— Стоял там в доке один раз, — сказал он. — Но отпуска на берег мне не дали. Ребята, которые ходили, рассказывали потом, что я пропустил. Говорят, тамошние шлюхи такое выделывают! Могут хоть в узел для тебя скрутиться. Ммм! Мужчинам такое нравится. Нравится, когда они выгибаются.
Кэрол заставила себя ничего не говорить. Не двигаться. Даже не дышать.
— И чистые к тому же, — добавил моряк. — Для меня это важно. Кто его знает, может, я когда-нибудь туда еще вернусь. Конечно, когда они меня хорошенько рассмотрят, мне придется сверху платить. — Тут он наконец повернул к ней лицо. — Как думаешь?
Одна половина его лица была бледной, как кость, и раздутой, как будто много-много лет назад опустилась в воду и с тех пор там оставалась. Волосы свисали, как мокрые водоросли, и что-то перламутрово поблескивало во влажной сочащейся темной впадине, которая когда-то была глазницей.
— О боже! — выдохнула Кэрол, обомлев. Моряк вставил самокрутку в наполовину разрушенный рот, зажег ее и вдохнул дым.
— Просишь Бога о спасении? — сказал он. — Это хорошо. Может помочь. — Дым сочился сквозь раскисшую белую плоть, которая едва держалась на костях его наполовину мертвого лица. — А может и не помочь.
Моряк встал с дерева и осклабился.
— Когда-то я гонял свиней в лесах Джорджии, — сказал он, отбросив папиросу. — Ну-ка проверим, быстрее ли ты бегаешь, чем эти мелкие визгуны.
И пошел на нее.
— Оказалось, что я бегаю намного быстрее, — сказала Кэрол. — Но все равно у меня ушло минут десять на то, чтобы оторваться от него.
— Блин, Кэрол, это не смешно, — возмутился Майкл.
— Я и не говорила, что это было смешно.
Майкл повернулся к ней, и она немного склонила голову, глядя на него, так и сверкая красивыми темными глазами от гордости. К этому времени они уже почти обошли озеро вокруг, и ни у него, ни у нее даже не появилось мысли свернуть в сторону северных ворот парка и пойти домой.
— Да уж, жуть, — сказал Майкл. — Призрачный моряк. Неплохо.
— Ага, — согласилась она. — Оказывается, во время второй мировой затонул один корабль, и весь экипаж погиб.
— Затонул в лесу? Ничего себе корабль.
— Это было не в лесу. Я разве не сказала? Все это случилось на берегу.
— Редондо?
— Что это еще за фигня? — искренне удивилась она.
— Это пляж. В Америке. Я слышал о нем. У Патти Смит такая песня есть.
— А, ну да. Нет. Это было не в Америке. Это было в Корнуолле. — Немного подумав, прибавила: — Да, точно в Корнуолле. Из-за каменного бассейна.
— Ты мне ничего не говорила о бассейнах.
— Ничего емуне говорила, — сердито повторила она. — Господи, какой ты зануда!
Майкл рассмеялся, хотя в этот миг ему в голову неожиданно пришла совсем другая мысль. Лунной ночью он гулял по парку с обалденной девушкой, и у него даже не возникло мысли попытаться что-нибудь сделать. Черт, он даже руку ей на талию не положил! Терри с Кирком его на смех поднимут, когда он им расскажет. И впервые он подумал о том, знала ли она об этом. Может быть, это и стояло за ее историями? Для этого она их и рассказывала, как Шахерезада, словом удерживающая любовников на расстоянии? Он чувствовал, что с ним что-то происходит, что в сердце растет непонятная грусть.
— Все в порядке, Кэрол? — спросил он, сам не зная почему.
— Теперь-то да, — ответила она, не слыша в его вопросе еще не до конца осознанного подтекста. — Короче, я убежала. Спаслась. Но ты же портишь всю историю, придурок. Сначала я должна рассказать, что происходило.
Луна наполнила парк серовато-серебристым светом. «Интересно, сколько времени?» — подумал он, а вслух сказал:
— Каменный бассейн.
— Вот-вот, — кивнула она, довольная тем, что он обратил на это внимание.
