Наташка громко фыркнула.

— Чему радуешься? Теперь он тебя снаружи караулит. Рано или поздно дождется. Интересно, с какими намерениями… Нет, не будем о плохом. Не зря же в вагоне метро он корчил из себя Бармалея, когда мы удачно от него слиняли. Вдруг решил расширить свою одиночную бандитскую группировку, вот и заявился с этим предложением. Культурно, дверь не взламывал. Даже отмычку не применял. Наши индивидуальности хорошо себя зарекомендовали, с нами трудно соперничать. Появляемся практически там же, где он, и также, как он, оставляем после себя… Уж и порядочных слов не подберу. Он — в аэропорт, и мы в аэропорт, Серегин — в осадок. Он на квартиру к покойному Вовке, и мы туда же. Осадок у всех. Только на душе. Есть и более подходящее объяснение. Годзилл заявился, чтобы сказать: «Ира, позови, пожалуйста, Наталью, я намерен возблагодарить вас обеих за то, что не совсем угробили меня в компьютерном кресле Кириллова. Но сначала объясните, стервы, как вам это удалось?!» А что, если Годзилл одурачил Маринку и держит ее в заложницах? Нет! Это второстепенный вопрос. Как ты думаешь, что он делал в Вовкиной квартире у работающего компьютера? Может, те дополнения в послании, которые мы обсуждали, рассчитаны как раз на него?

Я даже поморщилась. Личность, ими интересовавшаяся, позвонила нам раньше. В приснопамятный четверг текст послания был набран заново и соответственно прочитан убийцей либо в этот день, либо в пятницу. Вне сомнения, текст печатался Тамарой Васильевной или Маринкой. Тамара была твердо убеждена, что муж втайне от нее встречается с Натальей. И в этом весь корень зла. А раз так, пусть первая и последняя любовь Кириллова разделит с ней все трагические последствия его гибели.

— Пожалуй, я не возражала бы встретиться с Годзиллом, — прислушиваясь к собственному голосу, прошелестела я.

— Ага! В присутствии прокурора, — радостно согласилась Наташка. — Неплохо бы еще организовать между нами и киллером стенку из пуленепробиваемых омоновцев.

— А вдруг он не киллер? Кто-то намеренно подставил его в воскресенье. И этот «кто-то» очень хотел, чтобы Годзилл вышел из игры. Вспомни-ка наезд оперативников. Если бы он не уполз куда-то, его бы точно арестовали. А если бы арестовали, он сегодня не заявился бы к нам.

— «Кто-то»! Партнер по бизнесу. Твоему «кто-то» проще было увеличить дозу препарата, которым Годзиллу «выключили».

— А если ему нужна не смерть Годзилла, а «стрелочник»? И он им точно стал бы, да наше стихийное вторжение помешало. Наталья, Годзилл и в самом деле должен быть нам благодарен. Оклемался раньше положенного срока отсидки в выключенном состоянии. Я, кажется, догадываюсь, зачем этот «стрелочник» появился в квартире Кириллова. — Глядя в широко открытые, недоверчивые глаза подруги, я отрапортовала: — Годзилл приехал уничтожить второй — липовый вариант прощального письма Владимира к тебе. Единственной и неповторимой.

— Сама такая… — пробормотала Наташка, отказываясь соображать. — Я тебя не оскорбляла…

Щеки подруги заалели, цветом набиваясь на сравнение с Авророй, богиней утренней зари. Мы немного помолчали, осмысливая вновь открывшиеся обстоятельства. Попривыкнув к ним, Наташка первая догадалась о том, что ключ от отцовской квартиры Годзиллу дала Маринка. Он же убрал разложенные на диване Наташкины фотографии. Можно было бы считать его союзником, но мешало происшествие в аэропорту, да и первая встреча с ним ничего хорошего нам с Наташкой не сулила. Достаточно вспомнить эту зверскую рожу и не оставляющий сомнения в его намерениях жест ладонью по горлу…

