У ряда народов жрецы лишь имитировали ритуал, намечая удары копьем по предполагаемой жертве. У греков принесение человеческих жертв было со временем заменено обрядом малого кровопускания. Аналогичная практика фиксировалась на другом краю Европы, в обычаях эстов. В вишнуизме человеку, непреднамеренно убившему священное животное — очковую змею или обезьяну, производился надрез бедра, с последующей имитацией смерти и воскрешения.
Считалось, что душу, обреченную на смерть, можно выторговать, предоставив богам взамен другую жизнь. При заболевании знатных инков в жертву приносились их сыновья, что сопровождалось мольбами взять эту жертву вместо себя самого. Греки в таких случаях использовали преступников или пленных. Карфагеняне для жертвоприношений Молоху скупали и откармливали детей чужеземцев. Но в особо опасные периоды для государства жрецы Молоха требовали принесения в жертву детей наиболее знатных из карфагенян. Тенденция к замещению человеческих жертв обнаружилась в племенах Африки и Америки в связи с запретами христианских колонизаторов на их осуществление. Жертвы животных часто использовались в качестве ритуальной замены умерщвления человека. На Цейлоне роль жертвенного заменителя выполняла курица. У греков животное, замещавшее на жертвенном алтаре человека, наряжалось в соответствующие антропоморфные костюмы. Эолийцы обували ритуального теленка в сапожки, а к родившей его корове обращались как к матери-женщине. Артемиде вместо девушки приносили в жертву лань, Дионису вместо мальчика — козу. Айны выращивают в человеческих семьях медвежонка, которого по достижении им зрелого возраста, одетого в ритуальные одежды, расстреливают из луков на особых медвежьих праздниках.
Другим способом замены человеческой жертвы служило изготовление ритуальной куклы. Наряду с кровавыми храмовыми обрядами, ацтеки в домах частных лиц имитировали жертвоприношение на фигурках из теста. В Греции и Риме человеческие жертвы часто замещались медными статуэтками. У брахманистов в качестве жертвенных подобий использовались фигурки из муки и масла. В китайской ритуальной традиции широкое распространение имели замещения жертв, вырезанных из бумаги и сжигаемых во время соответствующих церемоний. Египтяне приносили в жертву воде при разливах Нила молодую и пышно одетую девушку. Трансформацией жертвенной практики с установлением ислама стал обряд «арусех» (невеста), во время которого разливающейся водной стихией уносился специально возведенный конический земляной столбик. Повсеместно во врачебных целях создавались модели больных органов, отдаваемых божеству в обмен на изгнание недуга из соответствующих частей тела. Даже в православной Болгарии в день святого Георгия и праздник панагии приносились в жертву домашний скот, мед, вино и пр. Жертвенные приношения завершались, как правило, пьяной оргией.
По сей день в самых различных регионах перед употреблением спиртного принято выливать на землю несколько капель вина, угощая тем самым духов. Широкое распространение получили также обряды кормления печи, ветра, воды, земли. Даже в Европе практика жертвоприношения стихиям совершалась вплоть до Новейшего времени. Выпечка в форме фигурок людей и животных, по-видимому, также восходит к ритуалу жертвенного замещения.
Особую обрядовую группу составляли жертвоприношения дьяволу. Страх перед нечистой силой зачастую оказывался более весомым, нежели благоговение перед Богом. Дьяволу жертвовалась не только часть урожая, но и участок поля, остававшийся непаханым, — «поле доброго человека». Но, как правило, черта пытались перехитрить, отводя ему наименее плодородные площади. Немецкая поговорка, гласящая, что недопитый стакан есть приношение дьяволу, восходит, по-видимому, к ритуалу жертвенных возлияний.
Историческое христианство сохранило в качестве архетипов определенные мотивы, восходящие к языческой практике жертвоприношений. Даже в позднее Средневековье верующие приносили к статуям или местам захоронения святых модели тех или иных человеческих органов, моля об исцелении. Сохранение языческих ритуалов стало одним из главных обвинений в протестантской критике католицизма.
Источ.: Тэйлор Э. Б. Первобытная культура. М., 1989;
Даль В. И. Записка о ритуальных убийствах. СПб., 1913;
Блинов Н. И. Языческий культ вотяков. Вятка, 1898;
Шатенштейн Л. С. Мултанское дело 1892–1896 гг. Ижевск, 1960;
Франк Ф. Ритуальные убийства пред судом истины и справедливости. Киев, 1912.
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ РИТУАЛЬНОЕ — принесение жертвы в целях имитации победы над врагом.
