Первым сдали нервы у Кустова. Оттолкнув в сторону оказавшегося у него на дороге Шурика, зам директора опрометью бросился назад, туда, откуда путники пришли.

— Стой! — вскрикнула ведьмачка. — Не…

В воздух взлетел фонтан грязных брызг, словно у самого бережка взорвалась граната. Выметнувшиеся вслед за ним рыжевато-бурые щупальца захлестнули мужчину, сбили с ног и сдернули в воду. Отчаянный вопль КУстова сменился бульканьем. Наталья завизжала во весь голос. Инари, что-то выкрикнув на неизвестном языке, прыгнула в клокочущую воду, где из глубины всплывала исполинская, обросшая тиной, туша.

— ААААААААААААА….. - этого голоса, раздавшегося за спиной, Глеб не узнал. Слишком высоким и пронзительным он был. «Гладиаторца» окатило пахнущей тухлятиной жижей. Парень обернулся и, взвыв от ужаса, навскидку выстрелил в надвигающуюся на него харю, щелкающую зазубренными жвалами. С такого расстояния промахнуться было нереально. Болт засел промеж жвал кикиморы. Тварь забилась и заверещала, а Глеба отшвырнуло прочь мощнейшим ударом. Наполовину оглушенный парень покатился по земле: перед глазами заплясали черные точки, в ушах зашумело. Чем его приложило, Глеб так и не понял, но сквозь туман разглядел, как тянутся к нему не то тонкие лапы, не то толстые щупальца, вооруженные острыми когтями. «Хана!», еще успел подумать «гладиаторец» прежде чем вороненое лезвие ведьмацкого меча прочертило воздух, оставляя за собой серебристый след. Обрубленные щупальца посыпались наземь, визг кикиморы был едва слышен, словно в уши парню вложили ватные затычки, а затем визг и вовсе оборвался. Кто-то волоком тащил его прочь. Глеб извернулся и стряхнул с себя руки: как выяснилось, Темины.

— Отвали. Я пока живой.

Он кое-как поднялся на ноги. Земля под сапогами ходила ходуном, и Глеб не сразу сообразил, что с землей-то все в порядке — это его настолько шатает. Правая рука слушаться не желала, спина горела огнем. Парень обвел поле боя мутным взглядом. Кажется, все закончилось. Оперативно, ничего не попишешь. Мокрая, разом порыжевшая ведьмачка, стоя по пояс в воде, вытаскивала меч из слабо подергивающейся туши кикиморы. Кустов, с которого ручьями стекала жидкая грязь, на четвереньках выползал на берег, кашляя и отплевываясь. За его спиной в бочажке желтоватым брюхом кверху плавала еще одна дохлая кикимора. Размеры твари не укладывались в голове: в раздутом, покрытом мохнатыми щитками туловище было метров пять длины, да еще щупальца… А на почерневшей траве, хрипя и задыхаясь, в судорогах корчился Шурик, попавший под прямой удар монстра. Грудная клетка парня превратилась в кровоточащее месиво, из которого торчали белые обломки ребер. Над раненым с серыми лицами склонялись Пашка и Иван.

— Что?.. — прохрипел Глеб.

— Ничего, — со слезами в голосе ответил Князь. — Крышка пацану.

— Инари!!!

Но ведьмачка и без того уже торопливо выбиралась на берег. Растолкав в стороны Степаныча и Тему, дроу упала на колени рядом с раненым и, молниеносно сориентировавшись, прижала ладонь к разорванной груди паренька. Короткая вспышка ослепительно белого света… Тело Шурика выгнулось дугой, как от удара током, затем парень обмяк и начал дышать — еле-еле, прерывисто всхлипывая.

— Назад, — приказала ведьмачка. — Дайте больше места.

Золотые искорки с ее пальцев текли нескончаемым потоком. Иван оглянулся, будто не понимая, где находится. При виде грязного, взъерошенного зам директора музея в глазах Князя вспыхнул недобрый огонек. Разминая кулаки, Иван тяжело поднялся на ноги.

— Ты что задумал? — Глеб, почуяв неладное, заступил ему дорогу.

— Сгинь, — ровным голосом распорядился Иван.

— Ваня, Ваня, остынь, — Петрович встал рядом с «гладиаторцем».

— Пустите! Я этого козла сейчас собственноручно утоплю. Сашка, значит, здесь гнить останется, а он, падла, жить будет? Не бывать этому!

— Вань, послушай доброго совета, — взмолился Глеб, — не марай руки. Он того не стоит. А Шурика Инари сейчас откачает. Да ты сам глянь — жить ему еще долго и счастливо.

