— Нет, в самый раз, — деловито заметил Алексей, вполне адекватно отреагировав на мое остановившееся дыхание и выпученные глаза. — Нормально подействует.
— Главное — быстро, — согласилась я. — И наверняка. Учтите, меня вроде бы должен встречать шофер на машине, но его еще нужно опознать. У вас там случайно кока-колы не осталось? Разбавить…
На мое счастье, кока-колы было вполне достаточно, так что определенную ясность ума я в процессе перелета все-таки сохранила. Но страх действительно прошел, а может быть, я просто забыла, что нахожусь не на земле, а на высоте десяти километров. Впрочем, такая высота, по мнению Алексея, была как раз правильной: летальный исход при падении гарантирован. Ну, все верно: лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас.
Впрочем, свою роль сыграла и возможность всласть подымить. В багажном отсеке, куда мы спустились, было оборудовано что-то вроде мини-курительной: стул, табуретка, банка с водой. Чужие здесь явно не ходили, а свои были желанными гостями.
— Я последние три года постоянно мотаюсь по всему свету, — разоткровенничался Алексей в ответ на мои восторги. — По-моему, всех стюардесс на всех международных линиях уже в лицо знаю. Такса везде одинаковая — десять баксов — и никаких проблем. Захотел бы сюда девочку позвать, тоже никто бы не возражал.
— Можно считать анонсом? — осведомилась я.
Алексей радовался этой незамысловатой шутке минуты три, не меньше. С чувством юмора у меня все в порядке, но такого эффекта я все-таки добиваюсь крайне редко.
— Ну, с вами не скучно, — подытожил он, отсмеявшись. — А если бы я действительно вас куда-нибудь пригласил? В ресторан, например?
— Прямо здесь? В самолете?
На этот раз веселье продлилось не меньше пяти минут. Приятно все-таки иметь дело с благодарной публикой!
— Вы где намерены остановиться? — осведомился, наконец, Алексей, утирая слезы смеха. — В смысле, в каком городе? Анталия большая…
— В Кемере.
— Надо же! У меня дела именно в этом городе! Вот уж повезло так повезло.
— Это как сказать, — философски заметила я. — Я ведь не одна отдыхать собралась, не завтра, так послезавтра мой драгоценный прибудет.
— Муж?
— Можно сказать и так.
— И я женат. Еще одно удачное совпадение, правда?
— Для кого? — невинно поинтересовалась я. — Для вашей жены?
Алексей мою шпильку то ли проигнорировал, то ли не расслышал, во всяком случае, никак на нее не отреагировал и продолжал раскрывать тайны своей личной жизни
— Ну, вообще-то я женат только по паспорту…
— В каком смысле? — пытаясь скрыть усмешку спросила я. — Разве можно быть женатым по водительским правам? Или по кредитной карточке?
Это он услышал и опять начал смеяться. Похоже, некоторые люди просто не представляют себе, насколько весело и занимательно можно играть словами. Правда, запас слов для этого должен быть достаточно большой, и к тому же использоваться не как бог на душу положит, а с хорошо отмеренным чувством юмора.
Между прочим, смех смехом, но «взаправду», а не «по паспорту» женатый мужчина сейчас — большая редкость, особенно в дороге, командировке и на всевозможных приемах и презентациях. Обручальные кольца носят единицы — и то, как правило, потому, что драгметал намертво сросся с куда более драгоценной плотью. Брак для таких практически всегда «ограничивается фиолетовым штампом в паспорте», а супруги живут собственной жизнью и жена ни хрена не понимает в тонкой, ранимой и ищущей душе мужа. Вот объясните мне, кому на фиг такие браки нужны? Вот и я не знаю. Парадокс же заключается в том, что именно эти браки и оказываются самыми прочными. Ибо поскольку людей ничего не связывает, то им и развязываться как бы ни к чему. Кстати, сами женщины, похоже, основное значение придают все-таки «фиолетовому штампу», а не реальному содержанию брака. Умереть, уснуть, и проснуться, рыдая.
