— Ты знаешь, почему здесь тропинка? — спрашивает Линскраг, скосившись на меня, осторожно присаживаясь на сваленное дерево, его худощавые мускулистые очертания виднеются через прилипшую к телу и промокшую от пота рубашку.

— Я не знаю. Потому что Император любит нас? — спрашиваю я, стаскивая промокший от пота и болотной воды носок с ноги и выжимая его.

— Потому что здесь постоянно ходят звери, — говорит он, морща нос, при виде как я массирую ногу, — они ходят здесь достаточно часто, вот почему сформировалась тропинка.

— Очень интересно, — сухо отвечаю я и соскальзываю ногой в свой влажный ботинок.

— Дома в поместье меня учили охотиться, — проницательно отвечает он, накручивая колпачок обратно на бутылку с водой.

Готов поставить, что так и было, думаю я. Линскраг когда-то был бароном на Коралле и рассказывал, что политические оппоненты фракнули его в пух и прах, пришив ему нелицензированную работорговлю. Он никогда не был в Гвардии до «Последнего шанса», так что кем бы ни были его враги, в свое время они, должно быть, потянули за некоторые ниточки.

— Чем это поможет в охоте? — спрашиваю я, меняя ногу, пока пытаюсь согнуть пальцы на правой внутри влажного ботинка.

— Именно здесь они ищут жертву, — преувеличенным терпением отвечает он, разворачивая свое хищное лицо и глядя на меня через плечо со снисходительностью в глазах.

— Но если ты это знаешь, — говорю я медленно, когда шестереночки в голове начинают приходить в движение, — то другие звери не знают?

— Другие хищники знают… — тихо отвечает он.

— Что? — я почти ору на него. Другие штрафники «Последнего шанса» торопливо смотрят в мою сторону, их руки инстинктивно тянутся к лазганам.

— Ты имеешь ввиду… что вдоль нее охотятся звери?

— Ага, — говорит Линскраг, медленно и беспечно кивая.

— А тебе в голову не приходило сказать об этом Полковнику? — спрашиваю я и отчаянно пытаюсь сохранить самообладание.

— А, я уверен, что он знает, — отвечает Линскраг, снимая шлем и стирая пот с длинных волос, — у нашего Полковника взгляд охотника.

— Значит, здесь безопаснее, чем в джунглях, — говорю я, несколько успокаиваясь, — я имею ввиду, что помню, как ты говорил раньше, что огромным хищникам нужна большая территория, так что их не может быть много в округе.

— Не могу сказать, что заметил, как Полковник особо печется о нашей безопасности, — водружая шлем обратно, хохочет барон.

— Думаю да, — соглашаюсь я, корча гримасу.

— Конец привала! — я слышу, как дальше по тропинке орет Полковник. Мы в конце колонны, приглядываем за теми, кто пытается смыться или затеряться. Тем не менее, Полковник не знал ни одного идиота, который бы думал, что в одиночку выживет в мире-смерти как этот, так что лучше было не теряться.

— Большинство зверей убивают только когда голодны, так ведь? — в поисках небольшого успокоение я спрашиваю Линскрага, пока мы идем вдоль тропинке по лодыжку в грязи.

— Нет, — отвечает он, энергично качая головой, — большинство хищников едят только когда голодны. Некоторые убивают из-за чистой злобы, в то время как большинство очень агрессивно, и атакуют любую угрозу их территории.

— Под угрозой, — медленно произношу я, подталкивая кобуру пистолета поближе к воспаленному бедру, — ты же не имеешь ввиду две сотни вооруженных бойцов, марширующих вдоль твоих излюбленных охотничьих угодий, а?

— Что ж, не могу говорить за местное зверье, — с улыбкой отвечает он, — но на Коралле есть огромный кот, его называют крюкоклык и он атакует все, что увидит размером с человека или больше. Не думаю, что хищники пытающиеся выжить на мире-смерти менее озлобленные.