Как правило, распространялось на уровне этноконфессиональных мифологем, связанных с инфернализацией образа «чужака». При эзотерической дешифровке обнаруживались два основных мотива интерпретации ритуальных жертвоприношений — языческий и иудейский. Акцентирование внимания конспирологической литературы на первом из них в конце XIX в. было обусловлено резонансом Мултанского дела. Под данным обозначением в историческую и мемуарную литературу вышел судебный процесс по обвинению десяти крестьян-вотяков (удмуртов) села Старый Мултан Малмыжского уезда Вятской губернии в совершении 5.5.1892 убийства с ритуальной целью нищего К. Д. Матюнина. В ходе следствия, длившегося 29 месяцев, подозреваемые подвергались побоям, издевательствам и унижениям. Профессор Казанского университета И. Н. Смирнов, приглашенный властями в качестве эксперта, допустил подтасовку этнографического материала с целью доказать существование у вотяков обычая человеческих жертвоприношений. Представление о сохранении у крещеных удмуртов кровавого ритуала построено на апелляции к мифологеме культа Керемита. Последний являлся творцом зла, противостоятелем Демиурга. Согласно легенде, Керемит задержал разговором верховного старейшину марийцев и удмуртов Бедоя, когда тот шел к Богу, распределявшему религии среди всех племен Земли. Поскольку для опоздавшего Бедоя добродетельных божеств не осталось, его потомки вынуждены были поклоняться Керемету. В декабре 1894 Сарапульский окружной суд на проходившем в Малмыже процессе оправдал троих подсудимых, а остальных семерых признал виновными и приговорил к различным срокам каторги. По апелляции защиты Уголовно-кассационный департамент Сената отменил приговор, указав, что факт существования у вотяков человеческих жертвоприношений, вопреки утверждениям эксперта, не доказан, в ходе следствия допущены многочисленные упущения, а на процессе нарушен принцип равноправия сторон — не был приглашен ни один свидетель со стороны защиты.
При повторном разбирательстве, проходившем в сентябре — октябре 1895 в Елабуге Вятской губернии и также сопровождавшемся нарушениями закона, Сарапульский окружной суд подтвердил первоначальный приговор. Защита вновь обратилась в Сенат, который на основании заключения обер-прокурора Уголовно-кассационного департамента А. Ф. Кони в декабре 1895 вторично отменил приговор и вынес замечание участникам суда. Благодаря выступлениям в печати В. Г. Короленко Мултанское дело в 1895–1896 оказалось в центре внимания российской и мировой общественности. Только в российской прессе появилось свыше 220 посвященных ему статей и корреспонденций. Историки и этнографы П. М. Богаевский, Г. Е. Верещагин, С. К. Кузнецов, П. Н. Луппов и др. подвергли резкой критике выводы приглашенных следствием экспертов и опровергли их утверждения о существовании у вотяков обычая человеческих жертвоприношений. Медицинские эксперты Ф. Н. Патенко, Э. Ф. Беллин и К. М. Леонтьев доказали, что внешние признаки ритуального убийства сфальсифицированы в ходе следствия полицией. Адвокаты М. И. Дрягин, Н. П. Карабчевский, Н. И. Красников и общественный защитник Короленко доказали юридическую несостоятельность всего обвинительного заключения. Казанский окружной суд, куда было передано дело, на заседании 04.06.1896 в Мамадыше Казанской губернии вынес оправдательный вердикт всем десяти обвиняемым.
Апофеоз дискуссии о существовании обрядов человеческих жертвоприношений в иудейской культуре был связан с «делом Бейлиса». Еврею Менделю Бейлису вменялось в вину соучастие в убийстве тринадцатилетнего ученика Киево-Софийского духовного училища Андрея Ющинского по религиозным мотивам. Обвинитель В. М. Пуришкевич апеллировал к трактату XVIII в. молдавского монаха Неофита, описавшего случаи и технологию осуществления евреями ритуальных жертвоприношений. В частности, характер ранений Ющинского позволял ему проводить аналоги с одним из наиболее разработанных способов ритуального убийства посредством помещения жертвы в бочку с гвоздями. Н. Е. Марков указывал на Талмуд как практическое руководство к совершению жертвоприношений. В свою очередь, И. Е. Пранайтис отсылал не к талмудической, а каббалистической традиции. Эксперт Т. И. Буткевич считал ритуальное убийство у иудеев атавизмом культа Молоха. Сохранение аналогичных пережитков языческих мистерий он признавал и в христианской культуре. Эксперт И. А. Сикорский объяснял происхождение обряда психологическими особенностями евреев. С трибуны Государственной думы звучали угрозы погромов в случае оправдательного вердикта суда: «Когда русский народ убедится, что уже нет возможности обличить на суде иудея, режущего русского ребенка и вытачивающего из него кровь, что не помогают ни судьи, ни полиция, ни губернаторы, ни министры, ни высшие законодательные учреждения, — в тот день, господа, будут еврейские погромы».
