— Мадам Жервен?

— Да… это я.

— Вас просят к телефону.

Кивком головы она показала на телефонную будку. Марилена поспешила туда, долго не могла закрыть дверцу. Никто не должен ее слышать, никто не должен знать… Взяла трубку, попыталась изменить голос:

— Алло!

Ее обожгло как будто потоком воздуха.

— Алло!

Почему он не отвечает? Аппарат работает нормально. На линии слышались обычные, едва уловимые шумы, которые присутствуют при любом разговоре. Это, без сомнения, Ролан, он здесь, рядом.

— Алло!

Послышались гудки. Повесили трубку. Марилена поняла, что делать больше нечего. Она вернулась к столику, где оставила свою сумочку. Что произошло? Может, просто случайно разъединили и он перезвонит? Да, обязательно перезвонит. Во всем теле, с головы до ног она почувствовала крайнее напряжение. Силы и мужество покидали ее. С каждой минутой надежда все больше улетучивалась. По какой-то неизвестной причине Ролан изменил решение. Может, догадался, что имеет дело не с женой? Нет. Это невозможно. Она произнесла одно слово. Сделав последнее усилие, небрежно подкрасилась, оставила на столике деньги и вышла. Ноги налились свинцовой тяжестью. Она больше ни о чем не думала. Она чувствовала себя покинутой женщиной, перед которой открывается долгий путь одиночества.

Свободных такси на улице не оказалось. Опять пришлось ждать. Над домами краснели отблески заката. Она возвращается к немощному старику, в атмосферу болезни, к тягостной банальности существования. Над входом в кинотеатры начали зажигаться огни. Марилена опустила голову. Почему вы не пришли, Ролан?

Когда Марилена вернулась домой, было начало восьмого. Во всех комнатах горел свет. Значит, Филипп дома — у него страсть зажигать всюду свет. Сейчас примется выяснять, где она так долго ходила, и она уже чувствовала себя виноватой, как будто чуть не изменила ему. Но вместо этого Филипп протянул ей телеграмму.

— Посмотри, что я получил… Прочитай.

— Беллем, — пояснил Филипп, — это новый директор. Не понимаю, чего он от меня хочет. Все дела я оставил в полном порядке. Похоже, речь идет о запчастях, которые нам должны были поставить. Может, они затерялись. Такое случалось и раньше. Беллем — дотошный тип, но не очень расторопный.

— Ты полетишь?

— Вынужден. Я же все еще работаю в компании.

— А… если тебя станут расспрашивать?

— Ну и чем я рискую?.. Разумеется, я встречусь там со многими, но отвечать буду уклончиво… Подумай сама: с семьей Леу меня больше ничто не связывает… Начну с того, что официально уволюсь. Никто этому не удивится. Потом выставлю наш дом на продажу. После того, что произошло, это тоже естественно. Наконец скажу, что мне подвернулась работа, в Марселе например… Так что развяжусь полностью. Все решат, что я хочу идти своим путем, жить самостоятельно, ничем не быть обязанным твоему дяде.

— Тебе зададут вопросы о нем, обо мне.

— Ну и что? Мне не придется ничего придумывать. Он очень болен… ты за ним ухаживаешь… Я захожу к вам не часто, мешают дела… Нет, уверяю тебя, не возникнет никаких проблем… Постараюсь вернуться как можно скорее. Разберусь с делами в компании, зайду к нотариусу по поводу дома, покончу со всеми формальностями и сразу же обратно… Сколько это займет? Неделю, самое большее. Черт побери, старик же продержится неделю!

Марилена медленно раздевалась, сняла перчатки, пальто, туфли. Она прошла к себе в комнату, расстегнула кофточку, сбросила с себя юбку. Филипп последовал за ней.

— Не хочу, чтобы ты продавал дом, — сказала она.

— Но ведь мы все равно не сможем там жить… Послушай, Марилена, давай не будем начинать все сначала. Что сделано, то сделано.

Он подошел к двери, приоткрыл ее. С кухни доносился перезвон посуды. Затем вернулся, сел на край кровати.

— В Сен-Пьере для всех я вдовец. Ты это понимаешь?.. Так вот. Разве не естественно, что, оказавшись в таком положении, я все распродаю? Ты должна раз и навсегда твердо себе уяснить, что ты Симона.

