Батяня записал карандашом на разлинеенной глянцевой картонке результат очередной партии в «тысячу». Получалось, что до «бочки» капитану Столярову оставалось совсем ничего, каких-то тридцать очков, которые он мог легко добрать на взятках, не споря за прикуп. Капитан подышал на колоду, суеверно потер ее о грудь и принялся сдавать. Сдавал одной рукой, странным, каким-то только ему известным способом – не по порядку, а перекрестно. В прикуп сбрасывал нерегулярно.

– Валера, – предостерег его Лавров, – ты на шулера похож.

– Следите за руками, товарищ майор. Только ловкость и никакого мошенничества. По правилам раздачи первая карта должна вам лечь, последняя мне, три карты на прикуп и у остальных – поровну, а все оставшееся – ничем не регламентируемые «танцы». Какая разница, стреляешь навскидку, через плечо или из-под колена? Главное – в цель попасть!

– Смотри, не ошибись!

Ошибки не случилось – последняя карта легла капитану. Он поднял веер, принялся переставлять в нем карты. Прапорщик, сидевший напротив, присматривался к его движениям.

– Зря, Василий, глаза таращишь и про себя подсчитываешь, сколько у него какой масти. Это он только вид делает, будто карты по мастям расставляет, на самом деле – нас с тобой наколоть старается. Картежник с таким умением, как у него, никогда ни по мастям, ни по достоинству картинки не расставляет. Он и с закрытыми глазами играть может, все колода у него в голове до последней карты. С капитаном на деньги никогда не садись играть – обует.

И тут лейтенант Прохоров снял с головы наушники, опустил крышку ноутбука.

– Господа офицеры, – произнес он, – подлетаем к заданному квадрату.

– Спасибо за напоминание, господин лейтенант, – произнес Лавров. – Хотя вообще-то мы все товарищи. И ничего плохого в этом слове я не нахожу. Из-под огня на поле боя все-таки товарищей выносят, а не господ… Ладно, сворачиваем игру, готовимся к высадке.

Капитан Столяров протяжно вздохнул:

– Эх, а мне такая карта привалила… Предлагаю разобрать всем свои карты по карманам. Потом как-нибудь доиграем.

– Принято, у меня тоже карта нехреновая подобралась, – согласился Лавров, складывая веер и засовывая его в карман.

Капитан потянулся за прикупом.

– Э нет, так не пойдет, – возмутился прапорщик. – Прикуп и картонку с записями пусть лейтенант возьмет, как лицо в картах не заинтересованное. Ты, Прохоров, не против?

Лейтенант кивнул, принимая три карты прикупа и разграфленную картонку.

Транспортник сбросил высоту. За открытой аппарелью расстилался уже знакомый по 3D-версии пейзаж: горные хребты, каменистое плато между ними. Заходящее солнце отбрасывало длинные и резко очерченные тени. Пропасть с северной стороны вообще была непроницаемо черной и от этого казалась залитой расплавленным битумом.

– Афган, – проговорил Батяня, окидывая взглядом безлюдный пейзаж. – Никак мы с тобой не расстанемся…

Крепления отстегнули, подтолкнули контейнер, и он, проскользнув по рольгангу, на несколько секунд исчез из вида. Затем хлопнуло, и внизу закачались купола грузового парашюта. Лейтенант Прохоров еще раз проверил, надежно ли закрепил на груди ноутбук, подтянул ремень автомата…

Батяня, как и положено командиру группы, десантировался последним. Десантники все были опытные, ветер несильный, а потому, по расчетам майора, все без проблем должны были встретиться внизу. До наступления темноты оставалось не так уж и много времени.

Купол парашюта раскрылся над головой, Лавров проводил взглядом набиравший высоту транспортник и потянул стропы, уводя парашют от пропасти, к которой его сгонял ветер. Все десантники спускались примерно на одной высоте, каждый видел другого. Грузовой контейнер опустился ближе к горному хребту, подняв клубы пыли; купола грузовых парашютов надувал ветер, но хлопнул пиропатрон и отстрелил их.

«Порядок, все идет в штатном режиме. Вот только Прохоров не так уж хорошо со стропами управляется, подучиться бы ему…» – успел отметить Батяня.

