Музыка замолкла. Люди заговорили друг с другом и поднялись со стульев. Роберта узнали двое-трое знакомых и подошли поздравить со счастливым возвращением из стана врага. Подплыла Лейла Вернон, расточая приветливые улыбки.

— Роберт, как чудесно! А мы-то думали, ты томишься в какой-нибудь мрачной темнице.

Он что-то вежливо ответил, ища глазами Изабеллу. Роберт увидел ее изумленное лицо, потом она подбежала к нему, отбрасывая в сторону позолоченные стулья. Забыв все правила приличия, Изабелла закинула руки ему за шею и обняла как девчонка-школьница.

— О Роберт, любимый! — радостно шептала она. — Если бы ты только знал, как я волновалась все эти недели.

— Правда, любовь моя? Сомневаюсь, что это так, раз у тебя много светских развлечений. Ладно, все уже позади. — Он мягко освободился от ее объятий. — Попрощайся со своими друзьями. Я приехал, чтобы отвезти тебя домой.

— Простите меня, — сказала Изабелла, улыбаясь окружающим сквозь слезы. — Это было так неожиданно. Я совсем забыла о приличиях.

— Как тебе предана жена, — прошептала Лейла Вернон. — Ты счастливый человек, Роберт.

— Да, я знаю, — холодно ответил он, слегка поклонился Лейле и всем остальным и взял Изабеллу под руку. — Пойдем, моя дорогая.

Изабелла засылала его вопросами, по дороге домой, но Роберт говорил мало, пока они не оказались наедине в своей комнате и Гвенни не была отослана спать. Роберт вышел из своей гардеробной и остановился, глядя на жену. Изабелла выглядела такой юной, такой трогательно невинной, но была ли она невинна перед ним? Роберт почувствовал себя усталым и несчастным, увидев ее среди посетителей Дункан-Хаус. И поэтому он заговорил с нею в довольно резком тоне.

— Чего ради, скажи на милость, ты решила провести вечер в Дункан-Хаус? — спросил Роберт.

Изабелла, которая отправилась туда только ради него, чтобы попытаться выяснить, что же в действительности там происходит, вспыхнула от несправедливого упрека.

— А почему мне нельзя там бывать? Мне было интересно, а Ги всегда описывал Лейлу Вернон как очень достойную особу.

— Вот как? Но ты должна знать отныне, что это совсем не подходящее место для моей жены.

— О, Роберт, не будь таким ханжой. Ты говоришь, как Мэриан. Люсьен рассказал мне, что в свое время ты очень любил посещать Дункан-Хаус.

— А что еще доверительно сообщает тебе Люсьен де Вож во время ваших встреч тет-а-тет? — спросил Роберт ледяным голосом. — Какими еще признаниями вы обмениваетесь?

— Никакими. У нас нет встреч тет-а-тет, как ты их называешь. Просто он случайно упомянул об этом однажды. — Она говорила шутя, не особенно задумываясь, и его реакция рассердила Изабеллу. Она обернулась к мужу. — Не только он говорил мне об этом. Ведь ты был ее любовником, Роберт?

— Какое отношение это имеет к происходящему?

Они пристально смотрели друг на друга. Такого раньше никогда не бывало, и вдруг Изабелла поняла, что больше не выдержит. Она отвела глаза в сторону.

— Если хочешь знать, Генри Дандас предупредил меня насчет Люсьена и шевалье, и я подумала, что если буду поддерживать дружеские отношения с ними, то смогу узнать о них что-нибудь, и это поможет тебе в твоей работе.

— Дандас! — повторил за нею Роберт. — Ты бегала к Дандасу спрашивать обо мне?

— Только потому, что я ужасно беспокоилась. Я чувствовала, что все это время ты работал на него, а вовсе не был в тюрьме. Я постоянно думала о том, что случилось с тобой в Париже, и хотела знать правду. Я имею на это право. Я твоя Роберт схватил Изабеллу за плечи, повернул к себе. Никогда Изабелла не видела его таким рассерженным.

— Что сказал тебе Дандас обо мне и что ты выболтала этому проклятому французу? Отвечай, Изабелла! Что ты говорила ему?

— Нет, конечно, ничего. Почему ты так обращаешься со мной? Что я сделала?

— Ради Бога, как ты могла поступить так глупо? Разве ты не понимаешь, что могла причинить много вреда мне и другим?

— Я ему ничего об этом не сказала, совсем ничего. Клянусь, не говорила.

