К выпускным экзаменам, которых предстояло выдержать аж целых пятнадцать, в учебном центре осталось одиннадцать человек. Из них следовало выбрать десять самых достойных. Но теперь, после всех мытарств и злоключений, каждый курсант в глубине души был уверен, что он-то подготовлен лучше других и потому наверняка не станет «одиннадцатым лишним».

На время экзаменов молодых офицеров поселили в глубоких подземных боксах, очень напоминающих тюремные «одиночки»: привинченная к полу мебель, отсутствие окон, никогда не гаснущая лампа под потолком, тесный закуток с умывальником и туалетом... У курсантов отобрали все личные вещи, включая часы, и они довольно быстро потеряли ощущение времени. Выход на поверхность земли исключался категорически: даже еду – и ту доставляли сюда из пищеблока. И Виталия Саблина, и остальных курсантов предупредили: даже во время экзаменационной сессии следует быть готовым к любым неожиданностям, которые могут произойти в самое неподходящее время...

Неожиданности начались за день до окончания сессии.

Старший лейтенант Виталий Саблин мирно спал. И тут прозвучала пронзительная сирена, и из скрытого в стене динамика послышался резкий металлический голос:

– Всем срочно покинуть боксы! Ситуация номер шесть! Повторяю...

Не дожидаясь повторной команды, Виталий вскочил с постели, быстро оделся и рванулся к стальным дверям, напоминающим своей массивностью шлюзовые створки ракетной шахты. Подергав ручку, он определил, что дверь наглухо заблокирована снаружи. Боцман навалился на металл плечом: с тем же успехом можно пытаться сдвинуть с места противолодочный крейсер.

Со злости старлей несколько раз ударил кулаком по двери, однако никакой реакции снаружи не последовало. Голос из встроенного в стену динамика по-прежнему нагнетал атмосферу, выдавая команду «всем срочно покинуть боксы!..» Истошная сирена стегала по ушам, словно кнут. Спустя минуту из динамиков послышалось омерзительное трансформаторное гудение, которое давило на психику похлеще любых команд.

Неожиданно ноги Саблина ощутили холодную влагу. Каморка медленно, но неотвратимо наполнялась водой. Виталий попытался быстро установить аварийный источник течи, однако, злополучного отверстия так и не обнаружил: казалось, что жидкость просачивается сквозь поры бетонных стен.

Пока Боцман обследовал стены бокса, вода начала прибывать с большой силой. Спустя минут пять ее уровень уже достигал колен. В какой-то момент старлей ощутил ледянящий душу страх, начисто парализующий волю. Однако он сумел подавить панику.

Саблин вспомнил: в туалетной каморке под рукомойником стоит большое жестяное ведро. Это был призрачный, но все-таки шанс спастись. Виталий добрался до каморки как раз в тот момент, когда уровень воды уже достигал его груди. Набрав полную грудь воздуха, Саблин нырнул за посудиной и, сжав ее в руках, перевернул вверх дном, вознеся над своей головой. Стараясь не делать резких движений, осмотрел стены бетонного куба... В потолке, как раз над его кроватью, прорисовывалась массивная решетка вентиляционного люка. Квадратное отверстие было достаточно большим, чтобы сквозь него мог пролезть человек. Однако отверстие это преграждала решетка, крепившаяся на двух массивных шурупах, которые еще предстояло чем-нибудь отвинтить...

Воздух в перевернутом ведре был тем самым спасительным резервом, который Виталий собирался использовать, вскрывая решетку. Правда, предстояло еще придумать, чем открутить шурупы... И тут Боцман вспомнил о флотском ремне. Край металлической бляхи вполне мог стать импровизированной отверткой – ведь прорези шурупов были очень широкими.

Вода продолжала неотвратимо прибывать. Теперь она доходила до плеч курсанта. Саблин вскочил на спинку кровати, и, удерживая над головой перевернутое ведро, принялся откручивать шуруп. Первый поддался без особых усилий, а вот второй оказался словно приваренным к решетке. Недолго думая, Боцман просунул сквозь решетку пальцы и повис на ней, Решетка так и не поддалась – лишь край ее чуть заметно отошел вниз.