И тут из скал среди горных отрогов прочитались вспышки, коротко отозвался автомат, вновь полыхнули выстрелы. А затем ударил пулемет. Кто укрылся среди скал, увидеть было невозможно, стреляли из тени. Первой мыслью было, что их обстреливают силы коалиции. Но комбат тут же отбросил ее. Силы НАТО действовали бы по-другому – вызвали бы «вертушки», а наблюдатели себя ничем не проявили бы. Из всех возможных вариантов оставались лишь талибы. Лавров принялся высвобождать автомат, пришлось выпустить стропы из рук. Майора стало раскачивать, неуправляемый парашют был предоставлен самому себе. Батяня дал короткую очередь в темноту между скалами. Оттуда незамедлительно огрызнулись пулемет и пара автоматов. Трассеры четко давали понять направление выстрелов – они веерами шли к Лаврову. Запрокинув голову, Андрей выматерился – в куполе парашюта зияли пробоины, того и гляди, туго натянутая материя могла разорваться. Самого майора спасло лишь то, что из-за сильного раскачивания в него невозможно было прицелиться.

– Попали в передрягу! Вот тебе и 3D-версия…

Стреляли уже и другие десантники. Но условия боя для обеих сторон были явно неравны. Десантники висели в небе, открытые любому стрелку; противника же надежно прикрывали скалы и тень. Лавров накинул автомат на шею и потянул стропы. Надеялся, что все поймут его предложение – уходить и приземляться подальше от скал.

– Да куда же ты прешь, черт побери! – крикнул Лавров, завидев, как остервенело дергающий стропы Прохоров, наоборот, идет прямо на горный хребет.

Грохотал пулемет, трассеры исчерчивали вечернее небо. Лейтенант наконец справился с управлением. Купол его парашюта поплыл прочь от хребта. Прапорщик и старшина уже были на земле, гасили парашюты.

Лавров скрежетнул зубами. Лейтенант был все еще слишком близко от скал, спускался слишком медленно. Надо было срочно его спасать. Майор принялся стрелять по укрывшемуся на затененном склоне горы противнику, стремясь оттянуть огонь на себя, дать лейтенанту шанс уйти на большее расстояние. Поначалу сработало: пулеметчик сменил цель. Еще несколько дырок появились в куполе парашюта Лаврова, затрещала раздираемая напором воздуха материя, разрыв уперся в шов и остановился. Теперь приходилось лихорадочно подтягивать стропы, чтобы хоть немного компенсировать реактивную силу врывающегося в щель воздушного потока. Парашют завертело. О том, чтобы при этом еще и стрелять, уже не могло быть и речи.

Скорость падения стремительно нарастала. Перед глазами мелькали то горный склон, то небо, то шелк продырявленного купола. Подошвы берцев ударились в каменистую почву. Лаврова завертело, потащило по земле. О том, чтобы попытаться встать на ноги, не стоило и мечтать. Торчавшая кривым клыком из красноватой пыли скала стремительно приближалась. Андрей выхватил стропорез, чуть не выпустив его из руки, когда локоть ударился о камень, но все же в последний момент успел-таки перерезать стропы. Изувеченный купол взмыл в вечернее небо, а потом сдулся, скукожился и уже «неживым» спланировал на камни. Лавров, не веря, что остался не только жив, но и невредим, поднял голову.

В воздухе «висел» только лейтенант Прохоров. Даже без приказа комбата другие десантники сориентировались, что нужно делать. Они короткими очередями обстреливали затененный горный склон, заставляя противника вжиматься в землю.

– Ну давай же, давай… – шептал Батяня, вдавливая спусковой крючок.

Он не надеялся кого-нибудь застрелить, единственной целью было дать возможность приземлиться лейтенанту. И вот, когда казалось, что самое страшное позади, еще раз грохотнул пулемет.

Лавров сжал зубы. У него на глазах разлетелся осколками ноутбук, укрепленный на груди Прохорова. Руки лейтенанта соскользнули со строп, а сам он безвольно обвис в лямках с опущенной головой. На развороченной груди стремительно ширилось кровавое пятно.

Неуправляемый парашют опускался к земле. Купол колыхнулся, под порывом ветра ушел в сторону. Тело потащило к пропасти, нещадно ударяя о камни, за лейтенантом потянулся шлейф пыли. Множество раненых и убитых доводилось повидать Лаврову, а потому у него не оставалось и тени сомнений – Прохоров мертв. Купол еще раз поднялся, тело перевалилось через каменистый край и исчезло в темном провале.