— Это что такое? — Андреас с любопытством разглядывал рисунок.
— Брат Винчеус принес… — вздохнул брат Титус. — Сказал, что любой тупоумный осел враз поймет своими куриными мозгами, в чем тут дело и для чего это нужно. Пальцем потыкал, а заодно и орал без остановки, поясняя, что нужно делать, и как… Еще сказал, что у любого барана в загоне сообразительности куда больше, чем у нас всех, тех олухов, кому поручили высокое доверие изладить эту непонятную штуку. Вот мы с братьями и думаем, совсем нас Боги мозгов лишили, или их слишком много отвалили брату Винчеусу?
— Сложный выбор… — невольно улыбнулся Андреас.
— А вот я считаю, что брат Винчеус у нас уж шибко умный, прости меня, Господи, за такое предположение…
Андреас не успел ответить, потому как над его ухом раздался даже не сердитый голос, а самый настоящий вопль:
— Чего зеваем? — конечно, такой раздраженный голос может принадлежать только брату Винчеусу, который, кажется, не знал, на ком еще можно сорвать свое плохое настроение. — Чешете языками, а между тем работа стоит на месте!
Не прошло и нескольких минут, как Андреас вместе с несколькими братьями отправился по монастырю на поиски всевозможных веревок и канатов, причем велено было собирать все, какие только можно отыскать. Монахи вместе с братом-управителем честно ползали несколько часов по всем закоулкам и кладовкам монастыря, и отыскали, как всем показалось, целую гору самых разных веревок. К сожалению, этого оказалось недостаточно, что вызвало новый гнев брата Винчеуса, и монахов вновь отправили на поиски…
Н-да, у этого человека сил и энергии было достаточно, чтоб держать в движении чуть ли не всю обитель! А еще от него почти каждый из братьев узнал, кем он является на самом деле, причем в выражениях брат Винчеус не стеснялся, а познания в зоологии у него были просто необъятные. Неизвестно, что по этому поводу думали остальные, но вот Андреас стал с сочувствием относиться к тем членам ученого совета, кто в свое время был вынужден общаться с братом Винчеусом. А уж что касается председателя того уважаемого совета, кому излишне шумный брат под горячую руку разбил голову стулом, то этому почтенному человеку молодой послушник готов был послать свои самые искренние соболезнования.
Позже, когда брат Винчеус распекал Андреаса за неумение правильно вязать стропы, молодому послушнику показалось, что от этого вечно недовольного человека явственно попахивает спиртным. Хм, сомнительно, чтоб отец Маркус разрешил ему вновь приложиться к вину…
Ответ на этот вопрос нашелся лишь к вечеру, когда отец-управитель стал вслух ругаться, припоминая при том нечистого: оказывается, настоятель, скрепя сердце, все же разрешил брату Винчеусу взять один кувшин вина для поднятия настроения и лучшей работоспособности — тот сумел убедить отца Маркуса, что с парой стаканов вина дело пойдет куда быстрей! Увы, как это ни печально, но недоделанный гений умудрился втихую спереть аж четыре кувшина, причем вино в тех кувшинах было едва ли не самым дорогим во всем винном погребе! Интересно, как он умудрился провернуть это дело таким способом, что никто и ничего не заметил? Теперь оставалось только молиться, чтоб брат Винчеус вновь не набрался до невменяемого состояния.
К вечеру, по словам все того же брата Винчеуса, шар уже был готов к полету и в него можно было бы качать нагретый воздух, да только не имело никакого смысла лететь в сгущающейся темноте: во-первых, ничего не рассмотреть ни внизу, ни вокруг себя, а во-вторых, это просто опасно. Решено было отложить запуск на утро, тем более что, по словам профессора Турьена, нуждались в доработке кое-какие мелочи.
За весь прошедший день Андреас несколько раз видел дорогого дядюшку, но подходить к нему не стал, хотя молодому послушнику очень хотелось продолжить разговор о Нарле. И все же ближе к вечеру Андреас понял: не стоит понапрасну себя обманывать. Дело в том, что весь этот день племянник избегал встречи с дядей именно потому, что опасался услышать нечто такое, что может бросить тень на светлый облик Нарлы, который Андреас так долго и тщательно лелеял в своих воспоминаниях. Так может, стоит постараться преступить за ту черту, которую он сам поставил в свое памяти, и за которой его может ожидать нечто весьма неприятное?
Впрочем, после вечерней молитвы, дядя Эдвард и сам подошел к племяннику.
— Адриан, есть короткий разговор.
