Стр. 156, строка 28:«отворить ему дверь» вместо «ему отворить дверь» (по всем другим источникам).
Стр. 167, строка 1:«с круглым любопытным личиком» вместо «с круглым личиком» (по всем другим источникам).
Стр. 170, строка 15:«изъявлял желание» вместо «изъявил желание» (по черновому автографу и Совр).
Стр. 173, строка 41:«Я заглянул в эту душу» вместо «Я взглянул в эту душу» (по всем источникам до Т, Соч, 1880).
Стр. 174, строки 27–28:«и я рада» вместо «и я так рада» (по всем другим источникам).
Стр. 195, строка 24:«Так легкое испарение» вместо «Такое легкое испарение» (по всем другим источникам).
На обложке чернового автографа Тургенев точно датировал свою работу: «Ася. Рассказ. Начат в Зинциге на берегу Рейна 30-го июня / 12-го июля 1857 в воскресенье, кончен в Риме 15 / 27-го ноября того же года в пятницу (Писан с большими промежутками по милости болезни)». На последней странице чернового автографа — та же дата окончания работы (очевидно, отсюда она и перенесена на обложку) с указанием часа: «10½ ч. вечера». В письме к П. В. Анненкову от 27 июня (9 июля) 1857 г., сообщая о своем приезде в Зинциг (21 июня / 3 июля), Тургенев упоминает о намерении после большого перерыва приступить к работе: «Я предпочел З<инциг> — здесь почти никого нет, и я могу предаваться полнейшему уединению и, по возможности, работать (чего я уже не делал более года)». Очевидно, самый замысел повести возник у писателя непосредственно в Зинциге или, во всяком случае, здесь приобрел реальные очертания: обстановка жизни этого города, его природа и быт подробно описаны в повести.
Н. А. Островская так передает рассказ Тургенева о «зинцигском» впечатлении, послужившем толчком к оформлению замысла повести и началу работы над ней: «Вечером < …> вздумал я поехать кататься на лодке < …> Проезжаем мы мимо небольшой развалины; рядом с развалиной домик в два этажа. Из окна нижнего этажа смотрит старуха, а из окна верхнего — высунулась голова хорошенькой девушки. Тут вдруг нашло на меня какое-то особенное настроение. Я стал думать и придумывать, кто эта девушка, какая она, и зачем она в этом домике, какие ее отношения к старухе, — и так тут же, в лодке, и сложилась у меня вся фабула рассказа» (Т сб (Пиксанов),с. 78).
4 (16) июля 1857 г. Тургенев пишет И. И. Панаеву о начале работы над повестью: «…20-го сентября непременно буду в Петербурге и, если не ошибаюсь, привезу с собою повесть, которую я здесь начал и, бог даст, кончу». На следующий день, 5 (17) июля 1857 г., в письме к А. И. Герцену, Тургенев снова повторяет: «…авось удастся поработать. Я уже кое-что начал».
День начала работы (12 июля н. ст. 1857), первое сообщение о ней и обещание дать свою повесть для «Современника» (16 июля н. ст.) отделены от дня, когда рукопись была послана в журнал (на обложке чернового автографа надпись: «Отправлен в редакцию „Современника“ 30 ноября / 12 декабря 57»), пятью месяцами, в течение которых Тургенев неоднократно менял место жительства (Зинциг, Баден-Баден, Париж, Булонь, Куртавнель, Лион, Марсель, Ницца, Генуя, Рим). В письмах этого времени он постоянно сообщал русским друзьям о ходе работы над повестью (см., например, письма к Н. А. Некрасову от 12 (24) августа, 9 (21) сентября и 16 (28) сентября 1857 г.), зачастую жалуясь на болезнь и тяжелое душевное состояние, затруднявшие работу.
В письме к членам редакции «Современника» от 16 (28) сентября 1857 г., обращаясь к Некрасову, Тургенев заявляет: «…я буду работать в Риме < …> оттуда буду высылать тебе всё, что сделано, начиная с повести (заглавие ей „Ася“), которую ты напечатаешь до нового года, за это ручаюсь тебе».
