«Письмо десятое» создавалось, по-видимому, между январем и мартом 1870 г.
При подготовке к изд. 1882 Салтыков сократил «письмо». Приводим два варианта текста ОЗ.
К стр. 308–309, после абзаца «Слушать подобные рассуждения тяжело…»:
Только и слышишь кругом: нет энергии, нет решительности в действиях! И между тем, в то же время, осведомляешься о таких примерах энергии, при которых чувствуешь себя далеко не ловко. Последняя курица моего соседа сделалась жертвою энергии, но так как новой курицы от этого у него не народилось, то он с беспокойством ожидает, что в следующий раз энергия обрушится на нем самом. Другой сосед позволил себе однажды сказать, что энергия для энергии в общем результате равняется переливанию из пустого в порожнее, вдруг объят был повсеместным трясением (он вспомнил, несчастный, что такого рода энергия не всегда пустопорожня, но иногда сопровождается некоторыми сократительными частностями!) и, конечно, в другой раз едва ли решится высказать мысль столь смелую. Никто ничего не делает; никто не производит, не думает, не изобретает, но все трепещут и опасаются. На что, казалось бы, результата удовлетворительнее; однако провинциальная интеллигенция находит, что и этого мало. «Нет энергии!» — вопиет она и, очевидно, домогается уже такого положения вещей, которое так метко охарактеризовано пословицей: шаром покати!
К стр. 314. Кончалось «письмо» в ОЗ следующим текстом после абзаца «Этого-то, по-видимому, и добиваются…»:
Как ни грустно, но справедливость требует сознаться, что похвальбы насчет будущих подвигов строгости становятся в последнее время особенно настойчивыми.
Затруднения, неизбежные во всяком обществе, освобождающемся от устарелых форм жизни, вызывают не сознательное отношение к ним, а какое-то тупое недоумение, разрешающееся угрозами и бранными, малоупотребительными в печати словами. В жизни каждого общества выдаются такие минуты, когда в нем начинается работа самосознания, когда силы его, дотоле разъединенные или скрытые, постепенно группируются и выступают наружу. Такая работа ничего больше не требует, кроме спокойствия, но этого-то именно и не берет себе в толк наша провинциальная интеллигенция. Она теряется при виде этого движения и предлагает тараны и стенобитные машины там, где требуется только благосклонное от них увольнение.
Но будем думать, что это лишь бред наяву и что он, без особенных последствий, пронесется над провинцией, подобно многим другим Бредам, которыми так богаты многодумные головы представителей нашей интеллигенции.
В настоящем «письме» Салтыков выступает против «строгости», то есть беззакония, произвола и административного принуждения, и против поборников «усиления и концентрирования власти» самодержавно-бюрократической системы — «здания строгости», куда крепостники мечтают вновь «засадить россиян». Писатель защищает идею «здоровой жизни» — демократии.
Непосредственным поводом к созданию «Письма десятого» послужили дебаты вокруг готовившегося в то время правительством проекта административной реформы, направленного на усиление единоличной власти губернаторов[253]. О повышенном интересе Салтыкова к этому проекту, призванному законодательно закрепить усиление реакционного курса власти, свидетельствует его письмо от 23 марта 1870 г. к Некрасову (пересланное последним их общему старинному знакомому, высокопоставленному чиновнику В. М. Лазаревскому) с просьбой: «…Нельзя ли на короткое время прочитать проект административно-полицейской реформы» (см. также прим. к стр. 309).
Еще в январе 1868 г. министерство внутренних дел разослало «начальникам губерний, членам Государственного совета» и т. п. в качестве руководства к деятельности «Записку» псковского губернатора Б. Обухова. В ней утверждалась необходимость «общих государственных мероприятий» по дальнейшей «централизации губернской администрации», санкционированию ее «вмешательства во все виды общественной деятельности», подчинению губернатору прокурорского надзора и т. п.[254]. (Вслед за этим Обухов был назначен товарищем министра внутренних дел.)
