Литмир - Электронная Библиотека

Но тут никакой паники не было, все спокойно. И я знаю, как объяснить свое состояние. Взрывы, перестрелка — я был под таким впечатлением, что все, что происходило после этого, показалось мне очень спокойным. Больше ничто не могло меня так потрясти. Мы несем деньги в машину, я слышу разговор Маркуса с инкассаторами:

— Снимайте одежду! Все: трусы, носки… все! Ну вот! Вы что, по-французски не понимаете? Я что, страной ошибся? О’кей! На колени, руки за головы! Быстро! Мехди, присмотри за ними!

Мехди держит их на прицеле, Маркус подходит к нам. Потом смотрит на фургон, вернее на то, что от него осталось.

— Вы положили наше состояние на второе дно, как и договаривались, а, ребята?

— Да, Маркус. Добыча тепленькая, можем сматываться.

— Подожди, успокойся, тут еще работка осталась. Пока приготовьте бочонок. Мы сейчас приведем к вам гостей. Давай, Карнал, доставай бочонок, сейчас будем поджигать… Как в инструкции номер девять. Но не прямо сейчас. Я скажу когда.

Дав нам указания, Маркус кинул Вато мешок с формой инкассаторов и собрался было идти, как вдруг Вато сказал:

— Дай ему зажигалку. На всякий пожарный. Лучше мы с ним вместе подожжем, если услышим сирены.

— Ты о чем? Какие сирены? Ты что, в штаны наделал вместо Карнала?

— Ты нас затрахал! Не знаю, что ты задумал, но с нас хватит!

— Слушай, Вато, либо ты сейчас заткнешься, либо я пущу тебе пулю в лоб. Продолжаем операцию. Карнал, подбери свои яйца, маску и нож — и вперед, пока я не передумал.

Вато больше ничего не говорит. Он смотрит на меня, как на противника на ринге: дышит, раздувая ноздри, потом переводит взгляд на удаляющегося Маркуса.

— Во-первых, я не понимаю, что ты затеял, во-вторых, я не знаю, за кого ты себя принимаешь…

Марко на ходу бросает ему:

— Я принимаю себя за того, кто пустит тебе пулю в лоб, если ты будешь продолжать трахать мне мозги!

После этого душевного дружеского разговора я смотрю на Вато и вижу, как его глаза наполняются гневом. В течение всей операции он был спокоен, а теперь дал волю чувствам. Я должен успокоить его, потому что Вато Локо уже не раз доказывал нам, что может быть чертовски непредсказуем… Лучше заняться этим сразу, а то как бы чего не вышло.

Он ненавидит несправедливость, потому что сам стал жертвой самой большой в мире несправедливости: его бросили. Но он еще и спортсмен высокого разряда со всякими там девизами типа «Сохраняй спокойствие, чтобы сохранить энергию». Хотя все это не помешает ему вставить свое слово, если он с тобой не согласен, и, можешь быть уверен, он сохранит свои спокойствие и энергию, чтобы устроить твоей заднице встречу с асфальтом… Он теряет самоконтроль, я это чувствую, и мне бы не хотелось еще раз увидеть его таким, поэтому я вступаюсь:

— Не бери в голову. Перестань. Все будет хорошо.

Я не нахожу других слов, но понимаю, что эти звучат неубедительно, особенно учитывая то, что я сам того же мнения, что и он. Но по крайней мере, я попытался его успокоить. Он отвечает мне с растерянным видом, как ребенок, утонувший в своих собственных эмоциях:

— Я знаю, но тут другое… У меня такое предчувствие, что Марко что-то задумал. Он мне угрожает, этот недоумок!

У него на лбу надуваются вены. Где он, тот парень, которым я так восхищался? Надувшись от гнева, он все еще переживает глубоко внутри малейший нагоняй, сделанный в его адрес, он готов взорваться… И тогда — да здравствует разруха!

— Мне кажется, Вато, теперь нам нужно быть готовыми ко всему. Я все еще доверяю и тебе, и Мехди, даже если он и восхищается этим попугаем! Я знаю вас. Я вас уважаю. Но с этим идиотом все кончено! За все эти годы я никогда его таким не видел. Только сейчас он раскрылся во всей красе. Ну и плевать на то, что он шеф. Плевать на то, что он якобы всем заправляет и это он придумал план. Если в тот или иной момент придется принять трудное решение, я тормозить не стану.

