Литмир - Электронная Библиотека

Гид челнока немного побузил насчет смены экипажа, но быстро успокоился, когда я признался, что являюсь единственным уцелевшим с недавно взорвавшегося прогулочного челнока. Для компании, предоставляющей челноки в аренду, гораздо важнее получить компенсацию за взорванный челнок, нежели беспокоиться о пропаже нескольких путешественников.

Челнок. совершив последний круг над сигающей вверх глубоководной бабочки, взмыл вверх и стремительно полетел сдавать брюликоспособного клиента в руки закона и страховых компаний.

Почтовый челнок, доставивший меня в космопорт родной области, мягко затормозил о здание самого космопорта, разворотив не нарочно пару только что отстроенных модулей. Автоматические пилоты хороши в космосе, где много места и когда они отключены за ненадобностью. А вот при посадках у них с ориентированием вечные проблемы. То промахнуться километров на сто, то перепутают Ямайскую область с Ямало-ненецкой.

Организация Объединенных планет несколько раз выносила на повестку дня вопрос о полном запрещение автоматических пилотов. Пустое дело. Тут на пассажирские челноки не хватает квалифицированных самоубийц.

Под завывание тревожных сирен, я спустился по запасному трапу на улицу и, не торопясь, любуясь на спешащие к пожарищу пожарные аэробусы, прогулочным шагом направился в остаткам аэровокзала. Остатков было не слишком много, да и то, к ому времени, когда я добрался до них, на их месте оставались только головешки, да несколько десятков транзитных пассажиров в спешном порядке разбивающих палаточный городок.

Перед тем, как отправиться домой следовало дождаться прибытия заказчика, которому я должен был передать контейнер. Я заскочил в местное почтовое отделение, которое чудом избежало пожара и заполнив восемнадцать бланков сдал контейнер под опеку почтовой службы Галактики. Все. Моя задача выполнена. Заказчик через несколько часов получит посылку и убедиться, что не ошибся, доверившись профессиональному охотнику за бабочками.

— Мегаполис! Кому в Мегаполис!

Это восьмидесяти суточники отрабатывают гражданскую повинность за совершение мелких правонарушений против Закона Галактики. Неуплата налогов, не смертельные убийства, кражи районного масштаба. В общем, несчастные, которые решили честно встать на путь помощи обществу.

Конечно, можно было добраться до дома на правительственном такси. Но опыт подсказывал, что в последнее время искусственные интеллекты, обтянутые в пластик, стали жутко жадными до брюликов. Лучше воспользоваться восьмидесятисуточниками. Дешевле берут, да и пожаловаться можно, ежели что.

Я дернул за рукав одного из осужденных. Упитанный папаша семейства, наверняка осужденный за непреднамеренное убийство с отягчающими обстоятельствами.

— Мне до центра.

Упитанный папаша осмотрел меня с ног до головы, сморщился, как от слишком сурового наказания и покачал головой.

— Уродов не вожу. Пешком топай.

Связываться со стандартными двумя с половинами метров мышц и живота не хотелось. Куда мне с моими нестандартными ста восьмьюдесятью. Все равно что комар против воробья. С нами, с уродами, всегда так. Можно и не заметить, а можно и элегантно послать подальше.

Совсем другое дело, когда перед вашим пупком шелестит тугая пачка брюликов. Есть о чем подумать.

— Это — до. А это после.

Упитанный папаша проводил глазами недельный заработок, который скрылся в моем кармане и нехотя выдавил:

— А обратно мне порожняком идти?

Справедливое замечание. Лично я всегда шел навстречу трудолюбивым гражданам. Пришлось покопаться в кармане и выудить горсть мелочи. Это окончательно сломило частника и он указал на такси.

Устроившись на заднем сиденье, я закрыл глаза и до самой посадки дремал. А в почтовом челноке такой роскоши я позволить себе не мог. Единственное пассажирское место располагалось рядом с тяговыми установками. Частник разговорами не донимал, считая, что с такими, как я не стоит даже заговаривать. И я был ему за это благодарен.

