РЕВОЛЮЦИОННЫЙ АВАНТЮРИЗМ 381

отодвигаться от него, хватаясь за обрывки каких угодно теорий.

Прекрасной иллюстрацией сказанного может служить прокламация 3-го апреля 1902 г., изданная «партией соц.-рев.» ¹⁴⁶. Это — самый живой, близкий к непосредственным деятелям, самый аутентичный источник. «Постановка вопроса о террористической борьбе» в этой прокламации «целиком совпадает» и «с партийным воззрением», по ценному свидетельству «Революционной России» (№ 7, стр, 24) .

Прокламация 3-го апреля замечательно аккуратно копирует шаблон «новейшей» аргументации террористов. Вам всего прежде бросаются в глаза слова: «мы зовем к террору не вместо работы в массах, а именно для этой самой работы и одновременно с нею». Бросаются же они в глаза потому, что набраны шрифтом втрое более крупных размеров, чем остальной текст (прием, повторяемый, конечно, и «Рев. Россией»). Это ведь так просто, в самом деле! Напечатать жирным шрифтом «не вместо, а вместе» — и все доводы соц.-демократов, весь урок истории сразу отпадет. А попробуйте-ка прочитать всю прокламацию, и вы увидите, что божба жирного шрифта всуе приемлет имя масс. — То время, «когда выйдет из тьмы рабочий народ» и «мощной народной волной в куски разобьет железные ворота» — «увы!» (буквально так: увы!) «еще не так скоро наступит, и страшно подумать, сколько при этом будет жертв!». Разве эти слова: «увы, еще не скоро» не выражают собой полного непонимания массового движения и неверия в него? Разве не выдуман нарочно этот довод в насмешку над тем фактом, что рабочий народ уже

Правда, «Рев. Росс.» и по этому пункту проделывает какую-то эквилибристику. С одной стороны, — «целиком совпадает», с другой — намек на «преувеличения». С одной стороны, «Рев. Росс.» заявляет, что эта прокламация дело лишь «одной группы» соц.-рев. С другой стороны, мы имеем тот факт,что на прокламации стоит подпись: «издание партиис.-рев.» и, кроме того, повторен эпиграф той же «Рев. Росс.» («в борьбе обретешь ты право свое»). Мы понимаем, что «Рев. Росс.» неприятно касаться этого щекотливого пункта, но мы думаем, что играть в прятки в подобных случаях прямо неприлично. Революционной социал-демократии тоже неприятно было существование «экономизма», но она открыто разоблачала его, не пытаясь никого и никогда вводить в заблуждение.

382 В. И. ЛЕНИН

поднимается? И, наконец, если бы даже этот избитый довод был так же основателен, как он на самом деле вздорен, — то из него вытекала бы особенно рельефно негодность террора, ибо безрабочего народа бессильны, заведомо бессильны всякие бомбы.

Слушайте дальше: «Каждый террористический удар как бы отнимает часть силы у самодержавия и всю эту силу (!) перебрасывает (!) на сторону борцов за свободу». «И раз террор будет проведен систематически (!), то очевидно, что наша чаша весов наконец перевесит». Да, да, для всякого очевидно, что перед нами в самой грубой форме величайший из предрассудков терроризма: политическое убийство само собой «перебрасывает силу»! Вот вам, с одной стороны, теория перебрасывания силы, а с другой — «не вместо, а вместе...». Как божиться-то не лень?

Но это еще цветочки. Ягодки впереди будут. «В кого бить?» — спрашивает партия соц.-рев. и отвечает: в министров, а не в царя, ибо «царь не доведет дело до крайности» (!! откуда это они узнали??), да притом же «это и легче» (буквально так!): «никакой министр не может засесть во дворце, как в крепости». И эта аргументация заканчивается следующим рассуждением, которое заслуживает быть увековеченным, как образец «теории» соц.-рев. «Против толпы у самодержавия есть солдаты, против революционных организаций — тайная и явная полиция, но что спасет его...» (кого его? самодержавие? автор незаметно для себя отождествил уже самодержавие с тем министром, в которого бить легче!) «... от отдельных личностей или небольших кружков, беспрерывно, неизвестно даже друг от друга (!!) готовящихся к нападению и нападающих? Никакая сила не поможет против неуловимости. Значит, наша задача ясна: смещать всякого властного насильника самодержавия единственным способом, который оставило (!) нам самодержавие, — смертью». Какие бы горы бумаги ни исписали соц.-рев., уверяя, что они своей проповедью террора не отодвигают, не дезорганизуют работы в массах, — им не опровергнуть потоками слов того факта, что действительная психология со-времен-