Марилена вспомнила голос Ролана по телефону: «Люблю тебя» — и зажала уши руками.

— Вы все сведете меня с ума, — воскликнула она. — Там осталось столько дорогих для меня вещей.

— Купишь новые. У тебя есть на это деньги.

Она надела халат, зябко закуталась в него.

— Когда ты собираешься улетать?

— Дня через два, не раньше. Они же не могут распоряжаться мной.

Он подошел к жене и попытался обнять ее за талию.

— Оставь! — крикнула она. — Если б ты знал, как я устала, как вы все меня измучили… Хватит… Иди ужинать.

За ужином царила мрачная атмосфера. Марилену несколько раз охватывало искушение рассказать Филиппу о Ролане. Она получила воспитание в строгих правилах, и любая ложь была для нее невыносимой. А сейчас она лгала не переставая. Она сама превратилась в ходячую ложь. И чувствовала себя одинокой до мозга костей. И ничего тут не поделаешь. Нельзя даже довериться священнику, исповедаться, не выдав Филиппа. По крайней мере, этого нельзя делать до встречи с Роланом. Ролан сможет что-нибудь решить. Сама не знала что, но смутно надеялась, что он ей поможет. Она всегда кому-то подчинялась… дяде, духовнику, а сейчас потеряла все точки опоры.

Филипп доедал отбивную. У него спокойная совесть и крепкий аппетит. На него рассчитывать не стоит. Марилена отодвинула тарелку.

— Ты беспокоишься из-за этой поездки? — возобновил он прерванный разговор. — Зря. Рано или поздно мне все равно пришлось бы туда поехать, лучше уж покончить с этим сейчас. Я им объясню, почему ухожу со службы. Впрочем, я совершенно не волнуюсь. Удерживать меня они не станут. Кто я для них? Бывший дальний родственник Леу.

Он положил себе еще сыра. От него исходила уверенность в своем будущем.

— Извини, — сказала Марилена. — Болит голова. Заканчивай без меня.

Дружески похлопав его но руке, она ушла к себе в комнату и там заперлась. Вскоре издалека она услышала звук включенного телевизора. Сегодня он не торопится. Она приняла две таблетки и легла в кровать. Где сейчас Ролан? Может, с другой женщиной? «Интрижка» — как он сам писал. Он вращается в мире, который она не может себе представить, ведь она всю жизнь провела в своей тихой глуши. А в том мире музыка, праздники, женщины, ищущие приключений, дворцы и залы казино. Ролан, быть может, сжалится, увидев ее. Она была уверена, что он скоро перезвонит и назначит новую встречу, которой она уже ждала с нетерпением… Почему? Чтобы отомстить Филиппу за его чудовищную бесчувственность. Чтобы отомстить и Симоне, как Симона сама отомстила отцу, выйдя замуж за Ролана… Она начала засыпать и уже не слишком осознавала то, что шепчут ее губы. Они шевелились сами по себе. Наконец она впала в забытье.

Разбудил ее звонок во входную дверь. Так поздно она никогда не вставала. Раздвинула шторы и увидела низкие дождевые облака. В Сен-Пьере сейчас ночь с мерцающими звездами на небе.

В дверь постучала Мария. Марилена открыла.

— Принесли письмо… Пневматическая почта.

Марилена не знала, что такое «пневматическая почта», но догадалась, что это какой-то вид срочной доставки вроде телеграммы. Она вскрыла конверт. Ей сразу же бросилась в глаза шапка голубого цвета в верхней части листа.

«Ролан Жервен

Дом 17-а,

улица Библиотеки Мазарини,

VI округ

Извини меня. Вчера у меня возникли непредвиденные обстоятельства. Объясню потом. Но поскольку нам срочно надо встретиться, то я предлагаю тебе прийти ко мне сегодня же утром в половине одиннадцатого. У меня нет привычки напускать таинственность, но в письме не могу объяснить, почему я так тороплюсь тебя увидеть. Жду тебя с нетерпением. Если вдруг ты сейчас занята, не смогла бы ты прийти после четырех часов? Речь идет об очень важных вещах как для тебя, так и для меня. До скорой встречи.