– Решено, отправляемся в путешествие. – Габби вылетела из кухни.

Джо едва успел вытереть Оливеру лицо и руки, как она появилась снова. Волосы у нее были собраны заколкой, на которой при каждом движении звенели колокольчики. Черные эластичные брюки обрисовывали бедра и икры. Ему понравились белые снежинки, разбросанные на красной рубашке, спускающейся ниже бедер.

Когда она нагнулась, чтобы застегнуть туфли, рубашка слегка поднялась, и он получил удовольствие созерцать изящные ягодицы Габби. Эластичные черные брюки имели все шансы стать его любимым женским фасоном.

Между брюками и черными туфлями на черных носках гарцевали белые олени. У вожака-оленя был блестящий нос.

– Носки для дня святого Патрика? – кивнул Джо.

– И для дня Всех Святых, и для дня святого Валентина.

– У меня нет слов.

– Я заметила, – сухо ответила она. – Что плохого, если я праздную? Я люблю праздники. Люблю праздновать. – Она перекинула через плечо черную сумочку с вышитыми тремя ангелами. – Кто за рулем?

– Ну поскольку я легко могу представить, что где-нибудь в уголке твоего автомобиля засел Санта-Клаус, а по приборной доске скачут белые олени... Исходя из всего этого, машину поведу я.

– Когда ты стал таким консерватором, Джо Карпентер? – Она вытащила волосы из-под ворота рубашки и неожиданно прищурилась: – Черт возьми, пока ты не заговорил, я и не подумала о машине. Может, повесим венок на передний бампер? А, Оливер?

– Здорово, – выдохнул тот.

Нет, она перевоспитает ему мальчишку!

Час спустя в туалете местной мясной закусочной Оливер подтягивал штаны.

– Догадайся, что еще я сегодня делал? Джо помог ему заправить рубашку в джинсы и застегнуть пряжку на ремне.

– Разрази меня гром, если я знаю. Сооружал шляпу с Санта-Клаусом для Клетиса?

– Клетису это не понравилось бы. Он бы плохо чувствовал себя с ней.

– Я его понимаю. Вымой руки, пострел.

– А где краны? – Оливер положил подбородок на край раковины.

– Встань здесь, перед этим кругом в стене. Это чувствительный элемент. Вода сама пойдет.

– Здорово. – Встав на цыпочки, Оливер подставил руки под струю воды, двигаясь взад и вперед, то включая, то выключая воду.

– Хватит. Не будем превращать Флориду в пустыню. – Джо взял кусок грубой коричневой бумаги и вытер послушно протянутые руки Оливера. – Так ты не делал шляпы? Что же ты делал?

Оливер присел на корточки и заглянул под дверь кабинки. Там было пусто, и он зашептал:

– Подарок Габби, и Майло, и Клетису.

– А Габби помогала?

– Нет. Это сюрприз. Но ей понравится. – Они вышли. – Только не говори Габби. На Рождество должны быть секреты. А это бо-ольшой секрет. – Он развел руки как можно шире. – Обещаешь?

– Обещаю.

Интересно, какое блестящее, обсыпанное мукой творение придумал его сын?

– Теперь я хочу пойти в клетку с шариками. Пойдем и ты со мной. И Габби тоже, – предложил Оливер.

Габриэль смотрела, как мужчины Карпентер приближаются к ней. , На бежевой, цвета овсянки, рубашке Джо были подвернуты манжеты, а спереди красовались мокрые пятна.

Тяжело быть элегантным мужчиной, когда у тебя шестилетний ребенок.

Элегантным Джо делала дорогая одежда. Когда Габриэль увидела ее на нем, то по покрою и по тому, как все это сидело, поняла, что это дорого. А красивую ткань его слаксов и рубашки хотелось потрогать, посмотреть, какова она на ощупь.

Когда женщина видит такую одежду, она думает о мужчине под нею.

Но много лет назад она тоже думала о Джо. Когда он был в кожаной куртке и потертых джинсах.

– Быстро вы.

– Мужчины не тратят много времени на ерунду, как женщины. Мы действуем эффективно. – Джо старался не смотреть на Оливера, который прижал руки ко рту.

– А-а, понятно. Это ты мстишь мне за обвинение в безделье?

– Кто мстит? – Джо широко раскрыл глаза и невинно взглянул на Оливера, который прыгал с ноги на ногу, все еще прижимая ко рту ладони. – Разве таких двух джентльменов может интересовать месть?

