Заведение Каллахана, можно сказать, являлось лицом главной улицы Трипл-Пайнс. Высоту здания можно было определить только благодаря неоновой вывеске «Бар», которая озаряла голубым светом большинство окон, стекла в которых не протирались с 1972 года. В пятнадцати милях на север, технически за чертой города, находилась придорожная гостиница, но те жалкие развлечения, которые она могла предложить своим клиентам, не стоили того, чтобы на них тратить время. Саттер, нынешний владелец и ночной бармен, купил заведение, когда его первые владельцы, как видно, неожиданно поумнев, убрались к чертовой бабушке из Трипл-Пайнс. Саттер был весьма колоритной личностью. Дугу он казался похожим на профессионального преступника, который нашел в Трипл-Пайнс идеальное место для того, чтобы отсидеться. Шрам, рассекавший его нижнюю губу, он, очевидно, получил во время поножовщины. Кожа его была похожа на грибы в холодильнике за день до того, как ты решаешь их выбросить. Глубоко посаженные глаза окружали густые тени цвета кровоподтека.
В Трипл-Пайнс никто ни о ком ничего толком не знал.
Первый визит в бар с целью пропустить стаканчик был его первым волевым поступком после ухода из младшей средней школы, которую Трипл-Пайнс делила с тремя другими общинами. Учеников в нее свозили на автобусах из окрестных деревень и ферм. В предыдущем году он без особого труда окончил ускоренные учительские курсы и, получив диплом, устроился замещающим учителем истории и географии, хоть и не питал интереса к политике, если только она не была надежно укрыта в прошлом. Зубрежка была единственным способом заставить равнодушных детей запоминать материал, который они благополучно забывали после первой же контрольной. В школе он стал свидетелем того, как система образования в небольших городах работает на то, чтобы искоренить инициативу, подавить смекалку и подрубить талант. Средняя школа в Трипл-Пайнс как будто сошла со страниц какой-то пьесы начала сороковых годов и не имела права менять хоть что-либо. Дети здесь учились только белые, в основном небогатые, даже стоящие на грани нищеты, ничем не интересующиеся и вялые. Шлемы для футбольной команды всегда считались более насущным вложением школьных фондов, чем новые учебники. Обычная невеселая история. Дуг провел первый семестр, пиная этот труп, надеясь пробудить в нем хоть какие-то признаки жизни. После каникул он не бросил работу только ради зарплаты. А потом, когда на горизонте уже забрезжило лето, в учительской после одного из совещаний объявилась Шейла Морган.
Дуг оторвался от газеты. Местная четырехстраничная газетенка называлась «Пайн-гроув мэссенджер» (по названию соседней общины) и выходила три раза в неделю. Сегодня в Канаде отмечался День Виктории, в разделе «Пополняем словарный запас» было слово «мелиорация».
— Шейла, — приветствовал он ее, впрочем, без особой радости. Она была одной из многочисленных отстающих, с которыми ему приходилось бороться. Черт, многие старшеклассники в Трипл-Пайнс приезжали брать бастионы образования на собственных машинах.
— Не называйте меня так, — сказала Шейла. — Меня зовут Бриттани.
Дуг посмотрел на нее поверх газеты. В учительской они были одни.
— В самом деле?
— Абсолютно, — ответила она. — Я имею право изменить себе имя. Я узнавала. И собираюсь это сделать. Мне все равное что будут говорить.
Он помолчал, осознавая тот факт, что один из его подопечных что-то узналпо своей воле.
Потом еще помолчал. В смятении. Шейла появилась перед ним в блестящей виниловой мини-юбке, обтягивающей, как хирургическая перчатка, в сапогах на высоких каблуках со шнуровкой до колен и в леопардовом топике с похожей на боа бахромой, обрамляющей груди. Между ключицами краснело несколько прыщиков. Кричаще черные волосы дополняли густой макияж. Губы были накрашены с таким усердием, что помада попала даже на зубы. Больше всего она напоминала нью-йоркскую уличную проститутку, как их представляют в глубинке, при том что ей было всего четырнадцать.
«Мара Кордэй, — подумал он. — Она похожа на Мару Кордэй, если бы та была готессой и шлюхой. Чтоб я сдох!»
