– Чтобы заразу не проникла, – пояснил он. – Тебе нельзя гулять босиком.

– Кхм, – крякнул я. – И он мне об этом рассказывает. Зверюга, – с трудом натянул сырые сапоги.

– Может костер развести? – спросила Свея.

Я оглядел небольшой островок суши. Сломанный куст, все та же чахлая трава и все – из чего разводить?

– Он сгорит за полчаса, – указал Беовульф на сломанные ветки кустарника.

– Ну хоть что-то, – поддержал я девушку. – Хоть посмотрим, чего мы лишились.

На этот раз колдун не церемонился и с первого раза зажег костер, выпустив на ветки огненный шар. Сразу стало теплее и, я бы даже сказал, уютнее.

Осмотр вещей был тщательным и неутешительным. На том острове мы оставили котелок, вяленое мясо и крупу, что являлось нашей последней едой, там остались теплые вещи, а также все лекарственные травы, что Свея купила еще в начале нашего похода. Правда это не так удручает, вместо аптеки у нас Беовульф. Хорошо хоть вода осталась с нами, так как фляги приторочены к ремням. Большой плюс, что почти не потеря оружия, кроме двух метательных ножей, что использовала девушка против чудовищного посланца – как оказалось зря. Теперь ей можно вступать только в ближний бой, и хотя ее ножи больше похожи на маленькие мечи, все же… это не они. Да и мой нож, с деревянной рукоятью остался там же, зато был второй, что больше походил на мачете. При желании его можно использовать, потом что до этого только Аргон покидал свои ножны, остальное оружие нежилось в покое. Из вещей Беовульфа ничего не пропала, так как основная часть его пожитков – сумка, а она почти всегда с ним.

– Рассвет скоро, надо бы немного отдохнуть, – сказал колдун, посмотрев на светлеющее небо.

– День предстоит тяжелый, – подал я голос, чувствуя, как сжимается кожа сапог, вокруг ног.

– Скоро все закончиться, – ободряюще прозвучал голос Свеи.

– А девчонка права, действительно, все скоро кончиться, – многообещающе произнес Дьявол.

– Скоро конец пути…

– И нашего с тобой пари, – закончил за Богом темный. – Однако еще не конец и все может повернуться иначе.

– Что ты этим хочешь сказать? – вопросительно поднял бровь Свет.

– Хочу сказать, что жизнь слишком изменчива, чтобы делать ставки сейчас, – спокойно отозвалась Тьма.

Не видел Бог, как недобро сверкнули красные глаза, а рот расплылся в хищной улыбке.

– 32 -

Три дня. С того самого дня, когда мы так ловко сбежали от местного Драгвы, прошло три дня. Лучше бы мы там остались. Да, теперь идти было легче, потому что вещей стало меньше, и это был единственный плюс. Мы спешили, почти не делая остановок, да и негде было, словно болото решило отомстить за своего жителя и убрало с нашего пути любые островки суши, на которых могли уместить трое уставших путников. Лишь когда солнце уходило за горизонт, погружая мир в темноту, из небытия, как бы ни хотя выплывал небольшой кусочек земли. Сил едва хватало, чтобы взойти на него и упасть, забывая даже о собственной безопасности. На еду уже не оставалось сил и желания, а потом ее и не было.

Если первый день мы вполне успешно обошли без пищи, заменив ее большим количество воды, то на второй день желудки начали протестовать. На третий они уже орали и требовали нечто большего, нежели болотная вода, пусть и очищенная. Но нам не из чего приготовить, да и негде. Единственный котелок остался там, ни о каких дровах даже речи не шло, не говоря уже о том, что меня чуть не стошнило, когда Беовульф поймал большую лягушку и предложил ее зажарить прямо сейчас. Я его честно и откровенно послал, с его гурманским вкусом. Вот Свея согласилась, на что получила недоуменный взгляд от меня и… кусок обгорелый плоти от колдуна – не рассчитал он силы. Вторая лягушка оказалась слишком живучая, а может паренек берег силы. Поэтому несколько минут спустя Свея зажала рот и, закатив глаза, попросила отпустить бедное животное, так как ее тошнит от запаха, и от ее писка. На этом кулинарные эксперименты колдуна закончились.