Поначалу она его не замечала. Просто шла вдоль пустынного берега, пока линия песка не уперлась в каменный завал, отходящий от нависшего над берегом ущелья. И только забравшись на огромный, покрытый склизкими водорослями камень, она его увидела. Отделенный от моря и заключенный в собственное каменное ложе естественный бассейн был неподвижен и безмятежен. Вокруг него лежало несколько больших валунов. Размером он был примерно двадцать футов от края до края и казался довольно глубоким.
На одном из валунов, разложенные так, будто дожидались хозяина, лежали предметы одежды. Платье, чулки, какое-то белье. Кэрол перевела взгляд с них на холодный манящий бассейн, и через мгновение из него, взорвав водную гладь, вынырнула женщина. Она поплыла к камню с одеждой, но, заметив Кэрол, остановилась и подозрительно посмотрела на нее.
— Ты что здесь делаешь? — спросила она. — Шпионишь? — Женщина была старше Кэрол, примерно одного возраста с ее мамой. Тридцатипятилетняя красавица.
— Нет, — ответила Кэрол. — Зачем мне за вами шпионить?
— Может, ты одна из них, — сказала женщина.
— Одна из кого?
Женщина прищурилась и смерила ее оценивающим взглядом.
— Ты знаешь.
— Нет, не знаю, — возразила Кэрол. — И я ни из кого. Я тут с друзьями. Мы ездили во Францию и только что вернулись. Лодка там дальше, на берегу.
— Все они что-то рассказывают, — сказала женщина. — Этим и ловят.
— Кто они? Может, хватит мне мозги парить, а? Я. — Кэрол прикусила язык и замолчала.
Тут женщина впервые улыбнулась.
— Ты выбираешь для меня слова? — сказала она. — Как мило.
Кэрол ощутила странный укол беспокойства. Эта женщина что, флиртует с ней?
— Я понимаю, — продолжила женщина, все так же улыбаясь и глядя прямо в глаза Кэрол. — Я взрослая, и ты хочешь быть вежливой. Но, знаешь, я не настолькостарше тебя. — Она вышла из каменного бассейна и развернулась лицом к Кэрол, мокрая и голая. — Видишь, что я имею в виду? — сказала она.
Кэрол стало как-то не по себе. Она сглотнула. Не сводя глаз с Кэрол, женщина подошла к ней.
— Я расскажу тебе одну тайну, — сказала она и чуть подалась вперед, чтобы прошептать тайну Кэрол на ухо. — Для своего возраста я очень гибкая.
Кэрол отпрыгнула от нее, когда голос женщины затянул знакомую песенку:
В далеком Нагасаки,
Где парни жуют табак
И женщины сходят с ума…
Кэрол хотела убежать, но женщина схватила ее за горло.
— Куда так спешишь, милая? — сказала она, и голос у нее стал совсем другой: гортанный, насмешливый. — Веселье только началось.
Кэрол, задыхаясь в ее хватке, стала вырываться, попыталась ударить женщину кулаком в голову, но та легко отбила ее удар свободной рукой.
— У тебя такие красивые глаза, — сказала женщина. — Я сделаю из них серьги.
Рот ее раскрылся неестественно широко. Из него по-змеиному быстро выскользнул язык. Он был длинным, черным и раздвоенным.
— Но, как я уже говорила, я спаслась, — сказала Кэрол.
— Как? — спросил Майкл, ожидая услышать в ответ рассказ о каком-нибудь очередном не упомянутом раньше элементе. Например о ноже, или пистолете, или очень острой палке, или о неожиданно пришедших на помощь друзьях-франкофилах из недавно изобретенной лодки. Но у Кэрол было другое объяснение.
— Я вышла на луну, — ответила она.
Майкл посмотрел на ночное небо.
— Нет, — сказала Кэрол. — Не на ту луну. На эту.
Она указывала на середину совершенно неподвижного озера и отражение полной луны в нем. Они остановились. Посмотрев вместе с ней на то, на что она указывала, Майкл неожиданно почувствовал холод ночи. Он молчал и ждал, боясь говорить, боясь произнести вслух вопросы, боясь, что на них ответят.
Тогда она рассказала другую историю, последнюю, догадался Майкл, которую он услышит от своей милой подруги в этой жизни. То была история о луне, о том, как она проникает в этот мир и как уходит из него. О том, что эти многочисленные ходы появляются на безмятежных озерах летними вечерами, на ночных, залитых дождем городских улицах, восставая из морских глубин перед глазами одиноких ночных вахтеров.
