К счастью, в эту минуту в спальню заглянула Дина. Подружка Славика окинула своего приятеля ревнивым взглядом. Надула губки. И тоном жадной собственницы осведомилась:

– Так?! И что тут у вас происходит?

Кира отвернулась. Славик насупился. Дине такая их реакция совершенно не понравилась. Кажется, она в чем-то заподозрила Киру со Славиком. Да заодно и Настасью тоже. Но Дина была не из тех людей, которые пасуют при первых же трудностях. Она стрелой пролетела через комнату и оказалась возле кровати Настасьи. Какое-то время пялилась на нее, а потом дико взвизгнула и завопила:

– Ой! У нее же кровь! Кровь! Славка, что ты стоишь?! Помоги ей!

И наклонившись ближе, Дина завопила еще громче:

– О-о-о! Да она же мертвая! А-а-а-а!

В два прыжка Слава оказался возле орущей не своим голосом Дины и попытался заткнуть ей рот.

– Не поднимай шум, дура!

Но он явно переоценил свои силы. Дина изо всех сил укусила его за руку и продолжала вопить в свое удовольствие. При этом она не сводила со Славика своих выпученных глазок, словно одновременно еще и проводила опыт, изучая, насколько хватит у ее мужика терпения.

Терпение у Славки иссякло быстро. Он поднял руку, чтобы влепить Дине затрещину и заставить ее замолчать, но не успел. В комнату вбежали еще двое. Это были Геннадий и Татьяна. Как обычно, они приняли удар на себя, спрятав своих вялых супругов и детей за своими спинами.

У Киры даже невольно мелькнула мысль, что эти двое куда больше подходят друг другу, чем их настоящие супруги. Гена и Таня были оба невысокими, с тонким изящным костяком, мелкими чертами лица и необычайно энергичные. А вот в супруги им достались люди тяжеловесные и, откровенно говоря, неповоротливые.

Как странно, что людей привлекают их полные противоположности. А ведь противоречие – это корень всех ссор.

– Что тут происходит?

– Да вот… – развел руками Слава. – Кира зачем-то пришила нашу хозяйку!

Услышав это, Кира встрепенулась и гневно воскликнула:

– Я ее не убивала!

– Нет? А кто?

– Не знаю! Я не убивала! Никого!

– А как же ты оказалась в спальне наедине с трупом?

– Я пришла к Настасье за средством от изжоги! У меня ее запеканка среди ночи в горле комом встала. А тут такое… Лежит… В крови… Не убивала я ее! Даже не приближалась! Только пульс послушала и все!

Несмотря на невразумительность своего объяснения, Кире показалось, что ей все-таки поверили. Да и то сказать, какой у Киры мог быть мотив? Она познакомилась с Настасьей всего несколько часов назад. И решительно не имела к этой женщине никаких претензий. Наоборот, один сплошной позитив.

На какое-то время в комнате стало тихо. А затем все заговорили разом:

– Надо вызвать полицию!

– Кто знает номер здешнего отделения полиции?

– Вряд ли они поедут. Все дороги замело снегом.

– Это хоть и окраина, но все же Европа, дорогуша! Конечно, они приедут!

В общем, оставить случившееся в тайне не удалось. Очень скоро вся маленькая гостиница была на ногах и гудела, словно встревоженный улей. Служанка увидела свою мертвую хозяйку, страшно перепугалась и теперь громко выла на кухне, временами заглушая все прочие звуки в доме.

– Вот ведь! Немая, немая, а как орет! – не выдержала наконец Антонина. – Любой оперный певец позавидовал бы такой мощи легких!

– О чем ты только думаешь! – тут же осадил ее строгий муж. – В доме покойник, а у тебя одни глупости на уме!

Один Алексей не потерял присутствия духа. Именно он и вызвал полицию, откуда-то узнав номер нужного отделения. Он также распорядился о том, чтобы никто больше не входил в комнату покойной. Мера, на взгляд подруг, сильно запоздавшая по времени, потому что в комнате Настасьи, на месте ее убийства к этому времени уже побывали все. И значит, если там и были какие-то следы, то теперь их бессовестно затоптали.

Леся указала на это Алексею, но в ответ услышала:

– Все равно! Больше в эту комнату никто не войдет!

