– А если я тебя угощу, можно получить советы бывалых неформально? – уточнила я, с ужасом изучая втиснутую мне в руки плитку, от которой чесались пальцы и оставалось невнятное понимание: полную опись имущества при должном усердии дочитают лишь внуки родичей той армянской новобрачной, всем их хреновым колхозом… и то устанут.

– Не-а, – отыгрался он. – Одно скажу, габбер. Про квиппу все подробно поймешь в своем личном деле, оно здесь, в разделе «персонал, полный реестр». Про угостить и того внятнее. Ты без средств. Я был такой же дурак, брякнул да – и выпал мне договор трешка, упрощенный. Он же жизнедеятельность без жалования.

– Блин, – сразу придавило меня пониманием. – То есть дома получу под расчет и не ранее?

– Половину обещанного, еще никому габариус не сдал того, что может вычесть по контракту. – Добил меня отставник, возвращая лицу закатную яркость оттенка и азартно рыжея взглядом. – Но я сегодня добрый. В кладовке поищи коробочку с кнопкой. Инструкция сама всосется при контакте с кожей. Это – на твои карманные расходы. Прощай, я за глупость расплатился. А тебе трубить два срока по пять универсальных циклов. – Он цокнул языком о сплошные пластины зубов или жвал. – Наша служба не опасна, не трудна и даже синту не ценна… так что мирного тебе сна на посту.

Он отвернулся, тронул тыльной стороной ладони выделенный обводкой круг на стене. Створки разошлись, и лиловый лентяй удалился в универсум. Его там ждало какое-то смутно поблескивающее транспортное средство, наверняка служебная доставка до места.

Створки сошлись. Я опять осталась одна под потолком этого синтетического мира. Огляделась внимательно, чтобы никто снова не подкрался и не заставил прыгать от удивления. Села на краю балкона – и стала смотреть. Я видела кучу фильмов про неземное. И, конечно, они были динамичнее. А здесь шумел и жужжал обыкновенный порт. Еще одно его отличие от кино было весьма существенным: он настоящий. Из него нельзя выйти через пару часов, как из кинозала. Если бы хренова новобрачная не кончила у меня на глазах мамину бегонию, я бы не завелась. Если бы Апельсинчик традиционно не завелся, я бы разминулась с фанатом квиппы или хотя бы подостыла к моменту разговора. Если бы мне не нужны были деньги на свечи и высоковольтные провода, я бы не стала слушать бред шизика. Если бы меня не выставили с прежней работы и мне чуть больше нравилась нынешняя, я бы хоть о чем задумалась. Если бы брат не позвонил…

Все перечисленное объясняет, почему я брякнула «да» и до сих пор не спешу раскаиваться. Хорошо сидеть в позе чахлого лотоса под самым стальным – или какое оно? – небом чужого мира и знать, что тут не ступала нога человека. Я первая и я горжусь, даже если не заслужила. Даже зная уже теперь, что в контракте имеется подвох, и новые поводы для сожаления еще возникнут. Но я сижу в самом ихнем небе. И мой скисший оптимизм полагает, что ему есть, куда падать. Внизу прямо бездонный улей габ-порта. Сколько надо времени, чтобы его изучить?

Я улыбнулась, похлопала себя по нагрудному карману, достала памятку и заодно изучила форму. Никакая она. Цвет серый. Примерно похоже на тренировочный костюм или легкий пилотский комбинезон без знаков отличия. Выкроено это или как-то еще изготовлено вроде как заодно с ботинками, вполне удобными. На нагрудном кармане слева вместо пуговки значок с хрустальным шариком в центре. При поясе несколько колец. В одно из них я сунула плитку – руки знали, что так будет правильно. Плитка послушно проткнулась и осталась закрепленной. Я развернула памятку, узкую, в один сгиб – как брошюры бюджетных туроператоров.

«Свод законов самого общего пользования. 1. Глоп всегда прав, всегда в приоритете

1.1 Кто выказал недружелюбие к глопу, подлежит уничтожению на месте силами конвенции силикатов Имперского трибунала, коллоида синтов – см. полный список в приложении.

1.2 Установление контакта с глопом есть мечта и высшее устремление разумных универсума.

2. Синт, любая его форма или проявление, вне закона.

2.1 Установление присутствия синта вознаграждается (см. список), установление надежных признаков синта или методики опознания подлежит передаче габ-центру.