— Просто позволила ему любить себя, пока меня не было рядом?

— Нет, Роберт, нет. Как ты можешь так думать обо мне, как ты можешь? Ты мне больше не доверяешь?

Он сильно сжимал ее плечи и смотрел в большие глаза, бестрепетно ответившие на его взгляд. Потом вдруг он отпустил ее, почувствовав отвращение к самому себе.

— Боже мой, что я делаю! Столько времени в разлуке и ссоримся из-за пустяка.

— Я не хочу ссориться, — дрожащим голосом сказала она.

— Послушай меня, Изабелла, я когда-то был влюблен в Лейлу Вернон, но это было много, много лет тому назад и ничего не значило, ничего, по сравнению с тем, что я чувствую к тебе. Ты должна это понимать.

— Да, я понимаю, но ты все-таки не хочешь доверять мне, Роберт. Ты мне ничего не рассказываешь, даже после того, что случилось в Париже. Получается, что ты живешь двумя жизнями, и я только в одной из них.

— Я ничего не рассказываю ни тебе, ни Мэриан, потому что это может быть опасно для вас, — устало сказал он. — Лучше, если вы ничего не будете знать.

— Словечко здесь, словечко там, а там глядишь, их можно собрать, как звенья одной цепи.

— Это Дандас тебе сказал? — Роберт слабо улыбнулся. — Осторожность никогда не помешает.

— Извини, я не подумала… Я больше никогда не пойду в Дункан-Хаус.

Изабелла повернулась к туалетному столику, ее руки так дрожали, что она едва могла расстегнуть застежку ожерелья из бриллиантов и изумрудов. Роберт смотрел, как она кладет в шкатулку ожерелье и серьги.

— Разве я не дарил тебе браслет вместе с серьгами? — спросил Роберт просто, чтобы не молчать. — Почему ты его не носишь?

Вопрос застиг ее врасплох, и все вылетело из головы, и тогда Изабелла прибегла к глупой лжи, о которой почти сразу же пожалела.

— Застежка была слабой. Я боялась потерять его и отнесла назад ювелирам.

Роберт нахмурился.

— Я должен поговорить об этом с мистером Караутерсом.

— Нет, Роберт, не надо. Это не имеет значения. Скоро я получу его обратно. Я совсем не сержусь и не беспокоюсь из-за этого.

— Хорошо.

Изабелла провела гребнем по распущенным волосам, и от этого жеста ее грудь напряглась под низко вырезанным сатиновым пеньюаром. Затаенный гнев в душе Роберта прорвался во всепоглощающем желании, и внезапно он схватил Изабеллу и обнял, сильно прижимая к себе, испытывая жгучий огонь страсти. Изабелла замерла в его объятиях, но он взял ее на руки и, освобождая ее плечи из ночной рубашки, отнес на кровать. Изабелла хотела наказать Роберта холодностью, но не смогла сопротивляться, забыв о ссоре. И волна страсти унесла их обоих в заоблачную даль.

Позже, когда Изабелла лежала в объятиях мужа, прижавшись к нему, Роберт долго не мог сомкнуть глаз. Прошлой зимой ему показалось, что они стали ближе друг к другу, что Изабелла больше не была испуганной, несчастной девушкой, которой он посочувствовал, а стала женщиной, полюбившей его ради него самого, а не из-за того, что он мог дать ей. Тогда Роберт уверился в этом полностью. Теперь же он сожалел о приступе гнева и ревности. Скоро, когда заслушают и обсудят отчет о его работе, Роберт освободится на какое-то время и преподнесет Изабелле подарок, о котором давно думал. Изабелла пошевелилась рядом, Роберт повернулся, чтобы поцеловать жену.

— Ты больше не сердишься на меня, — сонно пробормотала она.

— Должен бы сердиться, глупенькая девочка, но нет сил сердиться.

— Я не глупенькая девочка. А ты будешь рассказывать мне о своих делах? Не заставишь меня терзаться догадками?

— Я тебе буду рассказывать только то, что тебе можно знать, не более того.

Изабелла приподнялась.

— Это нечестно.

— Спи. Завтра у меня долгий трудный день, но потом у меня для тебя приготовлен сюрприз.

— Какой? Он мне понравится?

— Надеюсь.

Руки Роберта пробежали по стройному телу Изабеллы, и она задрожала. Ее губы нашли его рот, желание вспыхнуло в них обоих, полнокровное, сладостное и всепоглощающее.