Однако редакция «Современника», с нетерпением ожидавшая от Тургенева, участника «обязательного соглашения», существенной поддержки журнала, решительно усомнилась в реальности его обещаний: «Мы убеждены, что Ася, Дон-Кихот и Гамлет— всё это пуфы», — писал И. И. Панаев В. П. Боткину 16 (28) октября 1857 г. (Т и круг Совр,с. 429) и просил его побудить Тургенева, его спутника по путешествию в Рим, к большей творческой активности. Извещая Н. А. Некрасова 22 ноября (4 декабря) 1857 г. об окончании работы над «Асей», Тургенев нашел нужным заручиться «свидетельством» Боткина, который прослушал законченную повесть в чтении автора. Приписка Боткина к письму Тургенева должна была рассеять сомнения редакции «Современника». Вместе с тем Тургенев сообщал в том же письме Некрасову, что собственноручно переписывает повесть: «…время мое всё уходит на переписывание „Аси“».
Исправления в беловой рукописи, а также несовпадение отдельных слов и целых фраз первой публикации (Совр)с текстом чернового автографа говорят о том, что между 22 и 27 ноября 1857 г. Тургенев был занят окончательной отделкой произведения. Очевидно в это время были дописаны в автографе несколько страниц, представляющие собою новую редакцию сцены свидания. 25 ноября (7 декабря) 1857 г. Тургенев пишет Толстому о окончании повести, а также о дополнительной обработке ее после чтения Боткину как о совершенной работе: «…я стряхнул здесь <в Риме> свою лень и написал повесть, которая на днях отправляется в Петербург. Я ее прочел Боткину: он дал мне дельные советы, которыми я воспользовался».
Отослав рукопись в «Современник», Тургенев больше не возвращался к работе над повестью. Он поручил редакции «Современника» держать корректуру с обязательным условием, чтобы до напечатания повесть была показана П. В. Анненкову и одобрена им. На последнем условии Тургенев всячески настаивал, рассматривая Анненкова как своего «первого критика» и постоянного рецензента. В письме к Д. Я. и Е. Я. Колбасиным от 28 ноября (10 декабря) 1857 г. он подтверждал свою готовность в случае, если бы у Анненкова явились замечания, внести исправления в текст. Подобных исправлений не потребовалось. 10 (22) января 1858 г. И. И. Панаев сообщал Тургеневу о подготовке повести к печати: «Корректуру читал я, корректор и сверх того Чернышевский. Уж если еще будут ошибки, — то значит сделали всё, что могли, и лучше не умеем. Анненковым повесть прочтена, и, вероятно, уже мнение его о ней тебе известно. Он в восторге» (T и круг Совр,с. 100).
Таким образом, Чернышевский — автор статьи «Русский человек на rendez-vous. Размышления по прочтении повести г. Тургенева „Ася“» — тщательно вникнул в текст произведения, уже читая его корректуру.
Интересны возникшие в редакции «Современника» при печатании повести разногласия, которые чуть не привели к редакторским исправлениям текста. Высоко оценивая повесть и сообщая, что вся редакция «Современника» в восторге от нее, Некрасов добавлял: «Замечание одно, лично мое, и то неважное: в сцене свидания у колен герой неожиданно выказал ненужную грубость натуры, которой от него не ждешь, разразившись упреками: их бы надо смягчить и поубавить, я и хотел, да не посмел, тем более, что Анн<енков> против этого» (Некрасов,т. X, с. 374–375).
Есть все основания думать, что с Некрасовым в данном вопросе разошелся не только Анненков, мнение которого, ввиду особенного доверия к нему автора, было крайне авторитетным, но и пользовавшийся огромным уважением самого Некрасова член редакции «Современника» Чернышевский. В статье «Русский человек на rendez-vous» Чернышевский вспоминал об этих разногласиях и высказывал свое мнение о поведении героя в сцене свидания:
«От многих мы слышали, что повесть вся испорчена этой возмутительной сценой, что характер главного лица не выдержан, что если этот человек таков, каким представляется в первой половине повести, то не мог поступить он с такой пошлой грубостью, а если мог так поступить, то он с самого начала должен был представиться нам совершенно дрянным человеком.
Очень утешительно было бы думать, что автор в самом деле ошибся, но в том и состоит грустное достоинство его повести, что характер героя верен нашему обществу» (Чернышевский,т. V, с. 158).