Хорошенькая хористка превратилась в femme fatale [36]из второсортного кино. Мара Кордэй блеснула в нескольких малобюджетных фильмах в конце пятидесятых: «Тарантул», «Гигантский коготь», «Черный скорпион». Также она была девушкой месяца журнала «Плейбой» и дружила с Клинтом Иствудом. Эта знойная сексуальная кошечка заключила свой первый контракт, когда была еще подростком. Она тоже сменила имя.
Шейла хотела, чтобы на нее смотрели, но Дуг отвел взгляд. По крайней мере, ее появление внесло какое-то разнообразие в скейт-панковский стиль от «Сирс энд Роубак», который преобладал среди молодежи в Трипл-Пайнс, одевавшейся в основном в секонд-хендах. В эту минуту Дуг вдруг осознал, что ему больше всего не нравится в рэпе и хип-хопе: все эти суперкрутые парни и девчонки выглядели так, будто нарядились в одежду какого-то гигантского карапуза. Задница Шейлы оказалась более округлой, чем в прошлый раз, когда он «не смотрел» на нее. Бедра были узкими, но это компенсировалось выпуклостью грудей. «Почему я смотрю?»
— Шейла…
— Бриттани. — Она недовольно надула губки, но потом смягчилась, чтобы задобрить его. — Можно поговорить с вами о той контрольной, которую я пропустила? Я хотела бы написать ее. Нет, списывать я не буду, ничего такого, просто… Написать, понимаете? Как будто в первыйраз.
— Это никому не разрешается, ты знаешь.
Она выпрямилась, скрипнув юбкой о сиденье пластикового школьного стула.
— Нет, я знаю это. Такого, конечно, раньше никогда не случалось, поэтому я и решила сначала вас спросить.
Большую часть проводимого в школе времени Шейла тратила на то, чтобы удержаться на уровне удовлетворительных оценок. В нескольких сражениях она одержала победу, но война уже была проиграна.
— Ну, вы могли бы сделать совсем новую контрольную, а я бы к ней подготовилась, а?
— Нужно было готовиться к первой.
— Я знаю, знаю, — сказала она, ломая руки. — Но… Вы понимаете, дома родители, отвлекает кто-то постоянно, другая фигня… Тогда у меня не было времени подготовиться, а теперь есть. Если мама узнает, что я прогуляла контрольную, она меня убьет.
— А не нужно ли тебе с директором поговорить?
— Нет уж, спасибо. Я решила, что лучше обращусь к вам напрямую. Ну, то есть, я же вам нравлюсь, и все такое. — Она посмотрела на дверь, очевидно, решаясь на роковой шаг, которого Дуг в душе уже страшился. — Ну, то есть, я готова… Ну, только в этот раз. Я готова на все. Правда. Чтобы исправиться. На все.
Она медленно сняла левую ногу с правой, которую затем положила на левую, давая Дугу время убедиться, что в ее ультракороткий и облегающий наряд такой фактор, как нижнее белье, не включен. Движение это было столь заученным, что Дуг догадался, из какого фильма она его скопировала.
В жизни каждого человека случаются минуты, когда он обретает дар заглядывать в будущее, и в эту минуту Дуг отчетливо увидел, как его карьера педагога широким круговым движением спускается во вселенский унитаз. Конец его жизни воплотился в небольшую часть женского тела, которую Шейла назвала «штучкой».
— Можете потрогать, если хотите. Я разрешаю, — произнесла она таким тоном, будто говорила о каком-то необычном ручном зверьке на поводке.
Дуг что-то скомканно пробормотал о том, что ему нужно идти, и бросился в туалет. Сложенная пополам четырехстраничная газета скрывала тот факт, что по священным коридорам школы он шагает с эрекцией. Он сунул лицо под кран и посмотрел на себя в грязное зеркало. «Пора валить отсюда. Пора что-то делать. Сейчас же».
Шейлу к контрольной он не допустил и на летних каникулах отстранился от всех и вся, хотя так и не уехал из Трипл-Пайнс. Позже он узнал, что мама Шейлы пришла в неописуемую ярость и упекла дочь в неотложное отделение больницы при бумажной фабрике, где ее отец работал с тех времен, когда сам был такого же возраста. Местные сплетники поговаривали, что, выйдя из больницы, Шейла сошлась с первым встречным парнем, имеющим собственную машину, и они вместе сбежали из города. Правда, через несколько дней были арестованы. Впоследствии она, воспользовавшись беременностью, заставила этого парня продать машину, чтобы оплатить ей дорогу на поезде до, кажется, Южной Дакоты, где жили какие-то ее родственники. Конец истории.