Алексей лично закрыл дверь в спальню покойной и уселся возле нее, словно страж. Он сидел на стуле, прикрыв глаза и скрестив руки на груди, как верный воин. И, как ни странно, все постепенно начали приходить в себя.

– Бедная ты моя Кирулька, – сочувственно прошептала Леся, подсев к своей подруге. – И как только тебя угораздило наткнуться на труп?

– Не знаю. Прямо рок какой-то!

– Представляю, как ты перепугалась.

– Да уж, приятного мало.

– Мне тебя очень жаль. Я тебе сочувствую. И еще полиция сейчас начнет мытарить.

Кира только отмахнулась. Как говорится, снявши голову, по волосам не плачут.

– А ты где была? – спросила, в свою очередь, у подруги Кира. – Ты что, не слышала, как Дина вопила?

– Я? Я слышала.

– А чего задержалась?

Казалось, Лесе не очень хотелось отвечать на этот вопрос.

– Да так, – уклончиво отозвалась она. – Гуляла.

– Гуляла? В такую погоду?

И Кира кинула недоверчивый взгляд на подругу. Не говоря о том, что за окном валил снег, Леся была одета для сна. Сверху она лишь накинула халат. О какой прогулке могла идти речь?

– Я ненадолго выглянула на улицу, а потом сразу вернулась.

– Но зачем?

– Ну… Так. Пойду, тапки переодену. Они совсем промокли.

И помедлив секунду, Леся добавила:

– Кстати, тебе тоже не помешает переодеться. Скоро сюда прибудет полиция. И они захотят поговорить с тобой.

– Со мной? Почему именно со мной?

– Ну, ты же главный свидетель происшедшего.

– Я ничего не видела!

– Все равно тебе надо выглядеть прилично. Особенно в глазах полиции.

В этом Кира была согласна с подругой. И две девушки уныло пошлепали к себе в комнату, причем Леся действительно оставляла на полу мокрые следы. Куда же она ходила, черт возьми? Что делала в такую погоду на улице почти голая и в тапочках? И самое главное, почему она не хочет говорить об этом Кире?

Но самое худшее ждало девушек впереди. Разумеется, едва финская полиция прибыла, как они немедленно поинтересовались, кто нашел труп. И также спросили, кто чье алиби может подтвердить? И тут же оказалось, что алиби есть буквально у всех, кроме самой Киры и Леси.

– Ну вот! – обрадовались полицейские. – Значит, кто-то из вас и есть убийца!

Такая полицейская логика совсем не понравилась подругам, и они решительно запротестовали. Причем сделать это было трудно, потому что финны предпочитали говорить на своем родном языке. И даже появление следователя, или, правильнее сказать, инспектора, с финской стороны не улучшило ситуации. Он тоже хотел говорить по-фински. А вот подруги как раз не хотели. То есть не то чтобы не хотели, скорее не умели.

И тогда вперед выступил Алексей.

– Я могу переводить! – заявил он. – Помимо английского, французского и испанского я также немного владею и тремя скандинавскими языками – норвежским, шведским и финским. Если надо, я переведу ваши показания господину инспектору.

Неизвестно, в какой степени владел Алексей другими языками, но по-фински он говорил вполне бегло. Трудностей с переводом не возникло ни разу ни у одной из сторон.

Инспектор, который вел допрос, был маленького роста, упитанным и равномерно округленьким. У него была рыжая клочковатая бородка, круглые очочки на курносом носу картошечкой и пронзительные глазки, которыми он по очереди просверливал всех свидетелей.

И уже совсем скоро финские полицейские и сам господин инспектор уяснили себе, что произошло в маленькой гостинице, и дружно набросились на Киру.

– Чем вам не угодила ваша хозяйка?

– За что вы ее убили?

– Когда раньше вы встречались с покойной? При каких обстоятельствах произошла ваша ссора с ней?

Кира уже по третьему кругу объясняла господам полицейским, что никаких недобрых чувств к покойнице не испытывала, а, наоборот, испытывала к ней исключительно самые положительные эмоции, потому что та избавила их от нудного ожидания своего рейса в аэропорту, накормила вкусным ужином и позволила провести ночь с комфортом. Убивать хозяйку гостиницы лично Кире не было никакой выгоды, а одна лишь морока и головная боль.