С иголочки одетый в летную форму пилот о чем-то трепался с дежурной – дамочкой средних лет в малиновой пилотке с кокардой в виде крылышек.

Рядом с пилотом скучал тридцатилетний парень в добротном темном костюмчике. На груди поблескивал бейдж с логотипом компании, сотрудником которой со вчерашнего дня стал и я.

– Доброе утро, – протянул я представителю билет. – Надеюсь, не опоздал?

– Нет, – полистал он проездной документ и обыденно приказал: – Давайте паспорт.

Я послушно отдал бордовую книжицу.

– Ждите. Посадка минут через десять, – распорядился он.

Отойдя в сторонку, я поставил на пол сумку и принялся рассматривать попутчиков…

Всего их было пятеро.

Помимо четверых работяг, неподалеку торчал и пятый, в котором я признал вчерашнего доктора. Он стоял особняком и читал книгу карманного формата. «Да, парень, трудновато тебе придется на шахте, – подумал, оглядывая щуплую фигуру. – Лучше бы ты устроился бухгалтером или психологом, если таковые имеются в штате».

Осторожно посмотрев на свои ладони, я усмехнулся. Они тоже никогда не держали отбойного молотка. Нож, специальный двухсредный автомат, тяжелый подводный фонарь и прочая амуниция – все, что угодно, но не грубый инструмент для отвала и размельчения горной породы.

– Если не ошибаюсь, вы никогда не работали на шахте? – услышал я чей-то голос.

Рядом стоял очкарик и преданно взирал на меня снизу вверх бирюзовыми глазами, изрядно увеличенными оптикой очков.

– Вы очень проницательны, – буркнул я. И заметил, как дежурная подняла трубку телефона.

– Моя фамилия Чубаров. Андрей Викторович Чубаров, – представился интеллигент.

В этот момент дежурная положила трубку и объявила:

– Проходим на посадку. Не задерживаемся – экипаж ждет.

Я подхватил сумку и поспешил за работягами. Сзади семенил Андрей Викторович. Одной рукой он придерживал за ремешок висевшую на плече огромную сумку, другой рукой размахивал в такт коротким шагам.

– Позвольте узнать ваше имя? – продолжал он донимать вопросами.

– Евгений Арнольдович.

– А можно просто Евгением?

– Нет. Так меня называют только старые надежные друзья.

– Понял. Евгений Арнольдович, я могу сесть в самолете рядом с вами?

– Можешь. Если закроешь рот и будешь читать книгу.

– Ладно. Эту книгу мне подарила жена. Она совсем неинтересная, но я обещал прочитать…

Я поморщился.

– Как же тебя жена на шахту отпустила? Ты же небось тяжелее авторучки ничего не поднимал.

Вероятно, вопрос задел больной нерв, потому что очкарик надул губы и несколько секунд молчал. Потом протяжно вздохнул и признался:

– Вы правы. Я вообще-то по образованию врач.

– Это я понял еще вчера. Зачем же ты завербовался на шахту? Вам вроде бояре из Кремля зарплату прибавили.

– Кому прибавили, а про кого и забыли! – всплеснул он свободной рукой. И отчего-то повеселев, выдал: – Если мы станем друзьями, я расскажу, что меня заставило совершить этот поступок.

«Вот повезло-то!» – перешагнул я порожек изогнутого тоннеля, дальний край которого заканчивался входом в салон самолета.

Большинство моих товарищей, с кем довелось служить во «Фрегате», были женаты, у многих из них подрастали дети. Кому-то из мужиков с женами повезло, но таких было катастрофически мало; кто-то вздыхал и терпел узы Гименея из-за тех же детей; а некоторых откровенно приходилось жалеть. С хорошей-то женой хоть куда: хоть в космос, хоть штурмовать Эверест. А с плохой выше унитаза не прыгнешь.

Я тоже состоял некоторое время в гражданском браке, и этого опыта мне хватило на всю оставшуюся жизнь. Теперь в ведьмах разбираюсь лучше святой инквизиции ну и, конечно же, остаюсь убежденным холостяком. За много лет одиночества и свободы я избаловался обществом молодых красивых женщин. Привык, как те рыбы, которых генетическая память ведет на нерест в одно и то же место.