Сбив над самым мегаполисом спутник местной головизионной станции ГВ-ХХХ-1, уйдя от двух милицейских погонь и став причиной трех небольших аварий с летальным исходом, упитанный папаша притормозил на осадочной площадке нашего родового имения, симпатичном одноэтажном домике, расположенной на двух сотнях соток. Не глуша тяговых установок он пожаловался мне на большой срок, на наличие кучи детишек и престарелых родителей. На то, что запчасти нынче в дефиците, а ядерные стержни на заправках к лету подскочили в цене в два раза, упитанный папаша, пряча глаза, напомнил о чаевых. Пришлось в придачу к брюликам подарить ему блестящую бирку «Не курить», которую я позаимствовал на почтовом челноке.

Когда такси, жутко визжа лонжеронами на поворотах скрылась за соседним небоскребом, я повернулся к родному дому, вдохнул знакомый с детства воздух и сказал:

— Ну… Здравствуй. Родина.

— С приездом, молодой хозяин, — вездесущий дворецкий Бемби завис у плеча и внимательно разглядывал меня выдвинутыми объективами, — Сообщить обитателям дома о вашем приезде?

Сообщай, не сообщай, а никто не выбежит навстречу с жаркими объятиями. Во-первых, не принято этикетом. Сам приду и поздороваюсь, не развалюсь. А во-вторых, после событий полугодичной давности с некоторыми членами семьи у меня весьма натянутые отношения. Кое кому, видите ли, не понравилось, что мне досталась большая часть наследства.

Спустившись на свой этаж, я проследовал сразу же в оранжерею. И застал весьма прелюбопытную картину.

Кузьмич, соорудив из двух стульев летательный аппарат, играл в древних покорителей неба — летчиков. Один из лучших моих экспонатов бабочка-стрекоза, добытая мной с планеты Зентау, служила впавшему в детство бабочку пропеллером. Несколько бешено стоящих бабочек со всей галактики, подчиняясь прихоти Кузьмича, на своих спинах тащили деревянную конструкцию. Венцом творения было присутствие бабочки трубодурницы, изображавшей мотор при больших перегрузках.

Собранная конструкция летала по оранжерее, сшибая на лету мою непуганую коллекцию, жужжала и ревела. Кузьмич, напяливший на глаза очки для высокоразрядной сварки и облачившись в остроконечную шапку, которую наверняка спер из коллекции паПА, восседал на спинке первого стула и, разбрызгивая слюни, изображал форсаж. Ко всему Кузьмич пел старинный гимн всех воздухоплавателей древней Земли.

— М-мм-м… перелетные птицы… м-мм-м… на земле не успеешь влюбиться…. м-мм-м… не найдешь….

Кузьмич бездельничал.

Кто хоть немного знаком с Кузьмичом, тот знает, что нет ничего страшнее, чем ничего не делающий бабочек. Это страшнее северного урагана. Страшнее взрыва сверхновой.

— … первым делом космолеты… м-мм-м… ну а бабочки, а бабочки потом!

Последние слова Кузьмич проорал срываясь в крутом пике.

Впереди жужжащая бабочка стрекоза первой заметила меня, взвизгнула и шарахнулась в кусты бамбука. Следом за ней, поняв, что на базу прибыл главнокомандующий, рванули все участвовавшие в испытательных полетах бабочки. Рассыпались в одно мгновение, оставив Кузьмича и сооружение из двух стульев висеть в двух метрах над вечно зеленой травкой.

Бабочек поздно сообразил, что его летательный аппарат остался без тяговой силы. Он полностью доверялся на слух. Единственная, кто не бросил Кузьмича в трудную минуту оказалась бабочка трубодурница. Как исходилась ревом, так и продолжала. Зрение у нее плохое, вот меня и не видела.

Проследив, как стулья и находящийся на них испытатель Кузьмич рухнули вниз, я, ни сказав ни слова, прошагал в свой кабинет. Уже прикрывая дверь я заметил, как из травы, из кустов, к покалеченному самолету устремляются бабочки, чтобы доложить Кузьмичу причину столь неожиданной поломки.

Робкий, чуть слышный стук в дверь, застал меня сидящим за рабочим столом, с рабочей мухобойкой в руках и с рабочей физиономией на лице.

— Командир. Это я. Можно?

Кузьмич за несколько минут не только успел привести себя в порядок, но даже успел нацепить на шею галстук и пригладить редкую шевелюру.

6
{"b":"179019","o":1}