На улице он очнулся, обволок пространство мутным взором. Хозяин Вахид, держась за живот, ползал в пыли, а плечистый громила в звании сержанта охаживал его пинками. Кто-то закричал, два одиночных выстрела вспороли воздух. Юркая фигурка вынеслась из-за сарая, зигзагами помчалась по двору, увертываясь от пуль, рыбкой нырнула в распахнутые ворота. И прежде чем пропасть, стрельнули шальные глаза, как бы даже подмигнули. Он мысленно пожелал Гамалу удачи – хоть кто-то может выкрутиться из этой безобразной истории… И вновь шевельнулось что-то над соседским забором. Узкая прорезь в никабе, огромные коровьи глаза, исполненные любопытства… и какого-то мстительного ехидства. «Сдала, сучка!!!» – молнией сверкнуло в голове. Злость обуяла – все беды в мире от женщин! Он рванулся, перегруженный эмоциями, но конвоир отпустил звонкую затрещину, и сознание покатилось, как колесо, оторвавшееся от шасси…
Двадцать девять самолетов НАТО просто исчезли. Было тридцать, но один вернулся. Капитан третьего ранга Оноре Латиньи, пилот многоцелевого истребителя «Мираж III», на двадцатой минуте полета обнаружил неполадку в работе форсажной камеры двигателя и после согласования с центром управления полетами развернул машину и вернулся на Сигонеллу. Остальные самолеты как в воду канули. Свалить на сбой техники уже не выходило – техника исправно функционировала. Крайне неприятная, шокирующая, просто убивающая информация прошла все уровни командования коалиции, наведя шок и трепет. Генералы НАТО реагировали по-разному – кто-то не верил, кто-то погружался в ступор. Председатель объединенного комитета начальников штабов ВС США Майкл Маллен выпил на рабочем месте. Командующий операцией НАТО генерал-лейтенант Шарль Бушар рассмеялся в лицо растерянному дежурному офицеру. Адмирал ВВС США Сэм Локлир, командующий американским флотом в европейской зоне, судорожно перекрестился – он считал себя прилежным католиком латинского обряда. Но факт оставался фактом. Информацию мгновенно засекретили – от «своих», от журналистов, от мировой общественности – под страхом немедленного увольнения и уголовного преследования. Полеты тактической авиации временно прекратили. Сформировались рабочие группы по выяснению причин исчезновения самолетов. Активизировалась агентура на ливийской территории. Список вопросов увеличивался с каждым часом. Кто сбил одним махом кучу истребителей-бомбардировщиков: ливийские силы ПВО или кто-то другой применил принципиально новое мощное оружие? Что с летчиками, живы ли они? Успели ли катапультироваться? Спасти не удалось никого, хотя сигналы от радиомаяков засекали. Три спасательных вертолета «Сикорский», поднятые с палубы флагмана USS «Mount Whitney», несколько часов барражировали над южными окрестностями города Хомс, но спасти никого не смогли. Вертолеты подвергались обстрелу, несколько попыток высадить спасателей завершились провалом. Дважды приходилось спасать самих спасателей, попавших в засаду. В итоге – двое раненых морпехов, один «тяжелый». Власти Ливии тактично помалкивали. Фотоснимки из космоса показывали, что в районе города Хомс имеются многочисленные очаги пожаров – на маршруте полета самолетов НАТО. Информацию подтверждали спасатели, воочию видевшие затухающие костры и людей вокруг них.
В штабе командования коалиции, расположенном в Милане, был создан кризисный комитет, подчиняющийся непосредственно объединенному штабу. С паникой первых часов удалось справиться. Службы и подразделения комитета начали сбор и первичный анализ информации. На первом же заседании было отмечено, что речь идет о событии, важность которого в свете обеспечения миссии НАТО в Ливии переоценить невозможно. О событии скверном, иначе говоря. Оппонентов главной версии случившегося не нашлось: против «мирной» авиации коалиции было применено новое, сверхэффективное, мощное оружие. Кто его обладатель, каков принцип действия – неизвестно. Нужно искать, и желательно в сжатые сроки. Вопрос о судьбе летчиков – к правительству Муаммара Каддафи, которое пока помалкивает, как, впрочем, и сам ливийский лидер. С некоторыми сомнениями было решено повторить удары, но теперь крылатыми ракетами – с бортов эсминцев и подводных лодок. И самое главное – ввести режим информационной блокады – с широкими полномочиями тех, кто призван его поддерживать.