Пассажирский салон самолета был небольшим – всего на полтора десятка кресел, заднюю часть фюзеляжа занимал большой грузовой отсек, доверху набитый ящиками, мешками и коробками. К моменту нашей посадки погрузка завершалась – крепкие ребята в одинаковых спецовках ждали, пока сопровождающий сверит количество груза с накладной и задернет темно-зеленую шторку.

Забросив сумку под сиденье, я устроился у окна. Андрей Викторович исполнил свое обещание и сел рядом. По проходу между кресел, перебирая паспорта и билеты, медленно шел представитель компании, встречавший нас у сектора.

– Пархоменко Иван Степанович? – остановился он около пожилого работяги.

– Угу, Пархоменко, – прогудел тот.

– Дятлов?

– Я, – ответил сидящий с ним мужик лет сорока пяти.

– Галанин?

Третий мужик кивнул, а представитель обратился к самому молодому:

– А ты – Калужный Антон Алексеевич?

– Вроде я, – отозвался тот.

– Что значит «вроде»?

– Он это. Он, – пробасил старший по возрасту. – Шутник он у нас.

Смерив шутника презрительным взглядом, представитель шагнул к нашему ряду кресел.

– Черенков Евгений Арнольдович? – поинтересовался он.

– Да, это я.

– А ты у нас, значит…

– Чубаров, – подсказал мой сосед. – Андрей Викторович.

Представитель направился дальше, но я забеспокоился:

– А паспорт?

– Ваши документы я передам руководству шахты, – ответил он и обратился к нам с короткой речью: – В целях безопасности полета прошу представить багаж для досмотра.

Пассажиры завозились, расстегивая замки сумок…

Молодой мужчина с бейджем на груди снова двинулся по проходу, рассматривая содержимое багажа. Иногда он останавливался и требовал вынуть нечто подозрительное или открыть «молнию» дополнительного отделения. Ко мне вопросов не возникло. Из провизии в моей сумке поверх вещей лежала только шоколадка. У Чубарова тоже не оказалось запрещенных к провозу предметов. Зато у одного из работяг была изъята бутылка водки.

– Забудьте о спиртном, – строго сказал представитель, приподняв над спинками кресел изъятое. И обратился ко всем новоиспеченным шахтерам: – С сегодняшнего дня вы являетесь сотрудниками компании «Стратегия-Рен». А это означает, что каждый из вас обязан четко соблюдать наши внутренние правила. В противном случае вас уволят и заставят оплатить большой штраф.

– Насколько большой? – спросил кто-то из работяг.

– Несколько тысяч долларов.

– А сотовые телефоны провезти разрешается?

– Разрешается. Только вам они не понадобятся, на шахте нет приемо-передатчиков сотовых операторов…

Закончив досмотр, он вернулся к передней дверце и произнес заключительное напутствие:

– Лететь предстоит более трех часов; на шахте всех вас ждет тяжелая работа, так что советую использовать время полета для сна и отдыха.

Грохнул люк входной двери, завыла турбина одного двигателя, второго. Вскоре самолет качнуло, и он весело покатился по рулежной дорожке…

Устроив затылок на подголовнике, я пытался задремать. Минут двадцать назад самолет оторвался от взлетной полосы и, набирая высоту, взял курс на северо-восток. Никто из сотрудников компании не обмолвился о месте дислокации шахты, однако направление полета я легко определил по положению солнца. Как ни крути, а на «конторских» воздушных судах мне пришлось налетать не одну сотню часов.

Изо всех сил стараюсь последовать совету представителя компании и отключиться хотя бы на пару часов. Но сзади не смолкает галдеж работяг и доносится запах ядреного самогона, бутылку которого они все-таки умудрились утаить при досмотре. К тому же справа то и дело бубнит новый приятель по фамилии Чубаров, решивший, по-видимому, рассказать всю биографию от младшей группы детского сада до вчерашнего дня.

– …После школы я мечтал поступить на биофак МГУ и посвятить свою жизнь изучению животных. Но так уж вышло, что оказался в Первом медицинском. Легко сдал экзамены, прошел по конкурсу… На всех шести курсах не ботанил, не зубрил – учился на совесть и в итоге стал обычным врачом, каких в Москве тысячи. Хотя мечта работать с животными сбылась. Да-да, сбылась. Вы не представляете, Евгений Арнольдович, с каким контингентом порой приходилось сталкиваться…