Кеплер вышел из салона и скрылся в подъезде.

– Лиза, открывай. Это я, – банкир встал перед глазком на входной двери.

– Густав, это ты?

– Да, да, открывай, – Кеплером овладело нетерпение.

За дверью щелкнул замок. Затем она радушно распахнулась, и перед банкиром во всей красе предстала его пассия, облаченная по случаю его прибытия в прозрачный розовый пеньюар.

– О, привет, Густик! – воскликнула она. – Я так тебя ждала…

Лиза нежно обвила руками шею своего гостя. Кеплер ответил ей тем же, но уже через секунду торопливо отстранился.

– Одевайся, поедем в ресторан, – сказал он. – Я есть хочу. Ужасно!

– В ресторан? – Лиза захлопала длинными ресницами. – Густик, а может, сегодня дома пообедаешь? У меня для тебя сюрприз. Я всяких вкусностей наготовила. Салат из куриных желудочков, картофельные оладьи. Ты же любишь домашнюю пищу? Давай останемся дома?

– А мясо есть?

– Густик, дорогой, ты меня обижаешь… Я приготовила галушки с мясом и чесноком. Это тебя устроит?

– Ну, тогда останемся, – Кеплер широко улыбнулся и решительно расстегнул плащ. – Правда, я Руслану сказал, чтобы он не глушил двигатель… Ну да ладно! Только быстрее давай мне есть. Умираю от голода. Ты сама-то обедала?

– Нет, конечно. Я же тебя ждала, – Лиза поцеловала Густава в щеку. – Иду разогревать.

Она развернулась и направилась в кухню, сексуально покачивая бедрами. Кеплер проводил ее долгим плотоядным взглядом.

– А я даже перекусить не успел с этими предложениями о продаже банка… – Он снял плащ и пристроил его на вешалке.

– Ну, зачем же ты так, Густик, бедненький! Надо же есть… Желудок испортишь… О продаже банка, говоришь?

– Да, сегодня опять переговоры были. Ты как считаешь, продать мне его?

– Твой банк?

– Ну да.

Кеплер снял ботинки и по дороге на кухню заглянул в ванную комнату. До Лизы донеслись звуки льющейся воды.

– Густик, ты у меня самый умный, – прокричала она. – Я не сомневаюсь, что ты поступишь наилучшим образом.

– Я считаю, что надо продавать, – произнес Кеплер, скорее разговаривая с самим собой, нежели отвечая на ее последнюю фразу. – Деньги вложу в филиал одной германской компании по производству автомобилей.

– А-а!.. – тут же мечтательно протянула Лиза. – Машину мне сразу купишь. Да, Густик?

Кеплер, вымыв руки, прошел на кухню и грузно осел на табуретку возле стола.

– А зачем тебе машина? – недовольно буркнул он. – Ты же ни водить не умеешь, ни обслуживать ее не сможешь сама. Налей мне что-нибудь попить…

– Кефир подойдет?

Лиза открыла духовку. Оттуда пахнуло жареным мясом, обильно приправленным чесночным соусом. Кеплер прищелкнул языком.

– А компот не варила?

– И компот сварила. – Лиза чуть повернула голову и улыбнулась.

– Давай компот тогда…

– А первое будешь? Суп из баранины со свежим огурцом и рисовой лапшой.

– Да. Наливай.

– И все-таки ты решил уже точно, что больше не будешь заниматься банковским делом? – она вернулась к прерванной теме. – Как же ты без работы?

– Почему без работы? – Банкир удивленно вскинул брови. – Это, наоборот, хорошо. Это для развития моего бизнеса в самый раз. У меня наконец будут деньги. А то все сейчас вложено в дело. Я как нищий все равно… Вон Ромашевичи опять в Куршавеле Новый год встречали. А я дальше Кавказа никак съездить не могу…

– Ну, почему? Ты же рассказывал, что Ромашевич тоже в Кабардино-Балкарии был с тобой. – Лиза поставила перед мужчиной тарелку с супом.

– Да, верно, – продолжил банкир. – Но только он живет там, а я…

– Не переживай. – Лиза погладила его по волосам, затем спустилась рукой чуть ниже и немного помассировала Кеплеру шею. – Ромашевич проворовался больше. Вот и все. А ты честно исполнял свой долг. Вот поэтому больше всех своих банкиров и страдаешь. Не надо так переживать, милый. Я же не прошу у тебя, как Ирина у своего хахаля, колье с бриллиантами. Кушай как следует лучше.

