Принеся печатный бланк, Антон принялся втолковывать Маринке, что ей нужно с этим бланком делать.
- В поликлинику сходишь, понятно?
- В какую? - шепотом спросила Маринка. Антон пожал плечами:
- Ну, в какую хочешь! В самую обыкновенную. В нашу, в районную, наверно!…
Маринка кивнула.
- Пусть тебя врач посмотрит. Главное - сердце пусть послушает. Ясно? Пусть вот тут напишет, что ты годишься для спортивного плавания. И про печать не забудь. Без печати справка не годится. Ясно тебе?
Маринка все кивала да кивала: будто ясно ей, понятно, но, по правде говоря, ничего она не поняла и, главное, не запомнила ни одного слова Антона.
- А кто со мной пойдет в эту самую… ну, в поликлинику? - спросила она и с надеждой поглядела на Антона: может, он согласится.
- Твое дело! - отрезал Антон.
"Не захотел, - вздохнув, подумала Маринка. - Может, мама пойдет или бабушка? А лучше бы - дедушка. Дедушке ничего объяснять не надо. Он сам все знает, даже не хуже, чем Антон".
- А придешь в четверг, захвати трусики, полотенце, мыло, мочалку и купальную шапочку, - перечислял ей тем временем Антон. - Запомнила?
Строгий голос у Антона. Очень строгий…
Маринка быстро принялась загибать на руке один палец за другим: трусики, полотенце, купальную шапочку… три загнула и остановилась. Спросила:
- А мыло и мочалку зачем?
- Надо, - сказал Антон. - Без них нельзя. Сперва полагается под душ. Дочиста надо вымыться. Знаешь, сколько микробов притащишь на себе в бассейн?
- Сколько?
- Тридцать три миллиона!
Маринка вытаращила глаза: тридцать три миллиона! Да неужто на ней, на такой маленькой, поместятся тридцать три миллиона микробов?
- До луны только четыреста тысяч километров, а на человеке тридцать три миллиона микробов. Понимаешь, какая цифра?
Маринка снова закивала. В школе они сейчас проходят цифру "восемь". Очень трудная цифра! Конечно, тридцать три миллиона потруднее будет… Все-таки нужно спросить у дедушки и про микробы и при чем тут луна?
И вдруг она увидела на стене часы. А увидев, забыла и про бассейн, и про луну, и про микробы, и даже о том, что ей нельзя одной переходить через Ленинградский проспект.
Стрелка на часах показывала двадцать минут пятого.
Двадцать минут пятого?
Маринка оторопела: ой, сколько времени она уже провела тут, в бассейне!
- Ты чего? - удивился Антон, увидев дрогнувшее вдруг Маринкино лицо, ее встревоженные глаза.
Маринка не ответила. Почти бегом кинулась к вешалке за своим пальто.
- Я же тебе сказал… - вдогонку ей крикнул Антон.
Но Маринка его не слушала. Домой, домой, скорее домой!… Она и Антона больше не станет ждать. Одна добежит. Пусть страшно и нельзя, она не побоится…
Бедная бабушка! Уж сколько часов она ждет ее, Марину? И дедушка, наверно, тоже теперь дома?! Домой, скорее домой!…
ВОЗВРАЩЕНИЕ
А дома было так.
Когда Маринка в обычное время не вернулась из школы, бабушка позвонила Великановым, Обе бабушки - и Маринкина и Костина - были между собой знакомы.
Маринкина бабушка удивилась, узнав, что Костя давно дома.
- А разве Марины еще нет? - в свою очередь, удивилась Костина бабушка.
Позвали к телефону Костю.
- Почему Марина задержалась в школе? - спросили его.
Костя ответил, что Маринка в школе вовсе не задерживалась. Они с нею вместе пришли во двор.
- Ну, а потом?
- Потом - и все, - ответил Костя. - Я пошел в свой подъезд, Марина - в свой.
Что же получается: Костя дома, а Марины до сих пор нет.
"Негодная девчонка! - подумала бабушка. - Заигралась с кем-нибудь во дворе".
Она накинула на голову теплый платок и спустилась лифтом вниз. Но ни "возле подъезда, ни во дворе Маринку она не нашла.
Тут бабушка всполошилась. Решила пойти в школу.
