Более того, со всеми своими подружками он умудрялся сохранять приятельские отношения, ни разу не поскандалив при расставании. На Выселках он занимался обустройством поселенцев, подвозом продуктов и необходимых товаров, занял нишу завхоза или снабженца. При этом, в отличие от многих хозяйственников, практически не воровал, за этим капитан по старой милицейской привычке приглядывал. Балагур Вуйко оказался незаурядный, душа любой кампании, вот и сейчас именно он развлекал всех гостей прибаутками, бойко вытаскивая бочонки с номерами.
Глузд сидел рядом с женой, ходившей на сносях, подсказывал ей, куда ставить фишки. Он так и остался сильным бесхитростным парнем, легковерным и доверчивым. За последний год светловолосый здоровяк оттаял душой, перестал ожидать постоянного подвоха и обмана, унижения от старших, к чему его приучили в родной общине, использовавшей простодушного силача в качестве рабочей скотины. Только на Выселках Глузд впервые почувствовал себя таким, как все, странно, но именно среди чужаков сирота стал получать равную со всеми долю в одежде, жилье, питании, наконец, почувствовал уважение к себе и восхищение силой. Сергей с удовлетворением наблюдал превращение забитого, несмотря на свою силу, сироты, считавшегося в родной деревне недоумком, в уверенного мужчину, твёрдо знающего своё дело и работающего на совесть, не жалеющего сил. Кроме кузнечного дела, где силач в полной мере проявлял свои таланты, последние полгода Глузд занимался военным обучением новичков, покоряя тех своей силой и спокойствием. Даже на нередкие подначки Вуйко здоровяк стал реагировать спокойно, добродушно улыбаясь, он чувствовал любовь и уважение к себе со стороны друзей.
Ёжик гордился своими близкими отношениями с капитаном и остальными, довольный удачной женитьбой, он не отходил от молодой жены ни на шаг. Сергей порой улыбался, расслышав, как парнишка рассказывает ей трудности прицельного огня из ружей или проблемы самовзвода курка. Последний год перевернул и без того короткую жизнь сироты, надоевшего своими каверзами и непослушным поведением родной общине до такой степени, что его буквально сплавили в руки Лосева. Первое время парнишка полностью оправдывал своё имя, такой же колючий, юркий и решительный. Ожидая привычных побоев за свои детские каверзы, он был шокирован запретом капитана на рукоприкладство среди Выселковцев. Затем последовало обучение стрельбе из поджигов и ружей, поставившее пацана вровень с взрослыми. А схватка с воинами Бранко и вовсе лишила Ёжика возможности детских шалостей, приравняв парнишку к взрослым. Более того, сейчас он работал вместе с Глуздом, обучал новичков обращению с оружием и стрельбе, стал десятником снайперов. Такой пост не оставлял времени на детские игры, подросток неожиданно для себя стал самым дисциплинированным выселковцем, особенно после женитьбы.
Свист, последний из их кампании, взял на себя связь с внешним миром, свободное время проводил в тренировках рукопашного боя. Парень знал окрестные деревни, старейшин, всех приближённых князя и волхвов. Сергей не сомневался, что он человек Ярослава и наверняка сообщает тому все новости Выселков. Но, пока опасности такой осведомитель не представлял, а будущее покажет. В остальном полный, похожий на колобка Свист успевал очень много, благодаря ему припасы в селение поступали вовремя. После того, как десяток парней и девушек отказались вернуться в родные селения в конце декабря, именно Свист уговорил, где подкупом, где угрозами, старейшин тех селений не поднимать шум, сдержать своё слово и направить других ребят на обучение в Выселки. А его успехи в рукопашных схватах удивляли даже Сергея. Полный, неповоротливый на вид славянин преображался, поклонившись противнику. Он великолепно двигался, движения были экономными и выверенными до сантиметра. Всего за год, он стал лучшим рукопашником Выселков, порой побеждая даже Лосева.
"Да, насчёт поклонов, мы здорово придумали", – перескочили мысли капитана на воспоминания, как он обучал первых жителей Выселков поклонам на японский лад, с прижатыми к бёдрам руками, но, не глубокими. Местные жители кланялись в пояс с непременной отмашкой рукой, по русскому обычаю. Либо снимали шапки при встрече, приветствуя уважаемых знакомых. Сергей, привыкший к поклонам при входе и выходе из спортзала, перед поединками, стал приучать к таким навыкам своих учеников. Учитывая, что спортзалов на Выселках не было, кланяться стали перед занятиями, сначала спортивными, потом любыми. Лосев не поленился объяснить своё отношение к таким приветствиям, не только, как признаком уважения собеседникам или соперникам, но и показателем достойного воспитания самих кланяющихся людей. А выселковцы уже сами договорились сделать такие отличные от традиционных поклоны своим фирменным знаком. Сначала небольшая группа старших учеников, те же Глузд, Ильдей, Свист и прочие, начали кланяться, приветствуя друг друга и при входе в помещения. Затем им стали подражать новички, в результате даже девушки приучились к поклонам, если руки были не заняты.
Много новых, неизвестных аборигенам привычек за полтора года привил Лосев своим воспитанникам. Здесь и привычка пользоваться столовыми приборами, особенно вилками, ставшая модной среди остальных селений Прикамья, как рассказывали многочисленные контакты сыщика. Привычка накалывать куски мяса и рыбы на вилку, ранее считавшаяся княжеской, с лёгкой руки выселковцев стала примером для подражания во всех общинах, благо стальные вилки те же выселковцы продавали сами. Вилка стала признаком достатка, её предлагали уважаемым гостям и первыми брали старейшины за столом. Мыло, как и привычка, мыть руки перед едой, входили в обиход труднее, с этим Сергей не спешил. Практически все местные славяне и так были достаточно чистоплотными, к умыванию по утрам приучали с детства, да еженедельная баня служила достаточным способом поддержания чистоты. В бане же пользовались щёлоком, великолепно промывавшим даже длинные волосы местных женщин и отстирывавшим одежду. Как понял капитан, мылом стали пользоваться не из-за отсутствия моющего средства, а из-за удобства, щёлок-то был жидким, склянку в карман не сунешь.
Большое возмущение вызвало среди аборигенов поначалу отношение Лосева к женщинам, их привлечение к работам в мастерских и кузницах, переодевание на тренировках в штаны и рубахи, обучение рукопашному бою и стрельбе из ружей. Хотя нет, по стрельбе из ружей вопросов не задавали, в лесном краю среди охотников большинство женщин и так неплохо владели луками. Возмущение среди старейшин вызвали не столько надетые штаны, сколько обучение рукопашному бою, этак любая пигалица сможет дать сдачи, нехорошо получается. А работа кузнеца, издревле считалась священной, доступной наиболее толковым мужчинам. И вдруг молодые девчонки бесцеремонно работают с железом, куют ножи и косы, не хуже других мужчин. Попробуй, отдай такую насильно замуж, по решению общины, так она старосте всю бороду вырвет.