Она поцеловала его в макушку и вновь вернулась к плите. Кеплер принялся есть.

Грозный. Квартира Гамзало Расадулаева

– Во имя бога милостивого и милосердного!..

Средний из братьев Расадулаевых, Махмуд, завершив омовение рук, взял щепотку соли. То же самое повторили вслед за ним и трое других братьев. Гамзало разломил хлеб. За кусочками лепешки потянулись и остальные.

– Федералы взяли Николая Валакумова. Это плохая новость. – Гамзало показал братьям на чан, в котором его жена приготовила джижиган-чорпу – тушеную говядину с овощами в соусе.

Боевики, не снимая камуфляжных курток, сидели на кухне грозненской квартиры.

– Валакумов финансировал наш самый многочисленный отряд, в Новых Атагах, – тут же пояснил Гамзало, наблюдая, как его двоюродные братья начинают трапезу. – Во-первых, мы лишились источника финансирования. Надо активизировать деятельность по вербовке состоятельных ваххабитов, как я уже говорил не раз… А во-вторых, и это сейчас главное, – Валакумов слишком много знает… О нас… У меня нет оснований полагать, что Николай сможет долго молчать. Их разведслужбы умеют применять средства, способные заставить человека говорить то, чего он не хотел бы сказать…

– На чем его взяли? – поинтересовался младший из братьев, Назырбек.

– На том, что кормило нас на протяжении семи последних лет, – в голосе Гамзало звучала неподдельная грусть. – На добыче цветных металлов на территории Урала… Но сейчас не об этом. Валакумова надо убить. И этим должен заняться ты, Назырбек… У меня есть один надежный человек, к которому можно обратиться, но без предварительной подготовки он работать не станет. Я хочу, чтобы ты ее для него и провел. Понимаешь? Причем сделать это нужно как можно скорее. Время работает против нас.

– Во имя Аллаха…

– Валакумов содержится сейчас в следственном изоляторе Лефортово, – продолжил Гамзало. – Завтра он будет переправлен в другой следственный изолятор. Ликвидацию нужно осуществить при переправке. Так я мыслю. Хотя… Лучше разберетесь на месте. Это будет твоя война с неверными, Назырбек. Если ты сделаешь это, ты поможешь ваххабитам в установлении «божественного закона» на нашей земле. Ты готов?

– Да, имам. – Назырбек склонил голову в знак согласия.

– Да не оставит тебя Аллах! – Гамзало закатил глаза. – Я поговорю с человеком… А ты не забудь, что в Назрани раньше мы могли пользоваться служебным автомобилем МВД России. У Николая там был свой человек. Рисковать и обращаться к нему за помощью теперь не стоит. Никто не знает, как он себя поведет после ареста Валакумова. А лучше убейте и его. Скорее всего он станет помогать неверным. Поэтому он недостоин жизни. Бог, говорящий в Коране «твоя кара постигнет неверных», наставляет нас вести священную войну…

– Извини, Гамзало, – Махмуд провел рукой по длинной черной бороде. – Так получилось, что сейчас я – ответственный за снабжение отряда. Через две недели у нас кончится продовольствие. Надо как-то пополнять запасы пищи…

– Ты должен сам думать об этом, – нахмурился Расадулаев-старший. – Каждый на пути джихада должен выполнять свою работу. Какие у тебя предложения?

– Мои люди могут угнать скот с животноводческой фермы под Новыми Атагами.

– Хорошо. Если сторожа откажутся принять вашу сторону, расстреляйте их. Газават требует постоянного пополнения нашей казны. Мы ни в чем не должны нуждаться при ведении джихада. А те, кто не принимает шариат, должны быть уничтожены, – Гамзало смотрел в глаза своих собеседников, переводя взгляд от одного к другому. – Пока Чечня находится на территории федералов, мы пятнаем свою веру тем, что не вершим кару над неверными в их городах, – продолжил он после небольшой паузы. – Сура «Кунут» учит нас: «Мы против тех, кто не признает тебя, и отказываемся от них…» Мы должны активизироваться в центральных районах России. Каждый из смертных должен выбрать: готов ли он жить по законам шариата, а для этого мы должны предоставить им возможность выбора. Русские – неверные. Только смерть близких может заставить их обратить свои взоры на слова, сказанные в Коране. Поэтому мы должны возобновить серию терактов на территории России. Подготовкой этого направления займешься ты, Махмуд.