– Да! – взорвался Оливер. – Ты был бездельником, а не я. Я работал.

– Пойди поиграй в клетке с шариками, пострел. Ты меня предал. Теперь я пропал. А где же обещанная преданность?

Оливер зацепился за руку Джо.

– Джентльмены – это те, кто помогает убирать. – Габриэль подала Джо картонную коробку от пирога. – Выброси-ка, парень.

Он выбросил.

– Господи, как мне нравится эта женщина-командир. Люблю женщин, которые знают, чего хотят. Они заставляют мужчин фантазировать...

– Замолчи. – От его озорного взгляда она снова покраснела и стукнула его сумкой.

– Слушаю и повинуюсь.

– Так я и поверила, – еле слышно пробормотала Габби.

Он расправил ремешок сумки у нее на плече.

– Не бойся, я знаю свое место.

Она бы ему поверила, если бы не голод, который вспыхнул, как электрический разряд, в его темных глазах.

Джо слегка подтолкнул сына к обнесенному высокой проволочной сеткой помещению, потом повернулся к ней.

– Идешь? Или хочешь встретиться с нами позже? Хочешь пойти купить что-нибудь?

– Я посмотрю.

– Не надо, – пробормотал он, наклонившись, – за сегодняшнее утро ты заслужила полную свободу. – Он дыхнул ей в ухо, и у нее по спине побежали мурашки. В карих глазах появился смех, уголок тонкого, изящного рта поднялся от изумления, и ей захотелось разгладить податливую складку у верхней губы.

Джо положил руку ей на талию, так же, как накануне вечером. Когда вел ее сквозь толпу гостей на празднике.

И точно так же в животе у нее что-то зашевелилось, а колени подогнулись. И она прожила всю свою жизнь, не испытав ничего подобного раньше!

Габриэль слегка замедлила шаг – а не провести ли ей эксперимент? Ей – хорошей девочке, не умеющей флиртовать?

Идея понравилась. Если Джо одним прикосновением или даже просто взглядом потрясал до основания все ее существо, что будет, если она отплатит ему тем же?

Она шаловливо положила ему руку на талию.

Джо поднял ногу, собираясь сделать следующий шаг, и замер.

– Габби.

Тем временем Оливер сбросил теннисные туфли и носки и запихнул их в ячейку на полке.

С решительным видом он поднялся на две ступеньки и медленно вошел в море цветных воздушных шаров.

– Что, Джо? – Она лучезарно улыбнулась. Это была битва не на жизнь, а на смерть, и каждая клеточка в ней кричала от ужаса. – Что ты сказал?

– Ничего. – Он, очевидно, обдумывал ситуацию и продолжал хмуриться. – Тпру, – вдруг проговорил он, отводя ее в сторону от несущегося во весь опор и пыхтящего малыша. Правда, рука его при этом небрежно легла ей на плечи.

– Спасибо. – Пульс у нее прыгал, как жир на горячей сковородке, все тело с головы до ног горело. Она придвинулась к нему, и он снова нахмурился. Улыбнулась, – Орды варваров, – заметила Габби, указывая на неистово носившихся вокруг детей.

– Да. Что, Габби?

– Что, Джо? – Она откинула голову и смахнула волосы с щеки. Ее серебряные сережки с ангелами раскачивались у самого подбородка.

У него на лбу образовалась морщинка в виде буквы «У», а темные брови сошлись вместе. Наконец он пожал плечами.

– Ничего, я полагаю. – Но у него на лице, когда он посмотрел в сторону, было изумление.

Это было упоительно – вдруг почувствовать неожиданную власть, ощутить в себе необычное умение сбивать с толку.

Как мотылек над свечой, она то отскакивала, то вновь приближалась к пламени, чтобы проверить, действительно ли оно такое горячее, как кажется.

– Ой. – Она провела рукой по его рубашке, соскребая пятнышко возле кармана. – Кетчуп, – объяснила она, когда Джо вздрогнул. – Тебе надо будет замочить пятно в холодной воде.

– Хорошо. – Он мрачно посмотрел на нее.

– Или отдать в химчистку, – предложила она с готовностью.

Ее пальцы ощутили твердую грудную клетку и тугие мышцы.

– Пожалуй. – Он сделал шаг назад, прислонился к краю одного из круглых столов и скрестил на груди руки.