Публицисты дворянско-монархического охранительного лагеря видели в дальнейшем усилении административной власти единственный выход из «политических неурядиц» и экономического кризиса, переживавшегося Россией в конце 60-х годов (о выступлениях «Вести», «Русского», брошюре Г. Бланка см. в прим. к стр. 307–308). По свидетельству М. М. Стасюлевича, в те годы в ретроградных кругах приобрело широкое хождение выражение: «La légalité nous tue» — «Законность нас губит»[255]. С сильной властью давно связывали свои надежды и поправевшие либералы Чичерин, Кавелин.
Затрагивая в споре с этими «теориями» коренные вопросы социально-политического развития России, Салтыков показывает несостоятельность претензий самодержавного государства на просветительскую миссию, высмеивает «просветительно-опустошительные подвиги» легионов его представителей — «безазбучных» горе-цивилизаторов. Так «Письмо десятое» сближается с проблематикой «Господ ташкентцев» (очерки «Ташкентцы-цивилизаторы», «Что такое ташкентцы?», ОЗ, 1869, № 10, 11). Вместе с тем оно служит как бы теоретическим комментарием к фантастическим картинам глуповских «Войн за просвещение» из «Истории одного города» (эта глава напечатана в № 2 ОЗ за 1870 г.).
…фантомы, которые все мрачнее и мрачнее рисуются на общем фоне жизни. — В ОЗ далее следовало: «по мере того как самый фон делается более светлым».
…дайте только почувствовать <…>, что спасительное иго еще не упразднилось, и вы увидите, как быстро исчезнут неурядицы и смуты…— В передовых статьях «Вести» 1869 г. повторялись требования введения «чрезвычайных административных мер», установления «сильной чрезвычайной власти» с целью «устранения неурядицы и водворения гражданского порядка в этом хаосе» (см. «Весть» от 22 марта, 13 апреля, 24, 28 мая и др.). Подобное же предлагали Г. Бланк в брошюре «Движение законодательства в России» (СПб. 1869) и В. Кочубей в статье «О губернаторской должности» («Русский», 1868, № 11, 5 февраля).
…ежели подрядчик притесняет рабочих <…>, им говорят: «Подождите, любезные! потерпите!» — В статье Безобразова «Наши охранители и наши прогрессисты» (РВ, 1869, № 10) рассматривался вопиющий случай притеснения рабочих на строительстве железной дороги и выражались надежды на постепенное улучшение их положения в будущем. С ней Салтыков незадолго до «письма» полемизировал в статье «Человек, который смеется» (ОЗ, 1869, № 12; т. 9 наст. изд.).
…концентрировать эту энергию в одном вместилище. Безобразие разделения властей ныне вполне сознано…— Речь идет о проекте сосредоточить власть на местах в руках губернаторов и «упразднить состоящие при них коллегиальные учреждения — губернское правление и полицейские управления» (МВ, 1871, № 12, 16 января). «Безобразие разделения властей» — очевидно, дореформенное разделение функций местного управления между администрацией и сословными органами дворянства. В ходе реформ 60-х годов у губернаторов сосредоточилась вся административная власть, включая контроль над местной полицией, — реформа уездной полиции 1862 г. передала в их руки право назначать исправников, прежде выбиравшихся дворянами. По закону 22 июля 1866 г. губернаторам было подчинено и большинство губернских учреждений министерств.
Широковещательность — эзоповская формула Салтыкова, включающая понятие бесконтрольности, произвола, всей полноты исполнительной и законодательной власти (в 1869–1871 гг. дебатировались проекты предоставления губернаторам права издавать «постановления и распоряжения» о «благочинии и благоустройстве», о «предупреждении и пресечении преступлений», которые обладали бы силой закона в пределах управляемых ими губерний — МВ, 1871, № 12, 16 января).
