У. Эксл Роуз бросает бомбу
Следующие несколько месяцев Guns N' Roses восстанавливали силы после истощения и различных степеней наркозависимости посреди жаркой лос-анджелесской осени 1988 года, которую сделали невыносимой дымные пожары на сухих холмах над Голливудом. Пламя раздул загадочный сезонный ветер Санта-Аны, который дул с востока и нагонял едкий дым на город. В Южной Калифорнии ветра долго считали вестниками неудач. Грядущие события конца 1988-го, как и начала 1989-го, подтвердят эти предсказания.
Слэш переехал в съемную квартиру. Как спикер Guns, он много времени проводил раздавая интервью журналистам, любопытным до жизни самой опасной группы в мире. «Мне нравилось, что нас любят подростки и мы все еще вроде как андеграунд, — говорил он репортеру Марку Роуланду. — Теперь мы похожи на цирк уродов для нормальных людей, чтобы они могли сказать: „Посмотри, как низко они пали! Разве это не мило?"… Но мы ведь тоже люди со своими чувствами, понимаете? Вот почему я, например, так много пью, а Эксл слетает со сраных катушек и постоянно находится в жуткой депрессии? Потому что у нас есть своя жизнь, и порой из-за этого трудно… Мы не такие уж мачо. Дафф женат. Эксл очень любит свою девушку. Но никто [в прессе] не хочет об этом слышать, потому что такое поведение не подходит „Guns N' Roses"».
Дафф вернулся к жене; они постоянно дрались. Стивен нашел себе отдельное жилище, но потом настолько обезумел от скуки, что попросил Алана Нивена взять его в качестве роуди с Great White, просто чтобы вернуться в тур — туда, где есть организованность и дисциплина. С другой стороны, «Стиви» только наполовину находился в реальности, один на один с телефоном, номер которого знали наизусть все дилеры.
Иззи жил со своей девушкой, которую группа едва знала. Как-то раз он появился на фотосессии для обложки журнала «Musician». Он пришел на своих ногах и вовремя. Недавно взорвался вместе с командой космический шаттл «Челленджер», и Иззи считал, что шансы собрать всех участников GN'R в одной комнате примерно равны шансам следующего шаттла. Дафф, Слэш и Стивен периодически звонили, чтобы узнать, явился ли Эксл. Прошло два часа. Иззи и его девушка болтали с Марком Роуландом. На вопрос, что он делал в туре, Иззи ответил, что частенько гулял по улицам чужих городов в одиночестве. «Он одиночка, — подтвердила девушка. — Он хочет купить дом в пустыне, подальше от людей».
«Сейчас я больше наслаждаюсь жизнью, — признал Иззи, когда его спросили об успехе Guns. — Я перестал все время злиться. Когда тебе нечего есть, когда наступают проблемы с наркотиками, а рядом с домом блюют алкоголики, это слегка раздражает. Теперь я могу чувствовать себя нормальным человеком. Я живу здесь десять лет, и у меня никогда не было кровати. Я только недавно купил диван, а до этого спал на полу».
Иззи упомянул, что на одном из последних концертов появился его отец. Он видел отца впервые за восемь лет. «Он подошел ко мне за сценой, не предупредив, как снег на голову. Мне понадобилась секунда или две, чтобы узнать его. Это было неожиданно, но… — Иззи решил, что хватит об этом: — Короче, я не хочу углубляться в эту тему. В смысле, за десять лет я лишь дважды бывал в Индиане. В отличие от Эксла, я не поддерживаю связь с родными. Я там уже никого и не знаю». Потом Иззи все же признал, что испытвает к этому месту теплые чувства: «Что ж, оглядываясь назад, я действительно вижу какую-то стабильность в детстве, проведенном посреди чертова кукурузного поля. „Единение с землей", — он засмеялся, — никаких проблем. Простая жизнь».
На вопрос, что думает об этом Эксл, Иззи ответил: «Ну, о его детстве и мировоззрении можно много говорить. — Иззи на секунду задумался о своем старом друге. — Он очень бескомпромиссный. Он всегда первый говорит: „К черту это"».
Прождав три часа, Иззи собрался уходить. «Я знаю этого парня [Эксла], — сказал он фотографу. — Если сейчас я не уйду и дождусь его, в следующий раз мне придется ждать его пятьчасов». Эксл так и не появился. Он пропустил и еще одну съемку через неделю. Не пришел на интервью. Журналисты опустили руки. «Ничего личного, — утешали они себя. — Просто он такой человек».
