Лыняев. Ведь у вас монастырь: кротость, смирение, тишина.
Мурзавецкая. Ну, и нам тоже пальца-то в рот не клади! Так вот отчего ты людей-то боишься.
Лыняев. Да разве кругом нас люди живут?
Мурзавецкая. Батюшки! Да кто же, по-твоему?
Лыняев. Волки да овцы. Волки кушают овец, а овцы смиренно позволяют себя кушать.
Мурзавецкая. И барышни тоже волки?
Лыняев. Самые опасные. Смотрит лисичкой, все движения так мягки, глазки томные, а чуть зазевался немножко, так в горло и влепится. (Встает и берет шляпу.)
Мурзавецкая. Тебе всё волки мерещатся, — пуганая ворона куста боится. А меня ты куда ж? Да нет, уж лучше в волки запиши; я хоть и женщина, а овцой с тобой в одном стаде быть не хочу.
Лыняев. Честь имею кланяться! До свиданья, Анфуса Тихоновна. (Уходит.)
Мурзавецкая. Ну, вот приехал, а что умного сказал? Часто он у вас бывает?
Анфуса. Не то чтоб, а так уж… по соседству… известно уж…
Мурзавецкая. Любезничает с Евлампией-то?
Анфуса. Да уж… Где уж… куда уж…
Мурзавецкая. Что ж он у вас делает?
Анфуса. Да уж все… (Махнув рукой, зевает.) Вот тоже.
Мурзавецкая. Он зевает, а ты, пожалуй, и вовсе спишь. Плохой ты сторож, надо тебе хорошего помощника дать.
Павлин (растворяя двери). Евлампия Николаевна.
Входит Купавина.
Явление одиннадцатое
Мурзавецкая, Анфуса, Купавина.
Мурзавецкая. Здравствуйте, богатая барыня! Благодарю, что удостоили своим посещением!
Купавина. Я не редко бываю у вас, Меропа Давыдовна.
Мурзавецкая (сажает Купавину на свое кресло). Сюда, сюда, на почетное место!
Купавина. Благодарю вас. (Садится.)
Мурзавецкая. Как поживаете?
Купавина. Скучаю, Меропа Давыдовна.
Мурзавецкая. Замуж хочется?
Купавина. Куда мне торопиться-то? Мне уж надоело под чужой опекой жить, хочется попробовать пожить на своей воле.
Мурзавецкая. Да, да, да! Вот что? Только ведь трудно уберечься-то, коли женихи-кавалеры постоянно кругом увиваются.
Купавина. Какие женихи? Какие кавалеры? Я ни одного еще не видала.
Мурзавецкая. Полно, матушка! Что ты мне глаза-то отводишь? Я старый воробей, меня на мякине не обманешь!
Купавина. Так вы, значит, больше моего знаете.
Мурзавецкая. А Лыняев-то, Лыняев-то при чем у тебя?
Купавина. Не угадали! Ошиблись, Меропа Давыдовна. Что мне за неволя идти за Лыняева? Во-первых, он уж очень немолод, а во-вторых, совсем не такой мужчина, чтоб мог нравиться.
Мурзавецкая. Стар, стар для тебя. Хоть и выдешь за него, а что проку-то! Ни вдова, ни замужняя. Уж что Лыняев за муж? Распетушье какое-то.
Анфуса. А что же… уж… как же это, уж?..
Мурзавецкая. Ну вот, объяснять еще тебе? Я ведь девица, барышня. Вот свяжись с бабами разговаривать, не согреша, согрешишь.
Купавина. Нет, я хочу подождать.
Мурзавецкая. А я говорю: выходи!
Купавина. Вы советуете?
Мурзавецкая. Выходи, выходи!
Купавина. За кого?
Мурзавецкая. А за кого, об этом подумаем, на то Бог ум дал.
Анфуса. Да, да… уж…
Мурзавецкая. Что ты дакаешь-то? Дал Бог ум, да не всякому; тебя обидел, не дал, — не взыщи.
Анфуса (махнув рукой). Ну, ну, уж вы… сами; а я… что уж!..
Мурзавецкая. Ты за старика Купавина-то шла, уж не скажешь, что по любви, а за богатство за его, за деньги.
Купавина. Да ведь вы…
Мурзавецкая. Да что: «вы»! Уж ау, матушка! Продала себя. А это нехорошо, грех.
Купавина. Да ведь вы сами сосватали, а я разве понимала тогда?