Удар крылатыми «Томагавками» был циничен и жесток. Территория складов с боеприпасами и запчастями для систем ПВО на окраине Махинеи подверглась массированному обстрелу на рассвете 23 июля – люди еще спали, а первые солнечные лучики только робко прощупывали крыши. Али подпрыгнул от первого разрыва – громыхнуло в отдалении. Вскочил с кровати, не понимая, что происходит. Заметался по крохотной комнатке «гостевого домика», натыкаясь на предметы скудной обстановки. Еще вчера все было хорошо: оправился от моральной встряски, постиг, что все у него получилось! Он сделал то, о чем мечтал всю жизнь! Установку доставили на базу в режиме строгой секретности, поместили в дальний сарай (на первый взгляд, без охраны), Магомедову с помощником выделили опрятный домик «до дальнейшего распоряжения». Выпили на радостях с Ильхамом – по чуть-чуть, испросив предварительно разрешения у Аллаха. Взволнованный «чекист» Урхан приволок трубку спутникового телефона, сунул, сделав при этом многозначительную мину. Звонил начальник ливийской разведки – лично господин Абдулла аль-Сануси, поздравил, растекся по древу, уверил, что обещанное вознаграждение уже переведено на банковские счета в Женеве, Баку и Москве (что, собственно, несложно проверить). Господину Магомедову создадут все условия, ливийская сторона горячо надеется на дальнейшее сотрудничество, уже буквально завтра установку и ее испытателей перевезут в Триполи, а господину Магомедову сделают предложение, от которого он не сможет отказаться. Он же не откажется от хорошей виллы в охраняемой и совершено безопасной зоне – на время «плотной занятости» в Триполи? А пока работают «технические причины», нетрудно ли ему, скажем, сутки посидеть в Махинеи, где так же безопасно?
И это безопасно?! Рвануло метрах в тридцати от домика, полетели ошметки глинистой почвы, зазвенели осыпающиеся стекла. Ударная волна проникла в дом, отбросила Али к стене.
– Али Гусейнович, крылатыми ракетами шмаляют, суки!!! – завопил с перепугу по-русски Ильхам, вваливаясь из соседней комнаты – неприбранный, заспанный, оторопевший. Али давно подметил – в критической ситуации человек, знакомый с русским, пусть для него это и не родной язык, изъясняется исключительно на нем – великом и могучем! Рвануло еще ближе – упала в комнату оконная рама. Ильхам не устоял – повалился на Али. Отчаянно ворочаясь, отталкивая друг дружку, подползли к разбитому проему. «Томагавки» клали плотно и квалифицированно. Домик, где их поселили, стоял на отшибе, и все отлично просматривалось. Базу, материальные склады и казармы охранной роты заволокло густым дымом. В дыму мелькали фигурки – военные разбегались, стараясь уйти из зоны поражения. Царил кромешный ад. Кто-то падал, кто-то вставал, другие оставались лежать. Из клубов дыма вылупился офицер в расстегнутом кителе поверх исподнего. Он что-то страшно орал, вращал безумными глазами. Потом сообразил, что собрать никого не удастся, да вроде и не надо, помчался кенгуриными скачками куда-то в сторону. Метался работник службы безопасности Урхан в одном ботинке. Кинулся к «гостевому» домику – к людям, за которых нес ответственность, но пробежал от силы метров двадцать – взрыв прогремел за спиной, он заорал во все голосовые связки, рухнул с перекошенным лицом, обливаясь кровью… Ракеты ложились точнее – одна пробила крышу склада, взорвалась внутри, повалив часть стен… и началось светопреставление! Оглушительные взрывы гремели с интервалом в секунду, разлетались доски, бетонные перекрытия, какие-то поддоны, фрагменты тел. Слава Аллаху, основная масса обслуживающего персонала успела разбежаться.
– Али Гусейнович! – спохватился Ильхам. – Они же в установку попадут!