— Да в самом прямом. У жены свой бизнес, вижу я ее вечерами, да и то не каждые сутки. То командировка, то стажировка, то обмен опытом, то совещание, причем — выездное. Она только работой, по-моему, и живет, во всяком случае, ни о чем со мной не разговаривает, только о делах. Мои дела ее в упор не интересуют, но вот если я намекаю, что можно было бы разойтись… Крики, слезы, истерика. Непостижимо. Как будто мы живем, захлебываясь счастьем и сексом, и вдруг я встаю и говорю: «Ну, ладно, я пошел».
— «Собака на сене», — пробормотала я. — Господи, всюду единообразие…
— Пока сын учился в школе, все еще как-то более или менее нормально крутилось. Наверное, она ради него сохраняла видимость семьи. А отправили его в Швейцарию — только я свою Анну и видел…
Услышав это имя, я мысленно вздрогнула. Почему — объясню чуть позже, если понадобится. А может быть, сами догадаетесь, задачка нехитрая.
— Вот, вожу с собой фотографию: ее и сына. А то, боюсь, забуду, как выглядят.
На фотоснимке была очень эффектная смеющаяся черноволосая женщина, обнимающая за плечи мальчика лет двенадцати, который тоже весело улыбался.
— Редкая, между прочим, фотография. Давненько уже вместе не собирались. Семья…
— Почему же все-таки не разводитесь? — с неприличной прямотой спросила я. — Из-за ее истерик?
Да хрен бы с ней, с тактичностью! Во-первых, я уже выпила, а во-вторых, может, я этого самого Алексея больше никогда в жизни не увижу. Так хотя бы пойму великую загадку этих фиктивно-нерушимых браков. Хотя об ответе, точнее, его содержании, я в принципе догадывалась.
— Нет, истерики прежде были, теперь она просто почти со мной не разговаривает. Надо, конечно, развестись, попробовать хоть что-то начать заново, да все как-то времени не хватает. Это же нужно себе новую квартиру искать, какие-то там еще юридические формальности, ее бизнес с моим связан хоть и косвенно, но все-таки связан…Значит, опять заморочки, разборки, дележка пирога…. Не могу же я уйти в никуда с одним чемоданом. Но собираюсь, собираюсь. Хотя… жалко мне ее, все-таки почти двадцать лет вместе, можно сказать — друзья.
Господи боженька милосердный, почему они все говорят одинаковые тексты? За что они жалеют своих жен, с которыми (если им верить, конечно) практически и не живут? А потом, если уйти не с одним чемоданом, а, скажем, с двумя чемоданами… денег, то вполне можно начать сначала очень многое, если не все. Хотя, возможно, я плохо понимаю, почему богатые все-таки тоже плачут. Как говорится, мне бы их заботы…
— А вы, как я понимаю, находитесь, примерно в том же положении, — «перевел стрелку» Алексей. — Ваш «можно сказать муж» чем занимается?
Вот на этот вопрос так сразу я ответить была не готова. Поэтому смогла сказать только одно слово:
— Бизнесом.
Очень кстати появилась стюардесса и извиняющимся тоном попросила на какое-то время занять места согласно купленным билетам. Самолет, видите ли, входит в зону турбулентности, так что разумнее сесть в кресло и пристегнуть ремни.
Хорошо еще, что девушка не рассказала анекдот в тему: то ли постеснялась, то ли просто не знала. Анекдотец, кстати, забавный. Тоже в самолете и тоже стюардесса просит пассажиров перестать шляться по салону, сесть и пристегнуть ремни, а то в прошлый перелет не пристегнутых прямо по стенкам салона размазало. «А пристегнутые?», — спрашивают у нее. «Ну, те как живые сидели».
Болтало наш лайнер действительно прилично, так что я отхлебнула еще немного успокоительного от щедрот своего попутчика и попыталась отвлечься, благо и попутчик впал то ли в нирвану, то ли в полудремотное состояние. Ничего лучше для этого отвлечения, кроме мыслей о своем «можно сказать муже» я не нашла, так что эти мысли и стала думать, прикрыв глаза.
Сказать-то можно действительно все. А на самом деле? На самом деле никаким замужеством тут и не пахло, имел место банальный роман молодой женщины с женатым мужиком. То есть сюжет пошлый до неприличия. Даже на прогрессивном Западе такого мужчину постеснялись бы назвать «бой-френдом». Любовник — он любовник и есть.
— Виктория, вы в порядке? — услышала я голос над ухом.
