24 Всё жарче бой; главы валятся Под взмахом княжеской руки; Спасая дни свои, теснятся, Бегут в расстройстве казаки! Как злые духи, горцы мчатся С победным воем им вослед, И никому пощады нет! Но что ж? победа изменила! Раздался вдруг нежданый гром, Всё в дыме скрылося густом; И пред глазами Измаила На землю с бешеных коней Кровавой грудою костей Свалился ряд его друзей. Как град посыпалась картеча; Пальбу услышав издалеча, Направя синие штыки, Спешат ширванские полки. Навстречу гибельному строю Один, с отчаянной душою, Хотел пуститься Измаил; Но за повод коня схватил Черкес, и в горы за собою, Как ни противился седок, Коня могучего увлек. И ни малейшего движенья Среди всеобщего смятенья Не упустил младой Селим; Он бегство князя примечает! Удар судьбы благословляет, И быстро следует за ним. Не стыд, — но горькая досада Героя медленно грызет: Жизнь побежденным не награда! Он на друзей не кинул взгляда, И, мнится, их не узнает. 25 Чем реже нас балует счастье, Тем слаще предаваться нам Предположеньям и мечтам. Родится ль тайное пристрастье К другому миру, хоть и там Судьбы приметно самовластье, Мы всё свободнее дарим Ему надежды и желанья; И украшаем, какхотим, Свои воздушные созданья! Когда забота и печаль Покой душевный возмущают, Мы забываем свет, и вдаль Душа и мысли улетают, И ловят сны, в которых нет Следов и теней прежних лет. Но ум, сомненьем охлажденный И спорить с роком приученный, Не усладить, не позабыть Свои страдания желает; И если иногда мечтает, То он мечтает победить! И, зная собственную силу, Пока не сбросит прах в могилу. Он не оставит гордых дум… Такой непобедимый ум Природой дан был Измаилу! 26 Он ранен, кровь его течет; А он не чувствует, не слышит; В опасный путь его несет Ретивый конь, храпит и пышет! Один Селим не отстает. За гриву ухватясь руками, Едва сидит он на седле; Боязни бледность на челе; Он очи полные слезами Порой кидает на того, Кто всё на свете для него, Кому надежду жизни милой Готов он в жертву принести, И чье последнее «прости» Его бы с жизнью разлучило! Будь перед миром он злодей, Что для любви слова людей? Что ей небес определенье? Нет! охладить любовь гоненье Еще ни разу не могло; Она сама свое добро и зло! 27 Умолк докучный крик погони; Дымясь и в пене скачут кони Между провалом и горой, Кремнистой, тесною тропой; Они дорогу знают сами И презирают седока, И бесполезная рука Уж не владеет поводами. Направо темные кусты Висят, за шапки задевая, И с неприступной высоты На новых путников взирая; Чернеет серна молодая; Налево — пропасть; по краям Ряд красных камней, здесь и там Всегда обрушиться готовый. Никем неведомый поток Внизу, свиреп и одинок, Как тигр Америки суровой, Бежит гремучею волной; То блещет бахромой перловой, То изумрудною каймой; Как две семьи — враждебный гений, Два гребня разделяет он. Вдали на синий небосклон Нагих, бесплодных гор ступени Ведут желание и взгляд Сквозь облака, которых тени По ним мелькают и спешат; Сменяя в зависти друг друга, Они бегут вперед, назад, И мнится, что под солнцем юга В них страсти южные кипят! 28 Уж полдень. Измаил слабеет; Пылает солнце высоко, Но есть надежда! дым синеет, Родной аул недалеко… Там, где, кустарником покрыты, Встают красивые граниты Каким-то пасмурным венцом, Есть поворот и путь, прорытый Арбы скрипучим колесом. Оттуда кровы земляные, Мечеть, белеющий забор, Аргуны воды голубые, Как под ногами, встретит взор! Достигнут поворот желанный; Вот и венец горы туманной; Вот слышен речки рев глухой; И белый конь сильней рванулся… Но вдруг переднею ногой Он оступился, спотыкнулся, И на скаку, между камней, Упал всей тягостью своей. 29 И всадник, кровью истекая, Лежал без чувства на земле; В устах недвижность гробовая, И бледностьмуки на челе; Казалось, час его кончины Ждал знак условный в небесах, Чтобы слететь, и в миг единый Из человека сделать — прах! Ужель степная лишь могила Ничтожный в мире будет след Того, чье сердце столько лет Мысль о ничтожестве томила? Нет! нет! ведь здесь еще Селим… Склонясь в отчаяньи над ним, Как в бурю ива молодая Над падшим гнется алтарем, Снимал он панцырь и шелом; Но сердце к сердцу прижимая, Не слышит жизни ни в одном! И если б страшное мгновенье Все мысли не убило в нем, Судиться стал бы он с творцом И проклинал бы провиденье!.. |