Мы маршируем в тишине, облака разражаются брызгами дождя. Он шел почти постоянно с тех пор, как мы вчера приземлились, за исключением последних нескольких часов. Я позволяю разуму отвлечься, забыть об усталости ног, думая про нашу миссию. Мы пришли на «Ложную Надежду», планету с уникально депрессивным названием, потому что потеряли связь с заставой, где было ни много, ни мало, двести душ. Эту планету называли «Ложной Надеждой» потому что люди, которые изначально приземлились здесь, пострадали в результате поломки варп-двигателей, и их бесцеремонно выкинуло в реальный космос. Корабль был сильно поврежден в результате катастрофы, и они думали, что обречены, пока не наткнулись на обитаемый мир. Они умудрились благополучно сесть и развернули лагерь. Спустя семьдесят пять лет патрульное судно флота отозвалось на их автоматический призыв о помощи, и приземлившись, не нашло ничего, кроме корабля, практически поглощенного джунглями. Вероятно, капитан сохранил дневник, который и поведал как пятьсот членов экипажа сдохли в течение года. Он умер последним. Последняя запись в дневнике была типа что-то этого: «кажется то, что мы считали своим спасением, обернулось для нас ложной надеждой». Я полагаю, вот так и прилипло имя.

Я узнал это от одного из членов экипажа шаттла, рядового Джемисона. Действительно приятный парень, несмотря на то, что флотский. Мы гораздо лучше сошлись с обычными рядовыми, чем с охраной, и намного лучше, чем с офицерами. Я полагаю, потому что большинство из них никогда не хотели очутиться на своем месте, их просто силком загнали во флот. Тем не менее, вскоре старшие вдубасили им в головы, что Флот лучше чем Гвардия. Я не знаю, как давно продолжается вражда между Флотом и Гвардией, возможно с тех самых пор, как их разделили после Великой Ереси. Это одно из первых, что я узнал, когда вступил в Имперскую Гвардию — Флот и Гвардию не смешивать. Я имею ввиду, как можно уважать Флот, когда они думают, что могут справиться с чем угодно, просто устранив угрозу еще до того, как она достигнет планеты. В половине гребаных случаев, они даже не знают об угрозе, пока не становится слишком поздно. И тогда они отвечают на нее, раздолбав с орбиты все к фраговой бабушке из своих огромных пушек. Я не стратег, но без Гвардии, ведущей наземные войны, я считаю, что Флот был бы практически бесполезен. Все, на что они годятся, так это перебросить нас из одной боевой зоны в другую относительно целыми.

Раздражающий дождь забарабанил по моему лицу. Кажется, здесь не бывает бурь, просто постоянно льет, так что практически ничего невозможно сохранить сухим. Некоторые бойцы жалуются, что нашли резко пахнущую плесень, растущую на их рюкзаках, а это плохо.

В любом случае, мы потеряли контакт с заставой на Ложной Надежде и Полковник, и кем бы ни были эти мистические «мы», решили, что, должно быть, тут побывали тираниды, возможно небольшой корабль. Это было очевидным, что ничего размером с корабль-улей сюда не прилетало, в противном случае, вся планета к этому времени была бы уже разграблена подчистую. Они бы закатили тут настоящее пиршество, со всеми этими различными животными в качестве закуски и для мутации. Но Полковник считает, что там, где появилось несколько нидов, вскоре появится больше. Я знаю об этом по Ичару-IV и Избавлению. Они посылают разведку: на поверхности используют скользких фраккеров, которых мы называем «ликторы», для поиска мест с наибольшей концентрацией жертв. Эти ликторы, говорят, превосходные хищники. Считается, что они могут выследить единственного человека в пустыне, и если этого не достаточно, то они столь смертоносны, со своими когтями-косами, что могут разорвать человека или двух быстрее молнии. Когда они находят какое-то стоящее место, тогда и остальной рой летит на вечеринку. Не спрашивайте меня, как они держат связь со всеми этими разведывательными флотами и тварями, видимо, как-то умудряются. Если в секторе Тифон есть тираниды, наша работа выследить их и убить до того, как они выйдут на связь или что там они делают для этого. Если мы не преуспеем, проинформировал меня Полковник, тогда в следующую пару лет сюда прилетят сотни кораблей-ульев, готовых сожрать все на сотни световых лет в любом направлении.

— Кедйж! — шепчет мне в ухо Линскраг, прерывая мои размышления.

— Что? — рычу я, раздраженный на него за это.