К тому времени, когда я схватился командирскими ладонями за ручку этого самого устройства на ядерных батарейках, иностранный практикант уже завершил предстартовый сбор пожертвований, и с помощью янкеля настойчиво спихивал пингвина с верхней площадки.

Неизвестно, покрыла бы себя неувядающей славой глупая птица, но в тот самый момент, когда пингвин, жалобно попискивая, вовсю заработал искусственно наращенными крыльями, а именно моим запасным парадным мундиром, над площадью раздался голос, многократно усиленный Милашкой:

– Прекратить… – матюгальники, специально разработанные лучшими российскими специалистами для командиров подразделения "000", устроены так, что самостоятельно глушат все нехорошие слова. – Личному… составу спецмашины за номером тринадцать … построиться… у правого борта … для проведения инспекционного осмотра. И если….

Микросхемы хлипкого аппарата не выдержали напряжения, выпустили едкую струйку дыма и были занесены Милашкой в раздел "оборудование, не подлежащее ремонту".

Пришлось заканчивать речь самостоятельно, что ничуть не повлияло на громкость звука. Разве что на качество. Правда, несколько раз Милашка пыталась напомнить о правилах поведения на площадях столицы, но я на ее замечания не реагировал и высказал все, что считал нужным. В конце концов, пусть честные налогоплательщики хоть раз в жизни послушают, как разговаривают между собой спасатели подразделения "000".

Команда, включая журналиста-практиканта, в спешном порядке оставив на вышке балансирующего между славой и сверхзвуковой скоростью Директорского любимчика, торопливо построилась, как и было приказано, у правого борта спецмашины. Практикант долго выбирал место, где ему встать и только после того, как Герасим за шкварник указал место в конце очереди на получение взысканий, утихомирился.

– Так! Спасатели! – заложив руки за спину, выставив вперед волевой подбородок, я прошелся вдоль строя, придирчиво осматривая членов команды. – Пока, значит, командир отсутствует, решили, значит, проявить инициативу? Чья идея запустить пингвина на орбиту?

Второй номер Роберт Клинроуз облизал сухие губы. Третий номер Герасим зевнул. Практикант сделал глупое выражение лица. По всем приметам и признакам виновный сам признавался в грехах.

– Новенький?! – сердце мое радостно защемило. – Вот даже так? Ай-яй-яй! Вы отчислены из Подразделения "000" за безобразное поведение, – всегда бы так везло, – за сбор честных налогоплательщиков в неположенном месте и за попытку дискредидети….

– Дискредитировать, – подсказал практикант на несносном русском, не меняя глупого выражения лица.

– …это самое, спасибо конечно, звания спасателя подразделения "000".

– Майор Сергеев!? – один из ординарцев Директора стоял за спиной и трубил в почтовый горн. – Вам срочный пакет.

Посоветовав ординарцу в следующий раз не гудеть без предупреждения в ухо, я вскрыл секретный пакет, в коем ознакомился с секретным приказом о зачислении иностранного практиканта в команду сроком на одни сутки.

Это называется временно-пространственная нестыковка. Получалось, что я уволил еще не принятого на службу сотрудника. Нехорошо.

– Практикант! – повезло парню. – Только что полученным приказом вы зачислены в лучшую команду подразделения "000". Добро пожаловать в команду спецмашины за номером тринадцать. Милашка, туш!

Милашка неторопливо исполнила положенный в таких случаях туш. Ей поддувал в почтовый горн ординарец Директора, следивший за правильностью приема нового члена в команду спасателей.

После торжественно рукопожатия и вручения поздравительных открыток, я все-таки решил докопаться до истины. Устраивать цирк на площади перед зданием Управления недозволенно даже лучшей команде в столице. Раз практикант не виноват, следует искать других виноватых.

– Повторяю наводящий вопрос, – расставив ноги на ширине погон и, заложив руки за спину, я представлял собой тот вид командира, о котором в массе честных налогоплательщиков говорят, "при погонах, но не глуп", – Так кому в голову пришла светлая идея выпустить птицу в свободный полет?