А вода уже плескалась на уровне подбородка. Усиленно работая ногами, Боцман продолжал расшатывать проклятую решетку правой рукой, удерживая в левой ведро со спасительным резервом воздуха. Несколько раз он случайно глотнул воды – она была соленой, морской. Вода быстро достигла потолка. Дважды или трижды Саблин подныривал под звенящее ведро, продолжая при этом сражаться с неподатливым куском металла. В голове кстати или некстати пронеслась мысль – мол, перед смертью не надышишься... С каждым новым вздохом кислорода оставалось все меньше и меньше. В пульсирующих висках бешено барабанила кипящая кровь. Наконец, Боцман понял: ведро с жалкими остатками воздуха, которое еще несколько минут назад давало ему шансы выжить, теперь не просто совершенно бесполезно, а и смертельно опасно: ведь оно стало своеобразным балластом, тянущим его под воду. Отбросив ненужную больше посудину, Виталий ухватился за решетку обеими руками и принялся ее отчаянно раскачивать...

Спустя минуту он ощутил спасительный хруст металла: решетка, прогнувшись под тяжестью его тела, поддалась. Теряя силы, Саблин отогнул металлический край, не без труда подтянулся и стал медленно протискиваться в образовавшуюся щель. Вентиляционная шахта, квадратная в сечении, уходила строго вверх – правда, непонятно, на какую высоту. Квадратные металлические скобы давали возможность продвигаться по темному жерлу.

Поднявшись метров на пять, Боцман обнаружил, что вентиляционная шахта заканчивается тупиком; голова уперлась в глухое бетонное перекрытие. Это выглядело подозрительным: ведь воздух в его подземную каморку мог проникать только с поверхности земли. К счастью, глаза старлея уже немного привыкли к темноте. Слева от него смутно прорисовывался некий прямоугольный контур. Упершись в него пяткой, Виталий на ощупь определил, что это решетчатая пластмассовая заслонка. Резкий удар ноги – и пластмасса, спружинив, провалилась куда-то вовнутрь..

Спустя минут десять Саблин – мокрый, тяжело дышавший, с расцарапанными локтями и животом, – наконец вылез на поверхность.

Он был метрах в тридцати от береговой линии. Свежий ветерок холодил мокрое тело. Безоблачная высь переливалась золотыми гроздьями созвездий. По зыбкой поверхности моря разливался, вспыхивал таинственными блестками призрачный лунный свет. Катились волны, гладкие, словно отполированные, вспыхивая мгновенным блеском. Мельком осмотревшись, Саблин тут же зафиксировал высоченный бетонный забор с силуэтом сторожевой вышки за ним. Стало быть, он находился за территорией Центра...

Теперь предстояло быстренько сориентироваться на местности, определить, где именно находится учебное судно, и поскорей до него добраться.

И тут с вышки ударил прожектор. Слепящий электрический конус заставил старлея зажмуриться, инстинктивно прикрыв лицо ладонью.

– Стоять! – внезапно послышался над самым ухом возглас. – Руки за голову, ноги на ширину плеч, лицом к забору!

Виталий медленно обернулся. В трех шагах от него возвышался двухметровый гориллоид в черной униформе, безо всяких знаков различия. Рука его сжимала саперную лопатку с отточенным, как бритва, лезвием. И резкий окрик, и агрессивная поза не вызывали сомнений в том, что он готов применить это страшное оружие в любой момент.

Саблин замешкался... «Ситуация номер шесть», о которой еще под землей объявил подземный динамик, предполагала, что курсант должен немедленно покинуть свой бокс и во что бы то ни стало прибыть на учебное судно, пришвартованное в двух кабельтовых от берега. Притом – невзирая на любые помехи, будь это даже приказ главкома ВМФ. Старлею было даже известно максимальное время исполнения приказа – сорок пять минут. Ни о каких мужчинах с саперными лопатками в инструкции не упоминалось. Стало быть, ликвидировать это препятствие Саблин должен был самостоятельно.

Полугодичный спецкурс приучил Боцмана не дожидаться милостей от судьбы. Психика его уже отличалась тренированной стабильностью. Было очевидно: действовать следует быстро и, главное, неожиданно для гориллоида.