* * * «Бегут года, умчалась младость — Остыли чувства, сердца радость Прошла. Молчит в груди моей Порыв болезненных страстей. Одни холодные остатки: Несчастной жизни отпечатки, Любовь к свободе золотой, Мне сохранил мой жребий чудный. Старик преступный, безрассудный, Я всем далек, я всем чужой. Но жар подавленный очнется, Когда за волюшку мою В кругу удалых приведется, Что чашу полную налью Поминки юности забвенной Прославлю я и шум крамол; И нож мой, нож окровавленный Воткну смеясь в дубовый стол!..» Олег* <I> 1 Во мгле языческой дубравы В года забытой старины, Когда-то жертвенник кровавый Дымился божеству войны. Там возносился дуб высокой, Священный древностью глубокой. Как неподвижный царь лесов, Чело до самых облаков Он подымал. На нем висели Кольчуги, сабли и щиты, Вокруг сожженные кусты И черепа убитых тлели… И песня Лады никогда Не приносилася сюда!.. 2 Поставлен веры теплым чувством. Блестел кумир в тени ветвей, И лик, расписанный искусством, Был смыт усилием дождей. Вдали лесистые равнины И неприступные вершины Гранитных скал туман одел, И Волхов за лесом шумел. Склонен невольно к удивленью, Пришелец чуждый, в наши дни Не презирай сих мест: они Знакомы были вдохновенью!.. И скальдов северных не раз Здесь раздавался смелый глас… <II> Утихло озеро. С стремниной Молчат туманные скалы, И вьются дикие орлы, Крича над зеркальной пучиной. Уж челнока с давнишних пор Волна глухая не лелеет, Кольцом вокруг угрюмый бор, Подняв вершины, зеленеет, Скрываясь за хребтами гор. Давно ни пес, ни всадник смелый Страны глухой и опустелой Не посещал. Окрестный зверь Забыл знакомый шум ловитвы. Но кто и для какой молитвы На берегу стоит теперь?.. С какою здесь он мыслью странной? С мечом, в кольчуге, за спиной Колчан и лук. Шишак стальной Блестит насечкой иностранной… Он тихо красный плащ рукой На землю бросил, не спуская Недвижных с озера очей, И кольцы русые кудрей Бегут, на плечи ниспадая. В герое повести моей Следы являлись кратких дней, Но не приметно впечатлений: Ни удовольствий, ни волнений, Ни упоительных страстей. И став у пенистого брега, Он к духу озера воззвал: «Стрибог! я вновь к тебе предстал. Не мог ты позабыть Олега. Он приносил к тебе врагов, Сверша опасные набеги. Он в честь тебе их пролил кровь. И тот опять средь сих лесов, Пред кем дрожали печенеги. Как в день разлуки роковой Явись опять передо мной!» И шумно взволновались воды, Растут свинцовые валы, Как в час суровой непогоды Покрылись пеною скалы. Восстал в средине столб туманный… Тихонько вид меняя странный, Ясней, ясней, ясней… и вот Стрибог по озеру идет. Глаза открытые сияли, Подъялась влажная рука, И мокрые власы бежали По голым персям старика. <III> Ах, было время, время боев На милой нашей стороне. Где ж те года? прошли оне С мгновенной славою героев. Но тени сильных я видал И громкий голос их слыхал: В часы суровой непогоды, Когда бушуя плещут воды, И вихрь, клубя седую пыль, Волнует по полям ковыль, Они на темносизых тучах Разнообразною толпой Летят. Щиты в руках могучих, Их тешит бурь знакомый вой. Сплетаясь цепию воздушной, Они вступают в грозный бой. Я зрел их смутною душой, Я им внимал неравнодушно. На мне была тоски печать, Бездействием терзалась совесть, И я решился начертать Времен былых простую повесть. Жил-был когда-то князь Олег, Владетель русского народа, Варяг, боец (тогда свобода Не начинала свой побег). Его рушительный набег Почти от Пскова до Онеги Поля и веси покорил… Он всем соседям страшен был: Пред ним дрожали печенеги, С ним от Каспийских берегов Казары дружества искали, Его дружины побеждали Свирепых жителей дубров; И он искал на греков мести, Презреньем гордых раздражен… Царь Византии был смущен Молвой ужасной этой вести… Но что замедлил князьОлег Свой разрушительный набег? .. Два брата*
«Ах, брат! ах, брат! стыдись, мой брат! Обеты теплые с мольбами Забыл ли? год тому назад Мы были нежными друзьями… Ты помнишь, помнишь, верно, бой, Когда рубились мы с тобой Против врагов родного края Или, заботы удаляя, С новорожденною зарей Встречали вместе праздник Лады. И что ж? волнение досады, Неугомонная вражда Нас разделили навсегда!..» «Не называй меня как прежде В благополучные года. В те дни, как верил я надежде, Любви и дружбе… Я знавал Волненья сердца дорогие, И очи, очи голубые… Я сердцем девы обладал: Ты у меня его украл!.. Ты завладел моей прекрасной, Ее любовью и красой, Ты обманул меня… ужасно! И посмеялся надо мной». Умолкли. Но еще стоят В душе терзаемы враждою. На каждом светлые блестят Мечи с насечкой золотою, На каждом панцырь и шелом, Орлиным осенен крылом. Всё пусто вкруг в дали туманной. Пред ними жертвенник. На нем Кумир белеет деревянный. И только плющ виясь младой Лелеет жертвенник простой. Они колена преклонили, Взаимной злобой поклялись. Вот на коней своих вскочили И врозь стрелою понеслись. Давноль? давно ли друг без друга Их край родимый не видал? Давно ль, когда один страдал В изнеможении недуга, Другой прикованный стоял Нежнейшей дружбой к изголовью? Вдруг, горьким мщением дыша, Кипят! надменная душа Чем раздражилася? — любовью! Аскар, добычу бранных сил, Финляндку юную любил. Она лила в неволе слезы, И помнила средь грустных дней Скалы Финляндии своей. Скалы Финляндии пустой, Озер стеклянные заливы И бор печальный и глухой, Как милы вы, как вы счастливы Своею дикой красотой… Дымятся низкие долины, Где кучи хижин небольших С дворами грязными. Вкруг их Растут кудрявые рябины, На высотах чернеют пни Иль стебли обгорелых сосен. В стране той кратки дни весны И продолжительная осень… |