2.2 Подозрение на контакт с элементами синта ведет к строгой карантинной изоляции (Империя, Дрюкель и др., см. список) или немедленной ликвидации – миры древних и далее, см. список в приложении.

3. Локальные законы действуют по месту применения, в рамках габ-портов они неактуальны.

3.1 Конфликты и наслоения законов в части того, что может быть описано условно как «белковая этика» трактуются служащим габа. Мнение габбера и габла совещательно, решения габрехта рекомендательно, более высоких статусов – безусловно к исполнению.

3.2 Отказ пассажиров или иных посетителей габ-порта от предложенной трактовки ведет к их выдворению в универсум.

3.3 При рассмотрении конфликта принимается во внимание правило абстрактной справедливости и субъективного ощущения справедливости. Стоит помнить всеобщее правило: сила действия равна противодействию.

3.4 Служащие габ-порта вне порта сохраняют свои полномочия. Формально.

3.5 При неявке габ-служащего на разбор конфликта таковой конфликт разрешается вне стен габ-порта.

4. Жизнедеятельность служащего поддерживается обязательным рационом.

4.1 Применение любых средств вне рациона не рекомендуется.

4.2 Нарушение метаболизма по причине неадекватных средств ставится в вину барменам габ-порта и служащим паритетно.

4.3 Вне габ-порта служащий должен сам прилагать усилия к должному поддержанию жизнедеятельности, опираясь на ресурсы служебного транспортного средства.

5. Имущество служащего подлежит замене только по причине полного износа, подтвержденного актом коллегии.

6. Услышав нечто вроде «мне тоскливо» и тем более «тоска меня снедает», служащий обязан немедленно оповестить габ-центр, нажав на форменный знак универсума.»

Я прочла памятку еще раз. Кто такие глопы и синты? Почему цитата из сказки Пушкина, если я верно помню со школы эти слова про тоску, приравнивается в здешнем нелепом законе к ЧП? Должна ли я хоть что-то делать, если неявка служащего ничем не наказуема? Какова степень ветхости имущества, если списать любую мелочь, судя по всему, нереально? Или у них вещи вечные, бывает наверное и так.

Захотелось домой. Есть ведь в этом нелюдском муравейнике место, отведенное для моей частной жизнедеятельности. После прочтения правил думалось казенно, а саму жизнедеятельность хотелось усердно загасить до уровня здорового сна. Сколько можно глазеть на чужой мир? Я устала держать удивление под крышкой. Мне бы прямо сейчас повизжать, брякнуться в обморок и чтобы потом меня откачали и пожалели. У меня почти паника. Только при наборе законов в шесть дурацких пунктов вряд ли моя жизнедеятельность кого-то подвигнет на жалость. Вдобавок платить за оказание помощи любого рода мне нечем. Контракт упрощенный, версия три. Для пофигистов и особо нервных дур.

Профилактически зевнув, я перегнулась через перила и стала глазеть на мельтешение в порту. Сразу завозился в мозгу бесенок и посоветовал плюнуть на их странности слюной, с высоты. Ангелок начистил хвостистому провокатору харю так, что от их драки у меня загудел череп. Но мой хранитель прав. Плевок может обойтись в полкило золота. Габариус тут жлоб. А где вы видели щедрых нанимателей? В сказках, и то посылают за шапкой-невидимкой, а после норовят отнять её вместе с головой.

Проглотив слюну, я побрела по балкону. Память постепенно включалась. И болела: в неё вдолбили много разного, пока меня перемещали сюда, не знаю куда. Сектор семь занимает пять уровней вне главной пассажирской колонны. Отсюда надо спуститься на платформах с белыми метками. Далее миновать зону пересадки правого крыла – а крылья тут вытянуты вдоль глоп-меридиана. Полкилометра пешком переть, чтобы пересесть на рыжие платформы. Зато дальше до дома будет рукой подать. Я опасливо изучила руку. Если верить новой памяти, я сама и есть свой паспорт. Приложить тыльную сторону ладони к любой идентифицирующей зоне – значит, представиться. Чипировали меня без согласия или учудили что похлеще? Кто их знает. Дрюкель – это, если я верно себя понимаю, целая галактика чиновного типа. Они все живут во имя квиппы. Перевод указанного понятия на русский не дается: оно чуждо и бесчеловечно.