Школьная нянечка тетя Маруся сказала ей:
- А как же! Прибегала девочка… Верно, после первой смены. Правильно, шапочка на ней красная! Я ее еще спросила: "Ты зачем вернулась?" А разве их поймешь? Она постояла и убежала опять. Куда? Да нет, не знаю.
Теперь бабушка уже окончательно испугалась: где же Маринка?
Она снова обошла весь двор своего дома. Посмотрела во всех закоулках, побывала в каждом из семи подъездов. Маринки нигде не было.
Возвращаясь домой, бабушка еще надеялась: может, Маринка где-нибудь здесь, может, уже стоит у запертых дверей и ждет? Но нет, надежда оказалась напрасной.
Теперь бабушка была сама не своя. Все валилось у нее из рук. Она начинала одно дело и, не доделав, бросала. Хваталась за другое - забывала, что хотела сделать. И все время прислушивалась: не заскребется ли Маринка в дверь? Не начнет ли дергать и крутить дверную ручку?
Они явились почти одновременно - дедушка, мама и папа. Узнав, что Марина еще не вернулась из школы, мама и папа тотчас бросились ее искать. Опять посмотрели во дворе. Снова сходили в школу.
Нигде, нигде, нигде…
Теперь все взрослые собрались дома, и никто из четверых не мог придумать, что же делать дальше? Мама стояла у окна и смотрела на улицу. Папа молча курил. Бабушка наконец присела: такой почувствовала себя разбитой и усталой. А дедушка взялся за телефонную трубку.
Но позвонить он никуда не успел.
Вдруг мама крикнула:
- Идет! Идет… Вот она. Вошла в ворота!
Все кинулись к окну, увидали Марину. Она шла по двору с каким-то большим мальчиком. Мальчик тащил в одной руке портфель и небольшой синий рюкзак, в другой - Маринкин ранец.
- Так нас всех заставила переволноваться! Негодная девчонка! Нашлепать ее, что ли? - сказала бабушка и заспешила в переднюю, чтобы первой открыть Марине дверь, первой ее встретить (уж там как дело покажет), может быть, первой ее расцеловать.
- Нет, нет, пожалуйста, без нежностей! - запротестовала мама, сразу разгадав намерения бабушки. - Должна была предупредить девчонка… Разве так делают? - И вслед за бабушкой она тоже побежала встречать Марину.
- Тот самый мальчик!- заметил дедушка, сняв очки и стоя у окна. - Антон Черных его зовут.
- Вы о ком? - спросил папа.
- О мальчике, с которым вот Маринушка идет.
- Вы его знаете?
- Однажды видел. Марина о нем плохо говорила.
И уже все четверо стоят в передней и ждут Марину. Папа даже щелкнул выключателем, зажег свет.
Антон вошел первым, как бы загораживая собой Маринку, и сразу с порога начал:
- Вы ее не ругайте, пожалуйста… Она меня здорово выручила! Она…
Он хотел еще что-то прибавить в защиту Маринки, но Маринка договорить ему не дала. Вынырнув из-за Антоновой спины, она сперва кинулась к маме, потом к бабушке и снова к маме. Вид у нее был виноватый. Разве она по их лицам не понимает, как они из-за нее тут волновались?
- Честное слово, никогда так не буду! - зашептала она, прижимаясь щекой к маминой руке. - Ну, никогда, ну, октябрятское слово!…
В общем, все было ясно. Антон понял, что ему здесь делать уже нечего. Он положил на стул Маринкин ранец. Сказал:
- Я пошел…
- Погоди, - остановил его папа. - Обедал ты? Еще нет? Ну разденься, пообедаешь с нами.
И папа попытался взять у мальчика его портфель.
Но Антон не дал.
- Нет, я пошел. Мне пора.
Он нахлобучил на голову шапку и вдруг вспомнил про бланк, который взял для Марины в бассейне. Бланк лежал у него в кармане.
Он достал бумажку и протянул Марине:
- Возьми.
Маринка взяла.
- Что делать-то, помнишь? - спросил он.
- Помню, - ответила Маринка, хотя все было непонятно ей и все давным-давно вылетело у нее из головы.
- Тогда ладно… Тогда все!
На этот раз Антон с такой живостью выскочил за дверь, что никто его не успел остановить.
С этажа на этаж, с этажа на этаж… Его ботинки, подбитые железками, отчеканивали по ступеням лестницы частую барабанную дробь.
И вот он уже совсем внизу.