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ АВАНТЮРИЗМ 383

ного террориста верно передается именно цитируемой прокламацией. Теория перебрасывания силы естественно дополняется теорией неуловимости, теорией, окончательно переворачивающей вверх дном не только весь опыт прошлого, но и всякий здравый смысл. Что единственная «надежда» революции есть «толпа», что бороться с полицией может единственно революционная организация, руководящая (на деле, а не на словах) этой толпой, это — азбука. Это стыдно доказывать. И только люди, которые все позабыли и ровно ничему не научились, могли решить «наоборот», договорившись до баснословной, вопиющей нелепости, что «спасти» самодержавие от толпы могут солдаты, от революционных организаций — полиция, а от отдельных личностей, охотящихся на министров, не спасет ничто!!

Это баснословное рассуждение, которому, мы уверены, суждено сделаться знаменитым, вовсе не простой только курьез. Нет, оно поучительно тем, что смелым доведением до абсурда разоблачает основную ошибку террористов, общую им с «экономистами» (может быть надо уже сказать: с бывшими представителями покойного «экономизма»?). Эта ошибка состоит, как мы уже много раз указывали, в непониманииосновного недостатка нашего движения. Благодаря необычайно быстрому росту движения, руководители отстали от массы, революционные организации оказались недоросшими до революционной активности пролетариата, неспособными идти впереди и руководить массами. Что такого рода несоответствие существует, в этом не усомнится ни один добросовестный человек, сколько-нибудь знакомый с движением. А раз это так, то очевидно, что теперешние террористы являются настоящими «экономистами» наизнанку, впадая в столь же неумную, но противоположную крайность. В такое время, когда революционерам недостаетсил и средств для руководства поднимающейся уже массой, звать к такому террору, как устройство отдельными личностями и неизвестными друг другу кружками покушений против министров, — это значит тем самымне только обрывать работу в массах, но и вносить в нее прямую

384 В. И. ЛЕНИН

дезорганизацию. — Мы, революционеры, «привыкли робко жаться в кучу, — читаем мы в прокламации 3-го апреля, — и даже (NB) тот новый, смелый дух, который повеял в последние 2—3 года, создал пока более подъем настроения толпы, чем личностей». В этих словах много нечаянно сказанной правды. И именно эта правда наголову разбивает проповедников терроризма. Из этой правды всякий думающий социалист делает вывод: надо энергичнее, смелее и стройнее действовать кучей. А соц.-рев. умозаключают: «стреляй, неуловимая личность, ибо куча, увы, еще не скоро, да и солдаты против кучи есть». Совсем уже это неразумно, господа!

Не обходится прокламация и без теории эксцитативного террора. «Каждый поединок героя будит во всех нас дух борьбы и отваги», — говорят нам. Но мы знаем из прошлого и видим в настоящем, что тольконовые формы массового движения или пробуждение к самостоятельной борьбе новых слоев массы действительно будит во всехдух борьбы и отваги. Поединки же, именно постольку, поскольку они остаются поединкамиБалмашевых, непосредственно вызывают лишь скоропреходящую сенсацию, а посредственно ведут даже к апатии, к пассивному ожиданию следующего поединка.Нас уверяют далее, что «каждая молния террора просвещает ум», чего мы, к сожалению, не заметили на проповедующей террор партии соц.-рев. Нам преподносят теорию крупной и мелкой работы: «У кого больше сил, больше возможности и решимости, тот пусть не успокаивается на мелкой (!) работе; пусть ищет и отдается крупному делу, — пропаганде террора в массах (!), подготовлению сложных... (теория неуловимости уже забыта!)... террористических предприятий». Не правда ли, как это удивительно умно: отдать жизнь революционера за месть негодяю Сипягину и замещение его негодяем Плеве — это крупная работа. А готовить, напр.,массу к вооруженной демонстрации — мелкая. Вот «Рев. Россия» в № 8 как раз поясняет это, заявляя, что о вооруженных демонстрациях «легко писать и говорить, как о деле неопределенно далекого будущего», «но все эти разговоры имели до сих пор