Но при необходимости Эксл мог быть деловым. Тогда он жил в отеле или с Эрин, но искал квартиру в безопасном здании. Он сходил на очередную промовечеринку группы и пообщался со Слэшем, что теперь было редкостью. Он записал бэк-вокал для новой пластинки ударника Eagles Дона Хенли. Он ездил присмотреть машину — чем быстрее, тем лучше. Он побывал в студии с Майком Клинком, намечая вокальные дорожки для грядущего и уже противоречивого альбома Guns. Он все время сидел на телефоне, воюя с лейблом, с менеджментом, с юристами и особенно со своей группой, чтобы «One in a Million» вошла в альбом — без цензуры.
Геффен хотел, чтобы новая запись Guns вышла до конца года, пока «Appetite» еще находился в горячей десятке и не стихла молва о крупном туре с Aerosmith. (Примерно в этот же период Алан Нивен ударил Тима Коллинза в ресторане в Беверли-Хиллз, поскольку считал, что Коллинз пытался украсть у него группу и оскорбил его лично, подарив Guns дорогие чемоданы.) Между тем, лейбл беспокоила перспектива, что часть материала на будущем альбоме может вызвать негативную реакцию, которая не стоит проблем с выпуском пластинки. Юридический отдел фирмы уже советовал Геф-фену не выпускать альбом в таком виде, как требовал Эксл Роуз. Даже участники группы серьезно сомневались в том, что предлагал Эксл.
Запись имела рабочее название «The Sex, The Drugs, The Violence, The Shoking Truth» [24]. На первой стороне присутствовали четыре песни с мини-альбома «UZI Suicide» («Reckless Life», «Nice Boys», «Move to the City», «Mama Kin») и четыре трека, записанных во время «акустической» сессии ранее в этом году. Первой была «Patience», которую сочинил Иззи и мотив к которой насвистел Эксл, — нежная песня, обращенная к печальной женщине, включающая соло на резонаторной гитаре. В коде, которую прицепили позже, чтобы расшевелить скучную балладу, вокал Эксла нарастает с низкого металлического до почти детского крика. «Used to Love Her», песня об убийстве надоедливой подружки, напоминала веселую подделку под Eagles (написанную Иззи и Слэшем). «You're Crazy» превратилась из металлического жужжания на «Appetite» в южный рок и блюзовый ар-эн-би-джем с прекрасными гитарами.
Но «One in a Million» отличалась от прочего материала. Она начиналась, как «Jumpin' Jack Flash» Stones, — рок-ритм, мрачные аккорды и фолковое бренчание. Затем Эксл бросал первую бомбу — на грязной автобусной остановке в центре города: «Полицейские и ниггеры, убирайтесь с моего пути». Он не хотел покупать никаких цепочек из фальшивого золота. В припеве точка зрения менялась: теперь она напоминала саркастические комментарии старых друзей Эксла из Индианы, которые считали его самовлюбленным маньяком и надеялись еще разок повидаться с ним, пока он не умер.
Следующая бомба появлялась во втором куплете: «иммигранты и педики» приезжали в Америку и распространяли «какую-то сраную заразу». Падающая рок-звезда в припеве была пресыщена тем, что могли предложить 1980-е. Слэш играл соло на акустической гитаре, и затем Эксл предостерегал «радикалов и расистов», которые могли попытаться использовать образы, о которых он поет. Он называл себя обычным белым парнем из маленького городка, который дает выход своей злости. После этого «индианский» припев вновь напоминал ему, что он забрался слишком высоко, и заключал: «Возможно, когда-нибудь мы еще увидим тебя, прежде чем придется тебя оплакивать». В конце песни на одной нервной фортепианной ноте повторяется строчка «слишком высоко, слишком высоко», постепенно затихая.
Неистовая энергия и отчетливые фобии «One in a Million» беспокоили всех, включая Эксла, который, тем не менее собирался защищать песню до гробовой доски. Обычно такие треки появлялись на независимых записях наци-скинхедов или сербских дэс-метал-групп. Никто не видел смысла в том, чтобы самая известная группа Америки пропагандировала откровенный расизм, гомофобию и ксенофобию, а потом отрицала свои взгляды. Дэвид Геффен был геем. В Слэше текла черная кровь, а его отец был иммигрантом. (Он признавался английскому репортеру, что ему было стыдно, когда песню услышала его мать.) Один из братьев Даффа был женат на чернокожей женщине. (Дафф с тоской говорил, что у него есть черные члены семьи, которым не понравится новая песня.) Но Эксл стоял на своем, и даже ставил на карту свою карьеру. «One in a Million» будет закрывать альбом «GN'R Lies», без цензуры, — или никакого альбома вообще не будет.