— Да, конечно… — Андреас сделал усилие, и произнес, глядя прямо в глаза родственнику. — Дядя, я должен попросить у вас прощения — при нашем вчерашнем разговоре я был крайне несдержан, а поговорить нам, и верно, надо. Ты можешь думать обо мне и моем поведении все, что тебе заблагорассудится, но…
— Проехали! — поднял дядюшка руку, останавливая сбивчивую речь племянника. — По большому счету тут нет твоей вины. Видишь ли, ранее мне уже пояснили знающие люди, что от того колдовства, что было наведено на тебя, можно легко сойти с ума или же покончить с собой. Так что, считай, ты еще легко отделался, да и мы тебя не потеряли, так что всей семье надо благодарить Небеса за то, что они вовремя привели тебя под сень церковных стен… Ладно, эту тему обсудим потом, когда время появится. Значит, так: завтра может случиться так, что мне может понадобиться твоя помощь.
— Конечно. Что от меня требуется?
— Боюсь, моя просьба тебе не понравится.
— Понравится — не понравится… Дядя, я тебя с детства знаю, и если ты что-то просишь, то это тебе действительно нужно, и ты уже рассчитываешь на то, что твоя просьба будет исполнена. Так что говори прямо, что я должен делать.
— Верно… — ухмыльнулся дядюшка. — От тебя кое-что требуется. Дело вот в чем: если нашим ученым всезнайкам удастся запустить в небо воздушный шар, то, естественно, кому-то придется на нем лететь. Проще говоря, я намерен обследовать Запретные земли с воздуха, и твоя помощь может оказаться незаменимой. Задача такая: когда я скомандую — заберешься в ту корзину, которая будет находиться под шаром. Кроме нас с тобой, там будет еще несколько человек, и уже в полете нужно будет попытаться рассмотреть то, что находится на земле. Дело, конечно, опасное, и я бы не стал просить тебя так рисковать своей жизнью, если бы у меня не было предчувствия — ты можешь пригодиться. И потом, в трудную минуту всегда хочется иметь рядом близкого человека…
— Я согласен! — оборвал Андреас дядю.
— А я и не сомневался в тебе, племянничек! — хмыкнул дядюшка. — Конечно, мозги у тебя сейчас все еще несколько наперекосяк, но в целом ты парень неплохой, хотя и с придурью. Не страшно, я сам был таким по молодости лет. Увы, с возрастом это прекрасное состояние проходит безвозвратно…
— Кто еще с нами полетит?
— Как мне сказали, корзина рассчитана на шесть человек. Вот и считай: трое наших умников, мы с тобой и еще Ланьеж. Мало того, что я ему полностью доверяю, так он еще и воин прекрасный — таких еще поискать надо… А в чем дело?
— Просто я подумал, что неплохо бы взять одного из тех монахов, что уже не раз ходили в Запретные земли. В монастыре таких немало.
— Сам уже подумывал об этом, и с удовольствием бы заменил одного из наших скандальных профессоров на толкового парня, знающего местные особенности. Только вот ни один из наших шибко умных знакомых не желает уступать свое место кому-либо другому, а мне остается только надеяться на то, что эти вершители прогресса на высоте не передерутся между собой, или не выкинут своего оппонента за борт в пылу очередной полемики.
— Дядя Эдвард, а как мы вернемся обратно?
— Как мне пояснил профессор Турьен (а особенно по этому поводу разорялся брат Винчеус), здесь, внутри Запретных земель, циркуляция воздуха идет по замкнутому циклу. Для примера наши достопочтенные профессора сунули мне под нос стакан и пояснили, что если горы вокруг Запретных земель считать краями этого стакана, то воздушные потоки внутри этого богопротивного места ходят как бы по кругу. Дескать, за сотни лет наблюдений учеными собратьями в монастыре Святого Кармиана (а таких, с позволения сказать, непонятых талантов тут побывало ой как немало!) выстроены целые схемы воздушных течений, циркуляции токов воздуха и еще чего-то такого, о чем я с первого раза и не вспомню! Как мне сказали, в монастырской библиотеке за долгие годы собраны кучи сведений не для простых умов (а судя по тому, какими эпитетами и непонятными словами засыпали меня наши слишком умные профессора — так оно и есть!), и именно на эти данные и опирались господа ученые, когда рассчитывали маршрут нашего полета. Проще говоря, если наши умники не ошибаются, то мы на воздушном шаре опишем круг по самому краю этих земель и вернемся к исходной точке, то бишь к монастырю, там бросим якорь, и благополучно спустимся на землю. По словам наших ученых всезнаек, все просто до невозможности.