Четвертый день. Меня уже воротит от воды. Вода внутри, вода снаружи, еще бы дождь пошел, тогда будет повод утопиться. Желудок молчит, но весь сжался, словно насупился, и со мной не разговаривает, а это не хорошо. Двигаюсь пока нормально, так как собственные запасы позволяют – я говорил, что мальчик крупный, – но вот моим спутникам приходилось очень тяжело.

Беовульф итак был далек от, даже, среднего веса, а тут совсем превратился в подобие ходячего скелета, его сейчас можно в анатомическом театре рассматривать, даже сквозь одежду. Нос заострился, темный круги под глазами, что так отчетливо подчеркивают его впалые очи, губы стали совсем тонкими и только небольшой животик выпирает – воды напился. Это единственное пропитание сейчас. Колдун вновь попробовал приготовить лягушку, но сил на заклинание уже не хватало. Попробовал, съест живую – его стошнило.

Свея… Ее ощутимо шатало, так что приходилось периодически поддерживать, чтобы не упала, а то боюсь, ни у кого не хватит сил, чтобы ее вытащить из грязных лап топи. Худая, бледная, ей бы косу в руки и можно подрабатывать, пугая прохожих.

Если мы скоро не выйдем в лес или к людям, боюсь, что заканчивать путешествие мне придется одному. Я несу все, кроме оружия Свеи и сумки Беовульфа, но думается скоро и это перекочует ко мне. Мы идем все тем же строем: колдун первый, девушка вторая, я замыкающий – не удобно. Однако парень единственный кто знает дорогу, а нашу спутницу нельзя отставить назад – упадет неслышно и где ее искать? Так что приходилось соблюдать построение, только иногда осторожно забегать вперед, чтобы поддержать колдуна, он в последнее время все чаще клюет носом – плохой признак.

– Все… привал, – тяжело выдохнула Свея.

– Где? Здесь? – я огляделся.

Думаю, не стоит говорить, что вокруг одно болото и даже маленькой кочки нет, чтобы присесть?

– Если я пройду еще шаг… умру, – безапелляционно заявила девушка, но что-то не слишком убедительно прозвучал ее тихий голос.

– Надо, милая. Надо идти, а то действительно умрешь, – попробовал образумить ее.

– Не-ет, – отрицательно покачала она головой. – Не могу больше.

Вы думаете, что за четыре с половиной дня нельзя так сильно истощать? Тогда попробуйте проходить несколько десятков километров в день, по колено в грязной и вонючей жиже, при этом употребляя в пищу только воду и собственный жизненный сок. Напомню, что мне проще, потому что аполлоновский идеал в объемах давно перерос, а парнишка с девушкой к нему даже не приблизились.

Если что-то в ближайшее время не сделать, то мне их придется нести на руках, а у меня, их всего две. И до Шварценнегера мне далеко, так что максимум могу взять на борт только одного. Спрашивается, второму мне могилку копать или так бросить? Ответ тут только один: ''Никого я хоронить не собираюсь!''

– Ешь, – протянул Свее свежеепойманную лягушку. Они в последнее время кружат вокруг нас, как стая стервятников в пустыне, над умирающим путником.

– Убери, – умоляюще посмотрела девушка.

– Не станешь, есть – умрешь, – зло сказал я.

– Я не буду это, – вяло отмахнулась она.

– Нет, будешь, – в ответ упрямо заявлял я. – В некоторых странах это считается деликатесом.

– Вот там пускай, и жрут, – поморщилась Свея.

Нам пришлось сделать несколько шагов вперед. Ведь говорил, что если стоять на одном месте начинает засасывать.

– Ты будешь, это есть, – в приказном тоне заявил я и, достав нож, отрубил лягушке тельце. В руках остались дергающиеся лапки.

– Нет, не буду, – все еще сопротивлялась девушка. – Я не могу.

– Тогда, черт возьми, превратить в волка, и съешь эту гадость! – уже орал я.

Беовульф молчал, лишь понуро опустив голову. Ничего скоро и до него доберемся.

Она сдалась… Взяла все еще подергивающиеся зеленные лапки и откусила от них маленький кусочек – ее вырвало желчью. Она пыталась выбросить прочь ''мерзкую гадость'', но я пригрозил, что заставлю тогда съесть всю лягушку целиком. Девушка давилась, ее еще несколько раз стошнило, но… В руках остались только несколько небольших косточек. Я поймал еще пару лягух, только теперь не пришлось долго уговаривать Свею познать ''вкус Франции''.