Хорошо продуманная подтасовка фактов — дело профессионалов, но мы с Натальей в стремлении оправдать Годзилла превзошли любого из них. Наиболее простым был вариант, в котором присутствие «стрелочника» в аэропорту, совпадающее по времени с серегинским, явилось простым совпадением. Именно поэтому он нас не устроил. Хотелось чего-нибудь с выкрутасами. До них додумались быстро. Этот Маринкин милый друг, вмешавшись по ее просьбе в ситуацию с потусторонними звонками ее покойного отца, раскопал нечто достойное внимания следственных органов. В частности, то, что Владимир Родионович Кириллов на самом деле был убит, принадлежащие ему документы или ценности похищены. Организатор преступления Серегин, долгое время носивший маску друга Кириллова, присвоил их себе, ибо ради них убийство и затевалось. Каким образом эти ценности попали к Серегину, придумать было сложно. Решили, что именно он в пятницу в момент нашего с Наташкой визита прятался за дверью ванной комнаты, запугав предварительно Елизавету Марковну пистолетом. Пожилая женщина, скорее всего, временно проживала в квартире покойного племянника. Или собственного покойного сына? Не ясно, кто из них погиб.

Обуреваемому жаждой наживы Серегину было наплевать, сколько человеческих жизней он загубит ради достижения своей цели. Но именно наши с Наташкой были ему дороги. Почему? Да потому что в памяти компьютера существовал текст последнего послания Кириллова Наташке. Прямая дорожка к разгадке тайны резко вильнула в сторону. Наташку как ее носительницу следовало беречь до той поры, когда можно будет вытрясти из нее все. А вместе с ней надлежало беречь и меня как неотъемлемое приложение к Наташке.

Елизавета Марковна оказалась дамой не робкого десятка и с нашей помощью покинула квартиру. Серегин, следовавший по пятам, видел, как она перекладывала что-то из своей сумочки, куда — не понял, но решил, что наверняка предмет его поисков. Старушка уже была ему не нужна. Он попытался ее пристрелить, но неудачно.

Влезть в нашу машину ему не удалось — выстрел наделал много шума. Зато, обеспечивая преследование, проводил нас до самого дома. Оставалось выяснить, знаем ли мы, что перешло к нам от Елизаветы Марковны. Вечером в пятницу от меня потребовали вернуть то, что мне не принадлежало. Аналогичный звонок был Наташке, только волею судеб на него напоролся Борис. По-видимому, связи Серегина безграничны, иначе как бы он узнал номера моего мобильного и почему-то Наташкиного домашнего телефона.

Решив, что нам ничего не известно о предмете, подкинутом Елизаветой Марковной, после нашего прибытия домой Серегин влез в Наташкину машину и вытащил то, что искал. Встретиться с нами перед отлетом решил по одной простой причине: выяснить, насколько все-таки мы осведомлены о всей этой истории с убийством Кириллова и кладами. Встреча его успокоила. Правда, не так, как он планировал. Если он в настоящий момент в коме, ему вообще не о чем беспокоиться. А поспособствовал этому Годзилл. Может, это чудовище и есть единственный друг Кириллова, о котором он писал Наташке в «Одноклассниках»? Слишком молод для него. Или под своей бородой слишком хорошо сохранился? Как бы то ни было, дружбе и любви возрастные ограничения чужды.

Допустим, мы с изложением этой части истории правы. В таком случае, документы или ценности Кириллова находятся у Годзилла. Для нового этапа их поисков необходимо устранение этого бородатого молодчика. Вот его и попытались устранить в субботу. Только кто? Серегин на реанимационной койке прискакал? Сам себя погоняя капельницей… Накладочка получается.

Дальше Наташка рассуждала одна, а я занималась тем, что по частям громила в пух и прах наше сложносочиненное историческое видение событий. Без шума и пыли.

…Без шума и пыли. Вот как раз с пыли-то все и началось. Елизавета Марковна, приехав в Москву из-за границы, впрочем, неважно откуда, не могла проживать в квартире, покрытой толстым слоем пыли. Эта носительница аллергенов, помнится, в первый наш визит лежала на всем, демонстрируя полное отсутствие ухода. Это означало только одно: пожилая женщина заявилась в квартиру племянника незадолго до нас с Наташкой. Интересно, с какой целью? Пыль протереть? И вдруг так сразу засобиралась на кладбище? Счастливый человек! У нее нет маразма, а вот соображения хватает.

Я очередной раз догадалась, кто прятался в ванной комнате. Дай Бог, последний. Нельзя же без конца ошибаться и «пихать» туда кого заблагорассудится.