Мурзавецкая. Да ты не ершись, я тебе не в укор говорю, я об душе твоей забочусь. Тебе теперь что нужно для очистки совести? Полюбить нужно небогатого, выйти за него замуж, да и наградить богатством-то своим любимого человека, — вот ты с грехом и расквитаешься.
Купавина. Легко сказать: полюбить.
Мурзавецкая. В твои года долго ли полюбить, только не будь разборчива. Ты молода, так ищи молодого: тебе хочется на своей воле жить, самой большой быть, — так найди бедного, он по твоей дудочке будет плясать; у тебя ума-то тоже не очень чтоб через край, так выбирай попроще, чтоб он над тобой не возносился. Так, что ли, я говорю?
Купавина. Я с вами согласна, да где ж найдешь такого?
Мурзавецкая. Найдем, свет-то не клином сошелся. Я найду, я найду. Только уж ты, коли добра себе желаешь, сама не мудри, а на меня расположись. Ты меня слушай, благо мне забота об тебе припала. Не обо всякой ведь я тоже хлопотать-то буду, а кого полюблю.
Купавина. Благодарю вас.
Мурзавецкая. Ох, милые вы мои, пользуйтесь моей добротой, пока я жива; умри я, так вот что надо сказать, матери родной лишитесь.
Анфуса (утирая слезы). Уж что уж… уж…
Мурзавецкая (Анфусе). Полно ты плакать-то, погоди, я еще жить хочу. (Купавиной.) А вот что, красавица ты моя, о себе-то ты помнишь, а мужа-то поминаешь ли как следует?
Купавина. Поминаю.
Мурзавецкая. То-то, поминаешь! А надо, чтоб и другие поминали; бедных-то не забывай, их-то молитвы доходчивее.
Купавина. Да я помню… вы говорили мне… я привезла.
Мурзавецкая. Что это ты, словно сквозь зубы цедишь? Этак мне, пожалуй, и не надобно. Разве так добро-то делают? Не свои я тебе слова-то говорила.
Купавина. Да я вам верю.
Мурзавецкая. Видно, плохо веришь. Аль думаешь, что я у тебя выханжить хочу? Так на вот, посмотри! (Вынимает из кармана письмо.)
Купавина. Да не нужно, уверяю вас.
Мурзавецкая. Нет, матушка, чужая душа потемки. (Подает ей письмо.) Чего боишься-то, возьми.
Купавина берет письмо.
Кто это писал?
Купавина. Муж мой.
Мурзавецкая. А что писано?
Купавина. То самое, о чем вы говорили!
Мурзавецкая. Ну, так вот, ты и верь мне!
Купавина. Да я никогда и не сомневалась. (Открывает сумку, кладет туда письмо и вынимает деньги.) Вот извольте!
Мурзавецкая. Что это ты мне даешь?
Купавина. Деньги.
Мурзавецкая. Да я и браться-то за них не люблю; как-то гадко мне в руках-то держать эту мерзость.
Купавина. Сочтите по крайней мере.
Мурзавецкая. Вот, нужно очень! Не мне эти деньги, нечего мне об них и руки марать! Коли не хватит, так не меня ты обманула, а сирот; лишние найдутся, так лишний человек за твоего мужа помолится. Ты еще, пожалуй, расписку попросишь, — так не дам, матушка; не бойся, других не потребую.
Купавина. Куда ж мне их деть?
Мурзавецкая. А положи на столик, в книгу.
Купавина (положив в книгу деньги). Тетя, не пора ли нам?
Анфуса. Да я… что ж я… я вот…
Купавина (Мурзавецкой). У вашего племянника есть какая-то претензия на моего мужа, я слышала?
Мурзавецкая. А ты беспокоишься? Напрасно. Тебе какое дело, что твой муж его ограбил? Нищий, так нищий, ну, и проси милостыню да с горя по кабакам шляйся! Вот как живи, так богата будешь. Аль ты не такая? Ну, хорошо, я сама к тебе заеду, потолкуем об этом; скоро, скоро заеду.
Купавина. Так до свидания, Меропа Давыдовна.
Мурзавецкая. Прощайте, дорогие гостьи! (Смотрит на Купавину.) Добрая у тебя душа, Евлампеюшка! Дай тебе Бог счастья (шепотом), мужа хорошего! Ведь вот я как тебя люблю, словно ты мне дочь. (Анфусе.) Ишь ты, кутаешься, точно в Киев.
Купавина (в дверях). Прощайте!