Черт! От запаха денег у меня закружилась голова. Я не ради денег обо всем этом заговорил, но мой мозг сообразил, что в случае, если «Маркус out», бабки достанутся только нам троим. Страх, сомнение и волнение словно испарились. Их сменила сумасшедшая эйфория: мечты о богатстве, удовольствии и шике, о резкой смене образа жизни. Черт! Я не могу это остановить. Самые красивые слова в мире не могут перебить эти мечты. У меня под рукой целый рай, как тут удержаться?!

Ладно. До этого пока дело не дошло, да и с этим хлюпиком пока ничего не ясно… Впрочем, по мне, так лучше бы пахло кускусом или коброй: мне было бы легче, мне бы казалось, что я у Мехди, на кухне у его мамаши… Его мамаша! Она такая же, как он! При всех своих пороках она передала сыну по наследству одно достоинство — человечность. Нужно получать удовольствие от того, что приносишь удовольствие. Получать удовольствие от того, что у тебя в кормушке… Я начинаю искать рифму: кормушка-заварушка-погремушка… Четыре с половиной миллиона евро, черт!

Я начинаю понимать, что происходит в головах у некоторых политиков, которые борются за власть. Это вдруг охватывает тебя, а потом отпускает… Потом снова охватывает и снова отпускает. Но в конце концов приходится сделать выбор, и он оказывается далеко не человечным. Эти мерзавцы как и все мы. Просто люди, такие же слабые и беззащитные, как мы с вами. Им кажется, что они могут переехать в другую страну и стать теми, о ком никто никогда не забывает. Но, как и я со своими ценностями, они обрушиваются, подобно карточному домику, не устоявшему под градом из бабла.

НУ И ФИГ С НИМ!! Пусть эти ценности рушатся. Ну да… Это старо как мир. Это все начинается еще с игрушек в детском саду. Когда они у тебя есть, ты берешь их с собой. Ты их прячешь в рюкзак между тетрадями. А когда их у тебя нет, ты воруешь их у тех, у кого они есть. И так же прячешь в рюкзак между тетрадями. А потом дома засовываешь их под кровать или в шкаф.

Я думаю обо всем этом и понимаю, что на тот свет мы с собой ничего взять не сможем. К черту! Можешь мне прочитать хоть какую проповедь, но если я буду слушать ангела на правом плече, то все пропало. Человек по своей природе — гнусное создание? Его доля — запустить трезубцем в церковный хор и продать землю, которая из голубой превратилась в серую черту с раздвоенным хвостом? Не мне отвечать на все эти вопросы. В данный момент я просто послушно делаю свою работу.

Вдалеке я вижу Мехди: он убирает ежи, собирает обломки обшивки и скидывает их в фургон, на котором теперь больше дырок, чем брони. Инструкция номер семь: «Не оставить на дороге ни малейшего следа нападения». Каждый делает свое дело: Маркус все так же стоит с Калашниковым рядом с «гостями», продолжая их отчитывать. Никаких манер у этого джентльмена. Разве так с людьми обращаются?

— Ну что, девчушки? Все хорошо? Попкам не холодно? А коленкам? Извините, я совсем забыл постелить вам коврик. В следующий раз я скажу парням, чтоб постелили.

Ну ты даешь! На улице и двух градусов нет. Они уже от одного шока оледенели. Руки за спинами.

Им сказали не двигаться, но невозможно запретить им дрожать. «Хорошо хоть снег не идет», — говорит за плечом мой ангел. Он напоминает мне, что мы все родились с совестью в душе. Но моя в данный момент спит.

— Я даже не спрашиваю, не холодно ли яйцам, потому что знаю, что их у вас нет! На вашем месте я бы давно свалил в Бразилию, и стал бы там миллионером, и тратил бы все это направо и налево. Встать! Пойдете с нами!

— Нет, пожа…

БАМ!

Выстрел в бровь! Инструкция номер восемь: «Обращаться с источником информации как можно грубее, чтобы не оставить ни малейшего подозрения». «Источник информации» — теперь я понимаю, о чем шла речь. Никто, кроме Маркуса, не понял, о чем шла речь, пока не увидел его кровь. Он ранил голого человека, стоявшего на коленях.

Конечно, у него есть право на свою долю. Особый конвой с минимальным эскортом — особая метода настоящих воров! В самом деле. Как подпольные государственные счета, изобретательный план Марко, черт возьми! Минимальная безопасность, чтобы снять подозрение с таких мелких воришек из пригорода, как мы…

7
{"b":"179592","o":1}