Князь недоверчиво обернулся и застал уже последний этап исцеления, когда растворялась оставшаяся на месте жуткой раны черная корка. Инари облегченно вздохнула и убрала ладони с груди Шурика.

— Вот и все. Не так страшно, как на первый взгляд казалось. Встать сам сможешь? Если нет, то полежи немного, передохни.

— Сейчас… попробую.

Шурик завозился, перекатываясь набок. Артем кинулся ему помогать. Князь сделал пару неуверенных шагов в сторону ведьмачки.

— И правда живой, зараза, — растерянно сказал он. — Так ты лечить можешь?

— Могу, — коротко подтвердила Инари.

Ведьмачка выглядела осунувшейся и чертовски уставшей — видать, исцеление отнимало куда больше сил, чем беготня по лесам и болотам. Шурик уселся на земле, его все еще колотило от пережитого страха. Затем парень приподнялся на колени и вдруг согнулся в три погибели. Его вырвало кровью.

— Что с ним такое? — перепугался Тема.

— Все нормально, — просипел парень. — Правда. Это я просто наглотался… Инари, я твой должник.

— Запомню и учту, — отозвалась ведьмачка и переключилась на Глеба. — Давай, руку посмотрю.

«Гладиаторец» присел рядом с дроу. Та осторожно сжала его плечо.

— По-моему, ничего страшного там нет, — сказал Глеб. — Обычный ушиб.

— Ага, а так же разорванные связки и трещина в лопатке. Сейчас, потерпи немного.

Руку вдруг начало выкручивать — не то, чтобы больно, просто неприятно. По плечу разливалось тепло, и жжение постепенно прекращалось. Кустов между тем дико озирался по сторонам.

— Где Наташа? — спросил он дрожащим голосом. — Куда Наташу дели?

«Гладиаторцы» и Петрович переглянулись. Они только теперь заметили, что в их рядах поубавилось народа. Натальи и вправду на островке не было, причем никто даже отдаленно не представлял, куда подевалась женщина. Никто в суматохе и не заметил, в какой момент она пропала. Помнили только, что Наталья кричала, когда Сергей Анатольевич ушел под воду. Инари приподнялась с места, проглядывая спокойную озерную гладь.

— Не знаю, — растерянно сказала она. — Здесь ничего не было, кроме кикимор, а те ее не трогали, это точно.

— Ты вообще молчи, чучело, — зло зыркнул на ведьмачку зам директора. — Это ты во всем виновата! Ты одна!

Тут уж не выдержал даже Глеб.

— А ну-ка извиняйся, — приказал он, вставая с земли. — Немедленно.

— И не подумаю. Кто нас на болота потащил?

— На болота мы сами пошли, — четко и ясно сказал Князь. — А кикиморы из-за Вас напали. — Вымученная вежливость Ивана угадывалась за версту. Чувствовалось, что еще немного, и он снова взорвется. — Это Вы их спровоцировали. А у меня чуть человек не погиб.

— Да что мне за дело до твоих сопляков? — снова заорал Кустов. — Знаешь, где я их видел?..

Вот тогда-то Иван и вмазал ему кулаком по физиономии. Зам директора рухнул наземь, как подкошенный. Иван поднял его за шиворот, поставил на ноги и повторил процедуру. Вновь свалившийся Кустов пополз прочь, закрывая руками разбитое лицо.

— Ублюдок, — невнятно пробубнил он. — Дай, только в Тулу вернемся! Я тебе все припомню! Дорогу в музей можешь забыть и в оргкомитет Куликовского фестиваля тоже. Считайте, что вас уже нет.

Князь набрал в грудь побольше воздуха и заговорил. Он неторопливо, во всех подробностях, разрисовал Кустову что и в каких позах он, Иван Есипов, делал и с музеем, и с оргкомитетом, и куда Сергей Анатольевич может себе эти самые музей и оргкомитет засунуть. От услышанного уши начали сворачиваться в трубочку даже у привыкших ко всему «гладиаторцев», у Петровича же при виде того, как обращаются с его начальством, и вовсе челюсть отпала.

— …И благодари Инари, что Шурик жив остался, — под конец сказал Иван ошалело глядевшему на него снизу вверх мужчине. — Иначе ты бы сейчас не на травке лежал, а грязь жрал вон в той луже. А теперь поднимайся и вперед. Если еще хоть что-то вякнешь, останешься здесь один. И тогда посмотрим, далеко ли ты дойдешь!