– Мм, – Герасим, как самый смелый, решил взять всю вину на себя.

– Что значит, производственная необходимость? – нахмурился я, не поняв заявление третьего номера. – Когда это пингвины использовались спасателями при тушении лесных пожаров? Вам, третий номер доблестного подразделения, следовало бы знать, что у данной особи дальность полета ограничена избыточным весом и неспособностью к правильной ориентации в задымленном пространстве. И, вообще, разве можно с таким внешним видом проводить экспериментальные эксперименты? Почему площадка не огорожена? Где спасательные круги и совковые лопаты на случай, если испытания сорвутся? А?

Команда спецмашины за номером тринадцать удрученно молчала. Лишь практикант норовил вставить в речь командира свое мнение, но я на него внимания не обращал. Молод еще, мнение иметь.

– Второй номер! – от лирического вступления я перешел к практическому осмотру. Делалось это не столько в целях поднятия производственной дисциплины, сколько для общего ознакомления вновь прибывших с остальными членами команды.

– Я! – не по уставу отозвался Боб.

– Кхм, – мудро улыбнулся я в ответ, но тут же посуровел и гаркнул, уткнувшись носом в нос второго номера: – Доложить, как положено!

Добрые слова и американцу понятны.

– Второй номер Роберт Клинроуз, – не мигая, не глотая, не дергаясь, честно признался янкель. – Уроженец Америки, в настоящее время гражданин России душой и телом. В подразделение "000" четыре года. Звание лейтенант. Награжден многочисленными медалями и личным рукопожатием президента.

От себя бы я еще добавил, что Боб любит русскую кухню, иногда тоскует по историческим вигвамам, в работе сокол, в быту тих, с женщинами ровен, но без наглости. Одним словом, настоящая находка для подразделения "000".

– Животик подберите, – попросил я американца. – И рюкзак с пропитанием могли бы в спецмашине оставить.

– Сопрут, – коротко выдохнул Боб, пытаясь втянуть живот.

За спиной строя тихо захихикала Милашка, но мой строгий взгляд успокоил невыдержанную спецмашину. Дойдет очередь и до железа.

– Третий номер!

– Мм!

– Отставить разговорчики! Мы все и так прекрасно знаем, что вы, Герасим, родом из Сибири, где прекрасный воздух и масса полезных ископаемых, не говоря уже о многообразном животном мире. Описание красоты родного края оставьте на вечернее чаепитие.

Герасим дернул щекой и уже без всякой лирики завершил доклад:

– Мм!

Вот что значит профессионал. Ни одного лишнего слова. Все четко и предельно ясно. Третий номер. Капитан. Наград столько, что даже Директор иногда забегает одолжить парочку красивых на официальные встречи. Послужной список безупречен. Кристально честен, никогда не ругается. Мозг нашей команды. Не голова, а модернизированные ядеросчеты с дополнительной памятью на всякий случай. В свободное от работы время болтает, правда, много, но это делу не мешает.

Теперь, по правилам хорошего командирского тона следовало заняться новоприбывшими товарищами в единственном числе. Но я решил оставить сладкое под конец. Тем более, что спецмашина давно уже мигала красной лампочкой, сообщая, что ей тоже хочется высказаться о своем героическом прошлом.

– Милашка! То есть, спецмашина!

Милашка взревела сигналом, который она по случаю свинтила с директорского лимузина, неосторожно оставленного рядом с нашей стоянкой, вспыхнула всеми двадцатью фарами и, приятным ефрейторским голосом, сообщила, что она:

– Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать. Инвентарный номер засекречен. Технические характеристики засекречены. Брутто и нетто засекречены….

Пока Милашка расписывала свои достоинства, я разрешил Бобу сбегать в ближайшую общественную столовую за квасом. Стоять на утреннем солнцепеке занятие с сухой глоткой занятие не из приятных.